Нечаянная радость (Ну, и штучка) - Браун Сандра. Страница 7

– Моя первая реакция была по-детски раздраженной.

Ярко-голубые глаза Тейлора прекрасно оттенялись темными волосами и загорелой кожей. Избегая их убедительного взгляда, Риа опустила глаза на жилет Маккензи, что только вызвало новый прилив воспоминаний. Возможно ли теперь представить, что она действительно в невероятной спешке стремилась как можно скорее расстегнуть этот жилет, чтобы прикоснуться к телу Тейлора? Что пальцы ее дрожали тогда от нетерпения почувствовать его тело? Сейчас Риа и подумать не могла о том, чтобы дотронуться до Тейлора. Решив, что в ответ на извинения Маккензи она тоже должна вести себя повежливее, Риа смягчила тон до примирительного:

– Кажется, мое сообщение по-настоящему вас шокировало?

– И потому не позволишь ли ты мне войти, Риа?

Может быть, оттого, что Тейлор перешел на ты – Риа и сама впоследствии не могла объяснить причину, – но она отступила, пропуская Маккензи в дом. Он вошел, и она затворила за ним дверь, оставшись с Тейлором с глазу на глаз.

Комната выглядела совсем по-другому: сейчас она была наполнена золотым послеполуденным солнечным светом, а не отблесками огня в камине, уже вычищенном и заставленном филодендроном с листьями, такими же большими и гладкими, как коврики, постеленные перед бронзовым экраном. Место рождественской елки теперь занимал бочонок с развесистым фикусом.

– У тебя полно зелени, – заметил Маккензи. Риа наклонила голову в знак того, что комплимент принимается, и указала Тейлору на стул. Сама она села в плетеное кресло-качалку. Оба избегали смотреть на кушетку, словно ее и не было в комнате, которая, хотя и изменилась, но сохранила атмосферу, наполненную живыми и тревожащими воспоминаниями о снежной ночи.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, если это все, что у тебя есть. – Тейлор кивнул на стакан, стоявший на столике рядом с креслом Риа. – Что это, кстати?

– Алка-зельцер.

– Ты больна?

– Каждый день у меня после обеда расстройство желудка.

– Понятно.

– Могу достать тебе что-нибудь прохладительное, – предложила Риа. – Или покрепче.

– Нет, спасибо.

Часы на стене тикали, казалось, слишком громко. Кресло-качалка слабо поскрипывало при каждом движении молодой женщины. Всякий раз, встречаясь взглядами, Риа и Тейлор виновато отводили глаза, точно дети, которых вчера поймали за игрой в доктора.

Риа досадовала на то, что успела сменить свой модельный костюм на старенькие джинсы и футболку. И ей хотелось бы иметь на себе бюстгальтер и туфли. Риа понимала, что должна держаться строго и твердо с этим человеком, а босые ноги являлись для этого не самым надежным фундаментом. Волосы Риа были непричесаны: распустив короткий хвостик, она лишь встряхнула ими, и сейчас они в беспорядке рассыпались по плечам.

Риа знала также, что на лице ее оставались неопровержимые свидетельства напряжения прошедших суток. В последнее время она вообще мало ела, щеки ее впали, никакая пудра не в состоянии была скрыть фиолетовые полукружия под глазами. Она не спала всю предыдущую ночь, решая свою дилемму и составляя план предстоящего утром объяснения с членом городского совета Маккензи.

В конце концов Риа решила рассказать обо всем прямо и честно. И вот чем эта честность обернулась: раздражение, подозрения и презрение со стороны Тейлора.

– Ты давно здесь живешь?

– Скоро будет три года, – приподняла голову Риа, отвечая на ничего не значащий вопрос Маккензи. – С того самого времени, как начала работать в «Бишоп и Харвей».

– Приятный домик.

– Спасибо.

– Очень уютный.

– Гм-м-м.

– Ты сама его обставляла?

– Да.

– И район хороший.

– Власти города постоянно заботятся об уборке мусора и ремонте улиц, – вяло улыбнулась Риа.

– Ну что ж, приятно слышать. – Улыбка Тейлора была не менее вялой. – На улице сегодня почти весна.

– Да, я уже видела несколько распустившихся нарциссов.

Сидя на краешке стула, Тейлор широко раздвинул колени и уставился в паркетный пол у себя под ногами. Пальцы его нервно двигались. Маккензи натянуто кашлянул.

– Когда т-ты… кхе-кхе… когда ты у-узнала о… кхе-кхе… о ре-ребенке?

