Рыцарь Теней - Желязны Роджер Джозеф. Страница 21

– Что ты тут делаешь, мальчик? – донесся знакомый голос.

Я тут же выпрямился. Высокий мужчина, выступивший из-за ледяной глыбы, обращался не ко мне. Он с улыбкой кивал Юрту.

– Похоже, дурака валяю, – отвечал Юрт.

– А это, видимо, и есть дурак, – отвечал мужчина. – Сорвал чертов цветок. Серебряную розу Амбера… лорда Корвина, я полагаю. Здравствуй, Мерлин. Отца разыскиваешь?

Я отстегнул от подкладки плаща английскую булавку и приколол розу на грудь. Говорящий был лорд Борель, герцог королевского дома Свайвилла и, по слухам, один из любовников моей матери. Он также считался одним из самых опасных бойцов Двора Хаоса. Убить моего отца, или Бенедикта, или Эрика многие годы было его навязчивой идеей. На свою беду, он встретился с Корвином, причем отец торопился – и они даже не скрестили клинков. Отец обвел его вокруг пальца и убил, насколько я понимаю, отнюдь не в честном поединке. И правильно. Я его никогда не любил.

– Ты мертв, Борель. Знаешь? – сказал я. – Ты – призрак того человека, каким был в день прохождения Логруса. В реальном мире Бореля больше нет. А хочешь знать почему? Тебя убил Корвин.

– Лжешь, паршивец! – вскричал он.

– Нет, – вмешался Юрт. – Мерль прав, ты действительно погиб. Заколот, как я слышал. Впрочем, я не знал, что это сделал Корвин.

– Он самый, – подтвердил я.

Борель отвернулся – я увидел, как по его щекам заходили желваки.

– А здесь – своего рода посмертный мир? – спросил он наконец, по-прежнему не глядя на нас.

– Можно выразиться и так, – сказал я.

– Здесь можно умереть снова?

– Думаю, да.

– Что это?

Он внезапно опустил глаза, я проследил его взгляд. Подо льдом что-то лежало. Шагнул в ту сторону.

– Рука, – ответил я, – похожа на человеческую руку.

– Как она здесь оказалась? – спросил Юрт, подходя и пиная руку.

Та дернулась, так что стало видно – она не просто лежит, а скорее торчит изо льда. После того как Юрт ее пнул, она еще несколько секунд судорожно сжималась и разжималась. Потом я заметил еще одну, чуть дальше, а рядом, похоже, ногу. Еще дальше – плечо с рукой, ладонь…

– Людоедский морозильник, – предположил я.

Юрт хохотнул.

– Значит, вы оба мертвы, – произнес Борель.

– Отнюдь, – отвечал я. – Я – настоящий. Так, забрел мимоходом по пути в куда более приятное место.

– А Юрт?

– Юрт – любопытный феномен, как физически, так к теологически. Ему повезло странным образом раздвоиться.

– Не скажу, что считаю это везением, – заметил Юрт, – но, учитывая альтернативу, все-таки рад, что оказался здесь.

– Вот пример позитивного мышления, которое столько лет творило во Дворе чудеса, – сказал я.

Юрт снова хохотнул.

Я услышал металлический свист, который так просто не забывается. Если Борель хочет проткнуть меня сзади, я все равно не успею вытащить меч, обернуться и парировать. С другой стороны, он всегда гордился, что убивает с соблюдением всех тонкостей этикета. Он фехтовал честно, потому что знал свою непобедимость. Поддерживал репутацию. Я тут же поднял обе руки, как будто он хочет напасть на меня сзади, – нарочно, чтоб ему досадить.

«Оставайся невидимой, Фракир. Как только я обернусь и взмахну рукой – отцепляйся. Долетишь, ухватишься и ползи к шее. А там ты уж знаешь, что делать.»

«Хорошо, начальник,» – отвечала она.

– Обнажи клинок и поворачивайся, Мерль.

– Ты как-то неспортивно себя ведешь, Борель.

– Ты смеешь обвинять меня в нарушении правил?!

– Трудно сказать, я же не вижу, что ты задумал, – отвечал я.

– Тогда обнажи оружие и повернись.

– Я поворачиваюсь, но оружия не трогаю.

Я быстро повернулся, взмахнул рукой, почувствовал, как соскользнула Фракир. И тут ноги мои поехали. Я слишком резво повернулся на гладком льду. В падении я видел, как ко мне метнулась темная тень. Когда я поднял глаза, передо мной – дюймах в шести от правого глаза – было острие Борелева меча.

