Лезвие бритвы (илл.: Н.Гришин) - Ефремов Иван Антонович. Страница 60

Флайяно, как владелец яхты и человек, несший расходы по всему плаванию, получил найденный лейтенантом алмаз.

Капитан считал, что один этот камень стоит не меньше десяти тысяч фунтов. Флайяно забеспокоился о камне, найденном Леа. Лейтенант Андреа достал из кармана алмаз и объяснил, что Леа отдала ему камень на сохранение. Когда нагрянула полиция, лейтенант опустил алмаз в дырку уключины стоявшей на палубе шлюпки, и ему доставляло удовольствие видеть, как охрана топчется на ярком солнце в самой непосредственной близости от сокровища.

— Разве можно было так рисковать, — вознегодовал Флайяно, — это же мальчишество!

— Вовсе нет. Поверьте, ни один черт его бы там не нашел! Я провозился два часа, прежде чем смог достать алмаз, кляня себя за чересчур хитрый тайник.

— Подождите, — сказал тихо Чезаре, — я позову ее. Андреа, дайте мне камень.

Он взял алмаз, подошел к Леа, вяло перебиравшей ноты в углу кают-компании у пианино, и взял ее за руку, поднося сверкающий камень к свету торшера.

— Какой красивый, — Леа оживилась, — это и есть настоящий алмаз?

— Леа, — в отчаянье крикнул Чезаре, — ведь ты нашла этот алмаз и хотела подарить его Сандре!

Снова мучительная морщина раздумья пересекла лоб девушки. Она сжала руки так, что пальцы хрустнули.

— Ты говоришь так, дорогой, значит, я хотела… но я не помню, не помню ничего, здесь все мне незнакомо… — Слезы покатились по ее загорелым щекам.

— Чезаре, я не могу больше! — вдруг вмешалась Сандра. — Не мучайте ее!

Чезаре поцеловал Леа в лоб и подошел к Сандре. Руки его вздрагивали, когда он протянул ей алмаз.

— Возьмите его. Леа так хотела, представляя, как вы обрадуетесь.

— Она сама сокровище, ваша Леа! Бывают же такие девушки! А это, — Сандра равнодушно положила алмаз на стол, в общую кучку, — пусть увеличит долю каждого на несколько фунтов.

— Не на несколько фунтов, а на несколько сот. — Лейтенант посмотрел на Сандру с нескрываемым восхищением.

— Все равно я в равной доле. Только кок, и то неважный!

— Сандра, ты делаешь глупость, — рассердился Флайяно, — тебе деньги нужны.

— Как и всем.

— Советую, нет, приказываю, — сказал капитан. — В Кейптауне никому ничего не делать с алмазами! А то мы сразу же попадемся, и тогда происхождение алмазов у членов экипажа «Аквилы» станет ясно. Надо отложить продажу камней до Цейлона. Коломбо — следующий крупный порт на нашем пути. А еще лучше всего — потерпеть до Европы.

— Я не могу так долго ждать! — взволнованно сказал Чезаре. — Я готов уступить мою долю кому угодно, лишь бы получить деньги сейчас. Мне надо лечить Леа. Может быть, вы, — обратился он к Флайяно, — сможете мне дать денег под залог моих алмазов?

— Я могу купить их у вас. Конечно, принимая во внимание, что оценка наша наверняка завышена, потом риск продажи… словом, хотите тысячу фунтов, нет, ладно, полторы?

— Согласен! Давайте деньги, а мою долю берите на себя.

— Нет, постойте! — рявкнул капитан Каллегари. — Не торопитесь, Чезаре. Я дам взаймы все, что у меня есть с собой, примерно четыреста фунтов. Кроме того, я предлагаю всем сложиться, кто поскольку сможет, соберем на лечение Леа, ведь мы все ей обязаны.

Когда алмазы были разложены на кучки, капитан распорядился застопорить машину и закрепить руль. Весь экипаж вызвали на жеребьевку, и если кто-нибудь оказался обделенным, то мог винить в этом лишь случайность. Каллегари вручил Чезаре четыреста фунтов и наотрез отказался взять у него в залог камни. Кроме того, он отдал художнику еще двести фунтов, собранных товарищами. Как ни отнекивался художник, капитан не взял денег назад. Он предложил упрямцу обойти товарищей и вернуть каждому его деньги лично. Чезаре не мог нанести такую обиду в ответ на дружескую помощь и принял дар.

