Последняя песня - Спаркс Николас. Страница 4

— Хай, Ким, — пробормотал он.

— Стив!

Она подошла поближе и обняла его.

— Как ты? Вроде похудел.

— Я в порядке.

Стив заметил, что Ронни нехотя плетется к нему. Его по­трясло, как сильно она изменилась по сравнению с последним фото, присланным Ким по е-мейл. Куда девалась типичная американочка, которую он помнил? Теперь перед ним была моло­дая женщина с фиолетовой прядью в длинных каштановых во­лосах, черным лаком на ногтях и в темной одежде. Несмотря на очевидные признаки подросткового эпатажа, он снова подумал, как сильно она похожа на мать. Да и Ким все так же прекрасна.

Стив нервно откашлялся.

— Привет, солнышко. Рад тебя видеть.

Не дождавшись ответа, Стив тяжело вздохнул. Ким сурово нахмурилась:

— Не смей так себя вести! С тобой отец говорит! Скажи что-нибудь.

Ронни вызывающе скрестила руки.

— Ладно. Как насчет этого: я не собираюсь играть для тебя на пианино.

— Ронни! — раздраженно воскликнула Ким.

— Что? — тряхнула головой девушка. — По-моему, лучше сразу все выяснить.

Прежде чем Ким раскрыла рот, Стив предостерегающе по­качал головой. Не хватало еще скандалов!

— Все нормально, Ким.

— Да, ма! Еще бы не нормально, — прошипела Ронни. — Мне нужно размяться. Я иду гулять.

Пока она удалялась, Стив наблюдал, как Ким борется с желанием позвать дочь. Но она справилась с собой и промол­чала.

— Долгий путь? — спросил он, пытаясь разрядить обста­новку.

— И тяжелый.

Он улыбнулся, подумав, как легко представить хоть на се­кунду, что они по-прежнему муж и жена, одна команда и все еще влюблены друг в друга.

Вот только ничего этого уже не было...

Разгрузив вещи, Стив пошел на кухню, где положил кубики льда в разнокалиберные стаканы, которые достались ему вместе с домом. В комнату вошла Ким. Он потянулся к кувшину со слад­ким чаем, налил два стакана и один протянул ей. За окном Джо­на то гонялся, то убегал от волн, над которыми летали чайки.

— Похоже, наш Джона решил развлечься.

Ким шагнула к окну.

— Он целую неделю донимал меня, требуя поскорее ехать, — пояснила она и, поколебавшись, добавила: — Он по тебе ску­чал.

— А я по нему.

— Знаю, — кивнула она и, отхлебнув чаю, огляделась. — Это и есть твой дом? Весьма... своеобразно.

— Полагаю, под своеобразием ты подразумеваешь дырявую крышу и отсутствие кондиционера?

Ким смущенно улыбнулась.

— Конечно, не дворец, но здесь спокойно, и я могу любо­ваться восходами.

— И церковь позволяет тебе жить здесь бесплатно? Стив кивнул.

— Дом принадлежал Карсону Джонсону, местному умельцу, и когда тот умер, завещал дом церкви. Пастор Харрис позволил мне остаться, пока они не решат продать дом.

— И каково это — вернуться на родину? Ведь твои родители жили именно здесь? В трех кварталах отсюда?

Вообще-то в семи. Что-то вроде.

— Да все в порядке, — пожал плечами Стив.

— Теперь здесь столько народу. Все так изменилось с того времени, как я в последний раз здесь была.

— Все меняется, — пробормотал он и, облокотившись на стойку, скрестил ноги. — Итак, когда настанет счастливый день? — спросил он, меняя тему. — Для тебя и Брайана.

— Стив... не стоит...

— Да нет, я ничего не имел в виду, — заверил он, поднимая руку. — И рад, что ты кого-то нашла.

Ким уставилась на него, явно гадая, стоит ли пропустить его слова мимо ушей или ступить на запретную территорию.

— В январе, — решилась она наконец. — Но я хочу, чтобы ты знал... Дети... Брайан не собирается занять твое место. И он тебе понравится.

— О, я в этом уверен, — кивнул он, глотнув чаю. — А как дети к нему относятся?

— Джоне он, похоже, нравится. Но Джоне нравятся все.

— А Ронни?

— Она ладит с ним примерно так же, как с тобой.

Он рассмеялся, прежде чем успел заметить, что она чем-то встревожена.

— Как она на самом деле?

