Королевский маскарад - Демченко Оксана Б.. Страница 55

Вечером, у костра, Лильор рассказал о своих подозрениях. В сумерках они въехали в лес, и теперь дубы стояли вокруг просторно, как колонны большого бального зала. Шепот рождал в сумраке ночи странное нечеткое эхо.

– Здесь тоже замокла пшеница?

– Мы с братом решили попробовать все тебе рассказать, – призналась Аста. – И показать кое-что. Завтра сам увидишь, тогда и поймешь, как основательно мы увязли в этой глупой и страшной истории.

– Завтра?

– К полудню, – кивнула Аста. – Это проще показать. Видишь ли, у нас тоже кое-что украли. Выследили воры меня или Дюжа. Брат сюда редко ездил, это ведь моя придумка. Давняя, я еще совсем маленькая была, мы жили в Комарищах, возле устья Волыни. Там море рядом, оно дышит, мне до сих пор это снится. И «поплавки» там были. Я сказала отцу, он счел идею занятной. А потом такое началось… Все пришлось забросить.

– Что забросить?

– Мои «поплавки», – вздохнула Аста. – Спи, я крупу заварю и тоже буду укладываться. Завтра все сам рассмотришь. Мы с братом думали, это нас помирит с гномами. Ну и про деньги – тоже, мы слишком бедные, чтобы дарить такое. Хотели пополам, наша идея – их ресурсы… и доигрались в прятки. Все досталось Империи.

Лильор вздохнул и нехотя ушел к своему спальному месту. Долго возился, сердито фыркал, тянул тонкое одеяло на голову, отгораживаясь от мыслей. Потом все же заснул.

Утром он разбудил Асту до рассвета. Каша уже была разложена в миски, кони заседланы, вчерашнее кострище укрыто дерном. Княжна послушно встала, с грустью понимая, что сегодня не будет утренних уроков танца. Только скачка по лесу.

Этот – священный, как и дубрава на границе Леснии и Поморья. Неохватные стволы в утреннем свете рисуются мягко, выступают из белесого тумана, сияющего жемчугом невидимого за кронами рассвета, нависают причудливыми широкими арками – и растворяются за спиной. Кони ступают осторожно, на ощупь, и торопиться отказываются вопреки всем стараниям Коста.

Быстрее поехали, только когда солнце взошло и туман, не приняв единого решения о своей судьбе, разделился на серебро росы и мелкие белые облачка небесных жемчужниц.

У опушки огромной поляны Лильор остановил коня и восхищенно охнул. Лесная трава была высока, по грудь пешему. Некоторых цветов он, эльф, проживший в мире два века, прежде никогда не видел. И такого места, где они собираются все – как на праздник – самые красивые, тоже не мог припомнить. В центре поляны, далеко, на пологом холме, словно продолжающем его могучие корни, раскинулся прародитель леса – великий дуб. Именно раскинулся, он был так широк, что сказать «неохватный» – это то же самое, что промолчать… Ветви простирались над поляной, и ни одно иное дерево не смело мешать зелени великана собирать дары солнца.

Аста задержалась, глядя на дуб. Кивнула ему как старому знакомому, шепнула слова принятого в Комарищах приветствия великому дереву. И направила коня правее. Лильор поехал следом, рассмотрев тропу, которой явно пользовались много раз.

Узкая дорожка, вытоптанная верховыми, привела к скошенному довольно давно кругу невысокой травы на южном склоне поляны. Аста спешилась, привязала коня у неприметной низкой коновязи, взялась раскидывать небольшой стожок. Лильор оставил коня и помог.

Сморщенная грязная ткань, обнаружившаяся под сеном, его разочаровала. Пахла она на редкость неприятно, но знакомо. Нечто похожее продавали на южном приморском торге. Смола? Кажется, гномы ею интересовались из-за парматяга.

– Что это?

– Ты маг, – понадеялась Аста. – Можешь его наполнить горячим воздухом?

– Да, конечно. А без магии как вы обходились?

– Второй был с особой лампой, для постоянного нагрева, – грустно вздохнула княжна. – А состав для ткани выдумали не мы. В Комарищах он давно известен. Только дорого это, с юга надо везти кое-что, у нас такого нет. На него все остатки золота королевы Сэльви и истрачены.

