Песнь жизни (СИ) - Лисина Александра. Страница 95

Белка еще раз взглянула на его усталое лицо и поняла: нет. Не смог он больше. Три года вдали от растопившей его сердце девочки и без того сильно сказались – видно же, что едва держится. С ума сходит от того, что некому открыться и неоткуда ждать помощи. Он уже на грани, и она хорошо знала этот неподвижный, потухший взгляд. Тот самый, с которым один глупый мальчишка некогда бросился из-за нее с крыши.

– Что ты хочешь от меня, ушастый?

– Ничего, – прошептал Элиар. – Я знаю, что от вашей силы нет противоядия и спасительных амулетов. Знаю, что этоостанется со мной навсегда. Мне даже время не сумело помочь, хотя я очень надеялся. И расстояние ничуть не избавило от этого притяжения. Ты скажи ей, что я по-прежнему ее люблю. Шестнадцать лет уже люблю, просто сейчас… немного по-другому. Хоть и не менее сильно, чем в тот день, когда впервые ее увидел. Скажи, что я никогда не обидел бы ее, не принес ей горя, не посмел бы огорчить. Скажи… так, чтобы она никогда не узнала, что случилось. Чтобы не переживала зря и ничего не боялась. Она у тебя славная, чудесная, самая лучшая! Она поразила меня в самое сердце, забрала мою душу… еще тогда, наверное? А теперь я просто это понял и совсем не хочу сделать ей больно! Прошу тебя, Белка… помоги мне!

Она прикрыла глаза и даже отстранилась, чтобы не слышать бесконечного отчаяния в его умоляющем голосе. Не видеть его мечущегося в сомнениях взгляда и не чувствовать себя виноватой. Ее сила… да, это правда. От нее нет спасения. Ни время, ни расстояние, ни другие привязанности не сумеют ее ослабить. Однажды Элиар уже был под ударом, но тогда он справился, сумел себя пересилить, забыл. Но теперь… кажется, это нечто иное. То, что ему уже не пересилить. Кажется, он слишком долго пробыл рядом с ее маленькой девочкой. Слишком долго смотрел в ее синие глаза. С самого рождения не мог от них оторваться, да только плохо понимает даже сейчас, что Мелисса – не такая, как ее мать. Что она уже тогда его зацепила за живое. Еще с того времени сумела привязать его к себе. И сама привязалась, хоть Таррэн пристально следил за побратимом, опасаясь ненужных проблем.

А известно все стало только теперь. Сегодня, сейчас, когда расплакавшаяся Мелисса решилась-таки рассказать про свою оплошность, и с непередаваемым отчаянием молча кричала: мама, помоги!!! А Элиар…

– Пожалуйста, не говори Таррэну, – со вздохом повторил он, неловко поднимаясь на ноги. – По крайней мере, пока я не уйду. Не хочу, чтобы он знал, что я его предал.

– А что, если он уже это знает? – ровно спросили снаружи, и Таррэн бесшумно вошел внутрь, заставив побратима побледнеть и попятиться, а Белку укоризненно покачать головой. Он сурово сдвинул брови и сжал челюсти так, что на скулах заиграли желваки, а в глазах зажегся опасный огонек.

Элиар внутренне сжался, чувствуя на себе тяжелый взгляд Темного брата, и виновато опустил голову. Кажется, Таррэн все прекрасно слышал. Отлично понял, что случилось, и теперь наверняка злится. Хорошо, если не прибьет тут же, на месте. Но Милле… если бы это сделало ее счастливее, он бы немедленно согласился. Маленькая, скромная Милле. Очаровательная кроха, так сильно изменившаяся за эти три года, повзрослевшая, похорошевшая еще больше и неожиданно завладевшая всеми его мыслями. Она и сейчас стояла перед внутренним взором, как живая – невероятно хрупкая, нежная, ранимая. Точно такая, как неделю назад, когда он неожиданно понял, что потерял себя окончательно. Растворился в бездонной синеве ее теплых глаз и больше никогда не увидит ничего другого. Ее и сейчас хотелось закрыть и уберечь от всего мира, чтобы никто не посмел причинить ей зло. Чтобы никогда не ее прекрасном личике не мелькнули слезы. А мягкая улыбка продолжала освещать этот мир так же, как она освещала его сегодня.

– Прости меня, брат, – хрипло сказал Элиар, ожидая страшного. – Кажется, я подвел тебя.

– Подвел, – вздохнула Белка. – Еще как подвел… вот уж от кого не ожидали подвоха! Что ж нам с тобой теперь делать-то, а?