Яхта приближалась к мысу Бурь, а погода становилась все лучше. Осень только начиналась, апрель в южном полушарии соответствовал нашему сентябрю. Ласковый ветер обвевал палубу. Закаленный долгим плаваньем экипаж «Аквилы» продолжал принимать в свободные часы дня солнечные ванны, а ночью — воздушные.

Леа свыклась со своим положением и заново перезнакомилась с прежними товарищами, которые относились к ней с нежным вниманием.

Киноартист заметно ободрился и опять стал прежним, разудалым и подчас бесшабашно веселым Иво Флайяно.

Все страхи были позади. Его доля от дележа даст возможность совершить путешествие в желанную Полинезию, погасить часть долга и не сниматься еще года два — срок достаточный, чтобы забылись неудачи последних фильмов. И снова в газетах появятся статьи о возвращении кумира публики на экран после романтического кругосветного путешествия.

Только Сандра каждую минуту ранила его избалованное самолюбие. Она стала избегать его. Недавно ее внешняя холодность и острый ум очень импонировали ему, когда не направлялись против него. Новая компания плохо повлияла на нее. Особенно лейтенант, не сводящий с нее глаз. Влюбился в любовницу хозяина, почти жену, мальчишка! Если б только не категорическое требование капитана, обошелся бы без штурмана. Надо будет избавиться от слишком благородного моряка в Кейптауне. А Сандра, что ж, и ей надо дать почувствовать, что чересчур образованные и гордые девушки не нужны в ее роли… Жаль, конечно! Сандра сложена лучше Софи Лорен, умеет держать себя, знает языки…

Размышляя об этом, хозяин яхты расхаживал по мостику, ревниво наблюдая за Сандрой и Андреа. Они сидели в шезлонгах рядом, в молчаливом созерцании яркой луны.

— Лунное волшебство… без конца говорят о нем, поют, пишут, рисуют — и никто не знает, в чем дело, — тихо сказала Сандра.

— Японцы, например, уверены, что луна изменяет свое влияние в зависимости от времени года. Насколько помню, самой хорошей для размышления и для любви считается луна в августе, — ответил лейтенант.

— Как странно, любовь и размышление. Казалось бы, исключающие друг друга…

— А мне кажется, что настоящая любовь наступает только после размышления, — возразил Андреа.

Сандра бросила длинный косой взгляд, насмешливо улыбнулась и не ответила. Моряк закурил и сказал:

— Наверное, те, кто ближе к природе, знают больше нашего о ее силах.

Сандра молчала так долго, что лейтенант нагнулся, заглядывая снизу ей в лицо. Она положила ему руку на плечо ленивым и сильным движением.

— Где-то я прочла, что мужчины, несмотря на все свои умения и силу, никогда не становятся взрослыми до конца. И значение женщины в том, чтобы охранять их и руководить ими, спасая от крушения надежд и неразумных поступков.

— О, как бы я хотел, чтобы меня охраняли именно от крушения надежд! Со мной это случается слишком часто…

Андреа отвернулся, но Сандра успела прочесть в его лице неистовую надежду.

— Я не умею охранять, потому что сама полна еще ожиданием того, что не исполнится.

— А может быть, исполнится!

— Милый Андреа, я изучала античность не для ненужного диплома, а по призванию. И это дало мне понимание многого из происходящего сейчас. И даже некоторую силу. Смотреть на жизнь как бы из дали времен, опираясь на мужество предков, их поиски прекрасного и жажду яркой жизни. А с другой стороны, это дает возможность легче видеть ложь и ошибки, среди которых живешь. Их не понять без взгляда на прошлое.

— Так что же именно вы поняли?

— Что идея первобытного рая, пронизывающая все наши мечты, религию и даже более серьезные научные изыскания… она, эта идея, и есть та первичная ошибка, которую сделал человек когда-то в своей религии и философии и упорно продолжает цепляться за нее. Уже пять тысяч лет, как мы, европейцы, впитываем из еврейских религиозных преданий сказку о рае, который был дан человеку богом, дан так, ни за что, бесплатно… и потом отнят за грехопадение с матерью всего зла — женщиной! Это прочно вошло в христианство, в проповеди Руссо, в немецкую идеалистическую философию…

— А на самом деле?

— Никогда никакого рая не было, всегда была трудная и жестокая борьба, где умирали слабые и выживали сильные, потому что в мире ничего не дается и никогда не давалось даром. В природе или обществе — все равно. А какой-то безумный поэт или жрец породил легенду о таком времени и месте, где все было предоставлено человеку изначала без усилий, жертв и борьбы с его стороны, без всяких обязательств!