— Не знаю, — вздохнула Ким. – И не думаю, что она сама знает. Она постоянно пребывает в мрачном, угрюмом настроении. Несмотря на мои запреты, возвращается домой поздно, и когда я пытаюсь поговорить с ней, в лучшем случае получаю в ответ «наплевать». Ястараюсь списать это на переходной возраст, потому что помню, какой была сама, но...

Она покачала головой.

— Видел ее манеру одеваться? И волосы, и эту кошмарную тушь?

— Угу...

— И?..   

— Могло быть хуже.

Ким открыла рот, чтобы возразить, но, не услышав ответа, Стив понял, что был прав. Несмотря на все выходки, несмотря на страхи Ким, Ронни остается Ронни.

— Наверное, — согласилась она. — Нет, точно. Но послед­нее время с ней так трудно! Временами она бывает прежней ми­лой Ронни. Особенно с Джоной. Хотя они дерутся как кошка с собакой, она по-прежнему каждый уик-энд приводит его в парк. И когда у него были затруднения с математикой, она вечерами с ним занималась. Что очень странно, потому что сама она на уроки плюет. Я не говорила тебе, но в феврале заставила ее сдать школьные оценочные тесты. Она не ответила ни на один воп­рос. Представляешь, какой умной нужно быть, чтобы так от­личиться.

Стив рассмеялся. Ким нахмурилась.

— Не смешно!

— Очень смешно.

— Тебе не приходилось воспитывать ее последние три года!

Стиву стало стыдно.

— Ты права, прости. А что сказал судья насчет ее воровства в магазинах?

— Только то, о чем я говорила тебе по телефону, — обречен­но пробормотала она. — Если она снова не попадет в беду, срок _снее снимут. А если снова примется за свое, тогда... — Она не договорила.

— Ты чересчур волнуешься... — начал он.

Ким отвернулась.

— Проблема в том, что это не в первый раз. Она призналась, что стащила в прошлом году браслет. Теперь утверждает, что, покупая целую кучу всего в драгсторе, не смогла удержаться и сунула помаду в карман. Заплатила за все, и когда смотришь ви­део, это действительно кажется ошибкой, но...

— Но ты не уверена.

Ким не ответила. Стив покачал головой.

— Ей еще далеко до объявлений «Разыскивается опасный преступник». Девочка запуталась. Но у нее всегда было доброе сердце.

— Это не значит, что сейчас она говорит правду.

— Но и не значит, что она лжет!..

— Так ты ей веришь?

На ее лице отразилась борьба надежды со скептицизмом. Он молчал, пытаясь разобраться в своих чувствах, хотя де­лал это сто раз с тех пор, как Ким все ему рассказала.

— Да. Я верю ей, — выговорил он наконец.

— Почему?

— Потому что она хорошая девочка.

— Откуда тебе знать? — бросила она, впервые за все это вре­мя рассердившись. — Когда ты видел ее в последний раз, она за­канчивала среднюю школу!

Ким отвернулась и, сложив руки на груди, выглянула в окно.

— Ты сам знаешь, что мог бы вернуться, — с горечью про­должала она. — Снова преподавать в Нью-Йорке. Не обязатель­но разъезжать по всей стране, не обязательно перебираться сюда, ты мог бы постоянно присутствовать в их жизни.

Слова больно жалили, но Стив понимал, что она права. Все было не так просто по причинам, которые оба понимали, но не желали признаваться в этом самим себе.

Прошло несколько минут напряженного молчания, прежде чем Стив снова заговорил:

— Я только пытаюсь сказать, что Ронни умеет отличить хо­рошее от плохого. Как бы высоко она ни ценила свою независи­мость, все же уверен, что она осталась такой, как была. В глав­ном она совсем не изменилась.

Прежде чем Ким успела сообразить, как ответить, в комна­ту ворвался раскрасневшийся Джона.

— Па! Я нашел классную мастерскую! Пойдем! Я хочу тебе показать.

Ким подняла брови.

— Это на задах дома, — пояснил Стив. — Хочешь посмот­реть?

— Это потрясающе, ма.

Ким отвернулась от Стива и улыбнулась Джоне.

— Все в порядке. И больше похоже на отношения отца с сы­ном. Кроме того, мне пора.

— Уже? — спросил Джона.

Стив знал, как трудно придется Ким, поэтому ответил за нее:

— Твоей маме предстоит долгая дорога назад. И кроме того, я хотел вечером повести тебя в цирк. Хочешь?