– Вставай медленно, – сказал он.

Я подчинился.

– Вытаскивай оружие.

– А если я откажусь? – спросил я, чтобы протянуть время.

– Тем самым ты докажешь, что недостоин называться джентльменом, и я поступлю соответственно.

– То есть все равно на меня нападешь?

– Правила это позволяют, – ответил он.

– Подавись своими правилами! – Я поставил правую ногу за левую, отпрыгнул, вытащил клинок и закрылся.

Он настиг меня в одно мгновение. Я продолжал отступать за ледяную глыбу, из-за которой он вышел. Мне совсем не улыбалось состязаться с ним в мастерстве, особенно теперь, когда я почувствовал его прыть. Отступая, парировать было легче. Клинок, впрочем, казался каким-то непривычным, и я быстро глянул на него, чтобы понять причину. Это был не мой клинок.

Дрожащий свет тропы, отраженный от льда, вспыхивал на спиральной гравировке. Я знал лишь один такой клинок и видел его совсем недавно в руке, вполне возможно, отцовской. Передо мною мелькал Грейсвандир. Я улыбнулся. Какая ирония! Это самое оружие сразило настоящего лорда Бореля.

– Ты смеешься над своей трусостью? – спросил тот. – Стой и сражайся, подлец!

Словно в ответ на его слова меня что-то остановило. Впрочем, пока я глядел на свои ноги, острие не пронзило меня насквозь, поскольку, судя по выражению Борелева лица, с ним случилось нечто подобное.

Торчащие изо льда руки крепко держали нас за щиколотки. Теперь был черед Бореля улыбаться. Он не мог больше наступать, но и я не мог сделать ни шага назад. А значит…

Он сделал выпад, я парировал из четвертой позиции, атаковал из шестой. Он закрылся. Сделал ложный выпад. Снова кварте и новый выпад. Ответный удар. Применить сиксте… нет, это обманный ответ. Поймать его в четвертой. Финт. Снова финт. Укол…

Что-то белое и твердое пролетело над его плечом и угодило мне в лоб. Я отклонился назад, но не упал – руки держали крепко. Впрочем, хорошо, что так вышло, – не то он пропорол бы мне печенку. Инстинктивно – или по волшебству, которое, я слышал, обитает в Грейсвандире, – я выбросил руку вперед как раз тогда, когда мои колени подогнулись. На клинок я не смотрел, но почувствовал, как он входит во что-то упругое. Борель удивленно фыркнул и чертыхнулся. Юрт тоже ругнулся. Его я не видел, он стоял сбоку, вне моего поля зрения.

Впереди что-то вспыхнуло. Я напружинил колени, устоял, отбил удар, чуть не снесший мне голову, и начал выпрямляться. Оказывается, я царапнул Борелю плечо, и теперь из раны водопадом хлестало пламя. Тело его начало светиться, контуры ног расплывались.

– Ты одолел меня не умением! – вскричал он.

Я пожал плечами.

– А это и не зимние Олимпийские игры, – сказал я.

Он перехватил эфес, занес руку к плечу и бросил в меня клинок – как раз перед тем, как рассыпаться фонтаном искр и растаять в небе.

Я отбил клинок, и он упал левее, до половины вонзился в лед и остался стоять, дрожа, – такой себе скандинавский перепев артуровской легенды. Юрт подбежал ко мне, пинками заставил руки выпустить мои щиколотки и сощурился на мой лоб.

Что-то упало на меня сверху.

«Извини, начальник. Я попала ему в колено. Пока доползла до горла, он уже вспыхнул,» – сказала Фракир.

«Все хорошо, что хорошо кончается, – отвечал я. – Хоть не обожглась?»

«Даже жара не почувствовала.»

– Извини, что попал в тебя ледышкой, – сказал Юрт. – Я метил в Бореля.

Я пошел прочь от долины рук, обратно к тропе.

– Косвенно это помогло, – сказал я, но благодарить не стал. Кто его знает, куда он на самом деле целил?

Я оглянулся. Руки, которые Юрт только что пинал, показывали нам кукиш.

Откуда у меня взялся Грейсвандир? Смогло бы другое оружие так же поразить призрак Логруса? Значит ли это, что меня принес сюда все-таки отец? И что он знал: его клинок мне понадобится? Мне хотелось думать так, хотелось верить, что это был он, а не призрак Образа. А если это был он, то какова его роль во всей этой истории? Что он про нее знает? И на какой он стороне?