Судя по тому, что Риа читала, слышала и знала по собственному опыту о Тейлоре Маккензи, заикание никак не сочеталось с его характером. Голос его частенько сотрясал стены муниципалитета, когда Маккензи гневно, красноречиво и умно выступал по проблемам, поднятым в отчете городских властей. Предвыборные речи Тейлора отличались проницательностью, остроумием и членораздельностью. Отвечая на самые провокационные и заковыристые вопросы журналистов, он никогда не лез за словом в карман.

Мысль о том, что Маккензи чувствует себя так же неловко, как сегодня утром, придя в его офис, чувствовала себя она, доставляла Риа немалое удовольствие. Прыжок в море со скалы в Акапулько не шел ни в какое сравнение с тем чувством, с каким Риа вошла в дверь кабинета Маккензи и увидела его впервые после рождественского утра. Особенно в плане того, о чем собиралась ему сообщить.

– Когда узнала? – Риа отвела взгляд. – У меня не было месячных.

Маккензи поерзал на стуле.

– Насколько я знаю, это иногда случается и по другим причинам.

– Случается. Но не со мной. Мой организм работает как часы.

На этот раз закашлялась Риа. Ее смущал разговор на столь интимную тему с незнакомым мужчиной. Ну не совсем, конечно, незнакомым. Нет, все-таки незнакомым. Что она в действительности знала о Маккензи? Что он красив. Что умеет открывать шампанское. Что отлично водит машину по заснеженным улицам. Что может очаровать массу женщин. В буквальном смысле.

– Я почувствовала себя нехорошо… – продолжила Риа, – ну не совсем нехорошо, просто… – Она никак не могла подобрать слова, точно описавшие бы это состояние чрезмерной раздражительности, утомляемости, неспособности нормально дышать, постоянной тошноты, даже когда ты голодна. Ни одно определение не могло выразить это состояние. – Просто появились симптомы, – закончила в конце концов Риа.

– Какие?

– Расстройство желудка, эмоциональная неуравновешенность. Зуд…

– Зуд? – Тейлор с любопытством вскинул голову.

– В груди, – с трудом выдавливая из себя слова, хрипло пояснила она.

– Ах да. – Тейлор уставился на груди Риа и довольно долго разглядывал их, приведя ее в смущение. – Прошу прощения.

Риа обхватила живот руками, испытывая непреодолимое желание прикрыть распухшие соски от проницательного взгляда Маккензи.

– Ну, ты сам знаешь эти симптомы, – коротко отрезала она.

Тейлор выглядел совершенно сбитым с толку.

– Ах, ну да, кажется, знаю.

– В прошлом месяце у меня опять не было месячных, и я в конце концов пошла вчера к врачу: он подтвердил мой диагноз. Ребенок родится двадцать шестого сентября.

Маккензи издал глубокий вздох. Итак, суд присяжных только что вынес обвинительный вердикт.

– В таком случае это меняет дело.

– Что касается отца этого ребенка, то нет ни малейших сомнений, несмотря на все ваши домыслы относительно моей сексуальной жизни, мистер Маккензи.

– Зови меня Тейлор, хорошо? – сердито потребовал Маккензи.

– Несмотря на твой опыт, – так же сердито заметила Риа, – как ты грубо изволил выразиться, я не сплю с кем попало.

– Прости. Я не должен был так говорить. Вспышка гнева окончательно ослабила Риа. Плечи ее поникли, и она устало откинула голову на спинку кресла.

– Полагаю, у тебя есть все основания считать меня особой такого рода. – Ее мягкий смешок был наполнен горечью и самоуничижением. – В сочельник я действительно была самой настоящей «давалкой».

– Не говори так.

– А что, нет? – Риа приподняла голову и в упор посмотрела на Тейлора.

– Я никогда так не считал. Ни тогда, ни теперь.

– Ты так думал сегодня утром.

Маккензи устало провел рукой по лицу и в очередной раз вздохнул.

– Мы ходим по кругу и ни к чему не придем. – Минуту Тейлор выдерживал ее взгляд. – Послушай, я не считаю тебя только партнершей по сексу. В этом случае я ничем от тебя не отличаюсь. А я, между прочим, тоже не мартовский кот. Так что давай оставим все упреки, домыслы, самобичевания и попытаемся определиться, как поступить дальше, ладно? – Риа лишь кивнула в знак согласия. – Что насчет того парня, с которым ты встречаешься? Ну тот, со старухой матерью во Флориде?