Гнев истинной валькирии - Мид Ричел (Райчел). Страница 38

От него, однако, никто не ждал активного участия в переговорах. Он обходил присутствовавших на приеме госчиновников, ведя пустые светские разговоры о том, как прекрасны аркадийская кухня и пейзажи. Когда начался ленч, болтать пришлось еще больше: к блюдам подали ликеры, и его соседи по столу пришли в совершеннейший восторг от красочных историй Джастина про его рабочие командировки. Обсуждать напряженные отношения между Аркадией и РОСА не годилось, а провинции – сколько угодно, над тамошними аборигенами хохотали и джемманы, и аркадийцы. Лусиан с Кэмпбеллом держались как друзья не разлей вода: наверняка непрестанно укрепляли мир и развивали сотрудничество между странами.

«Ему надо что-то посущественней фотографий, – пояснил Джастин воронам. – Глянцевые снимки – это тоже хорошо, но ему надо что-то конкретное, какой-то результат – соглашение о торговле, к примеру. Верно, ребята?»

«А еще ему нужно просто выжить и вернуться домой в добром здравии», – заметил Гораций.

«О чем ты! Они сами вокруг нас на цыпочках ходят, такие все вежливые и лояльные! Если обойдется без глупостей с чьей-либо стороны, мы совершенно спокойно уедем в РОСА».

Джастин обвел глазами банкетный зал.

«Очень похоже на тренинги, которые СК нам за городом организовывал, – только акцент у них странный, и женщин нет».

Ему сказали, что обед готовили женщины, но их к гостям не подпускали, и блюда разносили юноши из влиятельных семейств. Джастин подумал о Мэй и погрустнел. Когда президентский прием завершился и все разошлись, он испытал непритворное облегчение. Джемманов собрали и повели в холл Капиталия, где они увидели преторианок, – те должны были составить им компанию во время экскурсии. Но Мэй среди них отсутствовала.

– Она ждет в машине на улице, – сказала Вал Джастину и лукаво ухмыльнулась. – Ручаюсь, такой ты ее еще не видел.

– Она любит преподносить сюрпризы, – пробормотал Джастин.

Когда плюхнулся на заднее сиденье автомобиля, то понял намек Вал. Мэй – во всяком случае, он предполагал, что это именно она, – была укутана, как мумия, в буквальном смысле слова. На нее надели аркадийское платье из плотного и тяжелого материала. Впрочем, наряд разглядеть не получалось, потому что поверх него свисало толстое покрывало, укрывавшее Мэй от макушки до пят. Правда, оно оставалось достаточно просторным, чтобы она могла свободно двигать руками и ногами. Кстати, на ней были еще и перчатки. Лицо прикрывала ткань потоньше, но она тоже не просвечивала, и Джастину оставалось лишь надеяться, что Мэй хоть что-то видит через завесу.

– Я почему-то думал, что оно будет черное, – сказал Джастин. – Но похоже, черный им кажется слишком крикливым.

Одежда была пыльно-серого оттенка.

– Они хотели обезобразить меня по максимуму, – послышался глухой голос Мэй. – На случай, если надевание хламиды и стесненность движений не помогут.

Машина тронулась и влилась в поток. Джастин наклонился к водителю, чтобы спросить, сколько им ехать до храма. Причем спросил на китайском.

– Простите? – встрепенулся тот.

Джастин перешел на английский:

– Извините, задумался. Сколько нам ехать?

– Десять минут.

Джастин часто бывал в провинции, но живые водители вместо компьютера за рулем всегда поражали его воображение. Разве можно в здравом уме и твердой памяти доверить управление автомобилем человеку? Однако только в РОСА и ВС прогресс зашел так далеко, что транспортом управляли компьютеры, а машины не ездили на бензине. Кстати, его запах всегда раздражал Джастина. Но сейчас, откидываясь назад, он почувствовал себя хитрецом из хитрецов.

– А этого они не учли, – сказал он Мэй по-китайски.

Хотя им редко пользовались в РОСА, все дети учили его в школе, так же как в школах ВС зубрили английский.

– Им надо приставить к каждому джемману по человеку, знающему китайский.

– А может, он притворялся, что не знает его?

– Вряд ли. Я же видел его лицо. Но уверен, что в усадьбе Карла по крайней мере один солдат из тех, что слоняется по коридорам, владеет им.

– Наверное, – согласилась Мэй. – А когда вы уехали, они расслабились и отправились на отдых. Нас не принимают всерьез.