– Если хотите, я уйду. Сейчас же, немедленно. Я больше не вернусь в Пределы и никогда вас не потревожу. Ни Тира. Ни Милле… когда-нибудь она забудет об мне и будет жить так, как достойна. Она вырастет, повзрослеет, научится пользоваться даром. У нее будет семья, дети, хороший дом… или комната в Лабиринте, который ее тоже обожает. Я не стану никому мешать. Достаточно и того, что буду знать: она жива и в порядке. Большего я не прошу, – Элиар с горечью взглянул на окаменевшие лица друзей. – Только пусть ей не будет от этого больно.

Таррэн сжал ладонь Белки и, глядя на удрученного Светлого, медленно покачал головой.

– Ты прав: ты должен уйти.

Элиар побледнел еще сильнее, но протестовал не стал. Что ж, этого и следовало ожидать. Он молча поклонился, пряча погасшие глаза, и быстро вышел, чувствуя, как мертвеет душа и осыпается пеплом заживо сгоревшее сердце.

– Да не туда! – с досадой остановила его Белка. – В другую сторону, дурень!

– Зачем? – бесстрастно спросил Светлый. – Выход из Чертогов находится на востоке.

– А Милле сейчас в другом конце сада! И если ты, мерзавец белобрысый, не сумеешь ее успокоить и привести на бал с улыбкой, я тебе все уши оборву, понял?!

– Что? – вздрогнул Элиар.

– То! Сейчас ты совершаешь двойную ошибку, ушастый, – рыкнула Белка. – Нет, даже тройную! Первая была в том, что ты умудрился влюбиться в нашу дочь. Вторая – что сказал об этом сначала мне, а не ей. Наконец, третья – в том, что стоишь сейчас тут, как истукан, а не бежишь ее догонять, пока еще есть возможность!!

– Белка…

– Да что ж ты за дурак-то?! Думаешь, я не пойму, что происходит с моей девочкой? Думаешь, не соображу, почему она при виде тебя не знает, куда глаза девать? Не услышу, как бьется ее сердечко? Или как она кусает себе губы до крови, когда какая-нибудь из здешних красоток предлагает тебе незабываемый вечер?! Она ж тебя с колыбели знает! С малечки обожает, да так, что мы уже беспокоиться начали! Все глаза проглядела, когда ты вовремя не явился, ночами в подушку плакала! Даже не сердится на тебя, гад ты этакий! А если и боится, то лишь того, что оказалась для тебя недостаточно хороша! Что ей не сравниться с теми красотками, которые носятся вокруг тебя табунами! И думает, что ты ищешь встречи лишь для того, чтобы сообщить о том, что снова ее бросаешь!

Элиар растеряно оглянулся на Таррэна, но тот только губы поджал и выразительным взглядом подтвердил. Да, так и есть: от стаи ничего невозможно скрыть. Особенно такие чувства, которые совершенно неожиданно всколыхнули маленькую душу его шестнадцатилетней дочери. Малышка так расстроилась, когда сегодня, всего несколько минут назад, призналась в этом родителям. А он только что специально проводил ее до любимого озера в глубине этого же сада, где и оставил на попечение Тира. Потом вернулся к растерявшейся супруге и как раз успел услышать самое важное.

– Иди, – с тяжелым сердцем велел Таррэн. – И знай: Милле посмотрела на тебя в тот день совсем не случайно. Она умная девочка и отлично знает, как добиться своего. Просто она еще очень молода и не всегда умеет рассчитать свои силы. Но уж если приняла решение, то больше не отступит. Тир тоже подтвердил.

– Так что иди к ней и все объясни, – сурово велела Белка. – Может, и стоило бы сейчас тебя прибить. Может, не получится из этого ничего хорошего, но я не готова рискнуть чувствами дочери, чтобы принять эту мысль, предварительно не проверив. Малышка редко ошибается, Элиар. Она не зря с самого рождения глаз с тебя не сводит. А три года назад поняла, что не может тебя отпустить просто так, не доказав, что она больше не ребенок. Что давно и очень сильно тоже любит. Она только это хотела сказать тебе в тот день. Но сама не заметила, что натворила нечто гораздо большее.

Элиар опасно покачнулся. Что?! О чем они говорят?! Специально смотрела?! Думала его задержать?! Отпустить побоялась, потому что предчувствовала, что потом они еще долго не увидятся?! Хотела хотя бы так показать, что любит уже не как неразумная кроха, а как кого-то совсем, совсем иного?!!