Морщины грубой ткани расправлялись быстро, Лильор заклинал, усердствуя вовсю, подгоняемый любопытством. То, что княжна скромно назвала «пузырем», уже лежало на траве, вздрагивая, дыша и норовя оторваться от земли. Принц кивнул: понимаю – и опустил руки, не желая зря тратить силы. Он пока еще не особенно опытный маг.

– Гномам бы понравилось, – предположил он. – Толковая вещь.

– «Поплавок» украли, к нему подвесили гномий возок, – убито шепнула княжна. И, чуть оживляясь, добавила: – Представляешь, он поднял! И доставил прямо к нам на княжий двор. Теперь мы с братом – изобретательные воры. Все подстроили, даже магия не помогает найти украденное… Как такое объяснишь?

– Пармарета улетела на пармашаре… с ума можно сойти, Аста! Ты это придумала? – восхитился принц. – Да ладно придумала – сделала!

– Мы старались, – обрадовалась похвале княжна и снова погасла. – И вот как все обернулось.

– Где гномья пропажа?

Женщина рассмеялась и виновато пожала плечами. Мол, я думала, ты уже догадался, но молчишь из вежливости…

– Ты на ней четыре ночи спал.

– Я?

– Сарай стоит над ямой. Возок упакован в ткань «поплавка». А канаты к нему магией прикреплены, не отцепить – мы попались по полной, все доказательства спаяны заклятиями. И мы сделали то единственное, что успели и смогли, – яму… и сарай. Пока все не видят ничего иного. Надеюсь, еще пару недель будут так же слепы.

Принц охнул и рассмеялся, смущенно разведя руками. Он, следопыт, попался не хуже самого примитивного лазутчика Империи! Не углядел, не догадался, не понял… Потому что последнее время занят совсем иными мыслями – это главная причина возмутительной и достойной порицания рассеянности.

До самого вечера Аста рассказывала о своем «поплавке», радуясь возможности говорить и быть понятой. А еще тому, что ее выдумка так высоко оценена. Утром состоялся очередной урок танцев. Потом борцы с дождями, не слишком назойливыми и без применения магии, развернули коней к княжескому подворью. Правда, поехали домой неспешно. Зачем сокращать время, столь удобное для разговоров? Ведь говорить – надо. Как иначе понять с полной отчетливостью: не случайно встретились, не померещилось, не уйдет интерес через пару-тройку лет… или веков. Лильор немного беспокоился, что не рассказывает о себе всей правды. Но и говорить не считал правильным. Его обман – во благо. Разве можно заставлять Асту переживать, утратит ли он вечность, примет ли ее, княжну Эрхоя, в свою семью королева эльфов, столь уважаемая и недосягаемая?

Десять дней спустя кони добрались до княжеского подворья, хоть и двигались в основном шагом. Тарл встретил сестру, обнял и явно вздохнул с облегчением. Он рассчитывал, что поездка займет меньше времени, и уже не первый день переживал за Асту и своего нового друга. Нельзя сказать точно, сколько еще имперских лазутчиков в стране, – пожаловался Тарл. «И добавил: – Что там лазутчики! Теперь к списку бед добавились гномы. Как и предполагал Жильвэ, бородачи взялись беспардонно обшаривать все укромные закутки страны, начав с границы».

Князь безропотно выделил каждому отряду норников сопровождающего – человека из числа дозорных или городской стражи. И снабдил его предписанием: во всем содействовать гостям, расстроенным пропажей ценного имущества.

Гномы пятый день рылись на складах купцов, обшаривали сараи и даже дома, протыкали палками стога сена…

Эрхойцы роптали, но пока достаточно тихо. Гномов много, они сильны и опасны – это знает каждый. Да и вид закованных в сплошную вороненую броню норников вызывает если не страх, то хотя бы опасливое уважение.

Исполняя строгое распоряжение знахаря Грудра, гномы вели себя по возможности не шумно, честно платили за еду и ночлег, за случайно испорченные товары и сбитые замки. Некоторые эрхойцы даже втайне радовались переполоху. Столько гостей трактиры не видели с незапамятных времен! Да и дела пивоваров пошли в гору.