Джастин посмотрел на водителя и мудро понизил голос. Мало ли что – осторожность никогда не помешает.

– Как та девушка? Она наложница, да?

– Ее зовут Ханна, – ответила Мэй. – И она всего шесть месяцев как с ними живет, но это – не первый ее конфликт с Джаспером.

– В смысле? Она настолько злонравна, что постоянно пытается завлечь его своими пагубными чарами?

Мэй помолчала, и Джастин догадался, что она нахмурилась – затянутые в перчатки руки сжались в кулаки.

– Думаю, его завлекает любое существо женского пола. Он просто стоит над нами и смотрит, как мы работаем: на кухне, в столовой… везде. Говорит, что надзирает за нами и следит за порядком, но мне понятно, что у него на уме. Его старший брат Уолтер раньше тоже бросался на девчонок, но после помолвки с ним стало полегче. Уже само обещание секса смягчает нравы здешних мужчин.

– Точно. У бедняги Джаспера – сексуальная фрустрация, а батюшка всех баб под себя подгреб, – хмыкнул Джастин и встревожился: – Он же вам не угрожал?

Мэй отрицательно покачала головой:

– Он не осмелится. Во всяком случае, если его не спровоцировать, а мы ничего себе не позволяли. А Ханна играет роль жертвы и, похоже, это знает. Равно как и несколько других женщин. Они стараются держаться подальше от сыночков и не оставляют ее одну. Если, к примеру, Джаспер ее изнасилует, она будет виноватой. Ее побьют, продадут или даже казнят. Мерзость какая! Куда ни посмотришь – сплошное уродство.

Джастин ничего не сказал – а что он мог возразить? Соврать и заявить, что все будет хорошо? Напомнить, что она сюда сама напросилась? Бесполезно! Так или иначе, разговор пришлось прервать, потому что они подъехали к храму. Увидев его, оба буквально онемели – совершенно по разным причинам.

Хотя закон РОСА теоретически признавал свободу совести, от верующих ожидали, что они не будут особо попадаться на глаза окружающим. Если церкви возводили в старом классическом стиле – то подальше от крупных городов. В густонаселенных районах богослужения проводили в современных симпатичных деловых центрах, чтобы не привлекать излишнего внимания. Самой посещаемой организацией оставалась Церковь Человечности, а она была полностью светским учреждением и устраивала службы, на которых проповедовались сугубо социальные ценности.

Но Храм Нехитимара затмевал импозантный собор Церкви Человечности! Сам Капитолий ему в подметки не годился, даже если считать пристройки из новодела. Храм занимал площадь нескольких городских кварталов – Джастин не смог сосчитать, скольких, столь огромным было сооружение. Они с Мэй замерли на тротуаре и с открытыми ртами таращились на невероятные шпили и потрясающую отделку фасада. Тот был изукрашен золотом и драгоценными камнями, что составляло странный контраст с обветшалыми домишками и неопрятными прохожими. Однако вокруг храма несли охрану увешанные до зубов оружием солдаты, и самого их вида было достаточно, чтобы отвратить вора от мысли посягнуть на божественные сокровища.

– А для чего так много помещений? – спросил Джастин водителя по-английски. – Ведь не для молитвы же!

Тот кивнул на подходившего к ним человека:

– Спросите его.

– Доктор Марч?

Молодой человек носил серо-синюю форму церковного служителя.

– Я – дьякон Хансен, мне поручено отвести вас к Его Святейшеству.

Юноша явно не замечал Мэй, и Джастин решил, что не стоит знакомить их друг с другом. Поэтому он просто спросил то же самое Хансена, который вел их вверх по лестнице.

– Наш храм – исключительное место! – сообщил он. – Здесь проводятся службы, открыта приходская школа, а еще тут живут священники. Мы рады всем верующим в Нехитимара!

Он прервал свои объяснения и оглянулся назад, обнаружив, что гости отстали. Мэй плелась в своем коконе из платья и туго замотанного покрывала. Джастин решительно наплевал на ее чувства – пусть потом жалуется, что она и сама могла справиться! – и подхватил ее под локоть. Не хватало еще, чтобы она упала! И если аркадийцы хотели изуродовать женскую походку, у них это получилось. Мэй, грациозная красавица, прекрасно подготовленная физически, еле ковыляла по ступеням. Хансен недовольно скривился: то ли из-за того, что на аудиенцию с Великим Учеником дозволено идти женщине, то ли увидев, что Джастин решил ей помочь.