Хрупкая душа - Пиколт Джоди Линн. Страница 32

— Я не хочупричинять тебе боль.

— За меня не волнуйся. Я женщина немолодая, всякое повидала.

Я улыбнулась.

— Ты молодая и ничего такого не видала. — Я набрала полные легкие воздуха. — Я просто думаю, что это очень важный шаг… Откопаешь сундук, а там могут быть не только сокровища, но и какая-нибудь гниль.

— Возможно, ты боишься причинить боль не мне, а себе самой.

Да уж: будут вас хоронить — обязательно попросите мою маму забить последний гвоздь в крышку вашего гроба. А если я окажусь родственницей Джеффри Дамера [4]или Джесси Хелмса? [5]Нужно ли мне это знать?

— Она избавилась от меня еще тридцать лет назад. Захочет, ли она меня видеть, если я ворвусь в ее жизнь сейчас?

Мама еле слышно вздохнула. С этим звуком у меня ассоциировался весь процесс взросления. Когда какой-то мальчишка сталкивал меня с качелей и я в слезах прибегала к маме, она вздыхала точно так же. И когда я уезжала на танцы с новым кавалером. И когда она стояла на пороге моей комнаты в общежитии, готовясь впервые надолго расстаться со мной и стараясь сдержать слезы. В этом вздохе содержалось все мое детство.

— Марин, — сказала мама, — а кто не захочет тебя видеть?

Я, если честно, не из тех людей, что верят в привидения, карму и реинкарнацию. И все же на следующий день я почему-то позвонила на работу и сказала, что заболела, а сама отправилась в Фэлмут, штат Массачусетс, чтобы поговорить о своей биологической матери с экстрасенсом. Отхлебнув кофе, я попыталась представить, как пройдет эта встреча. Удастся ли мне получить полезную информацию, как удалось это женщине, которая порекомендовала мне воспользоваться услугами Мешинды Доус?

Прошлой ночью я вступила в десять онлайн-групп для усыновленных детей. Я завела специальную почту ( [email protected]) и выписала указания с сайта в новенький молескин:

В два часа ночи я все еще сидела в чате и выслушивала жуткие истории от людей, которые попали в передряги и хотели, чтобы я не повторяла их ошибок. Пользователь по имени Хохотун позвонил по платному номеру, начинавшемуся на 1–900, и дал им номер своей кредитки — в конце месяца ему пришел счет на шесть с половиной тысяч долларов. Девушка под псевдонимом РадоstнаЯ узнала, что ее родителей лишили родительских прав за жестокое обращение с ней. ЭллиКапонеб88 прислала мне названия трех книг, которые помогли ей на первых порах: в сумме они обошлись ей чуть дешевле частных сыщиков. Счастливый конец был только в одном сюжете: девушка отправилась к экстрасенсу по имени Мешинда Доус и нашла свою мать уже через неделю, до того точную ей предоставили информацию. «Попробуй и ты, — предложила ФантастикА, — что ты теряешь?»

Ну, допустим, самоуважение, вот что. И все-таки я ввела это имя в «Гугл». Сайт ее грузился очень долго, потому как на главной странице играла музыка, а именно жутковатая смесь колокольного звона и воя горбатых китов. «Мешинда Доуз, — гласил заголовок. — Дипломированная ясновидящая».

Интересно, кто выдает дипломы ясновидящим? Департамент Колдовства и Шарлатанства?

«На службе у жителей Кейп-Кода вот уже 35 лет».

Значит, она живет где-то неподалеку от моего дома в Бэнктоне.

«Позвольте мне перекинуть мост в ваше прошлое».

Не дожидаясь, пока струшу, я отослала ей электронное письмо, в котором объяснила свою ситуацию. Через каких-то полминуты пришел ответ:

Марин, мне кажется, я могу вам помочь. Вы свободны завтра во второй половине дня?

Я не стала размышлять, почему эта женщина сидела в Интернете в три часа ночи. Не задумалась, откуда у такой успешной ясновидящей «окно» прямо на следующий день. Я просто согласилась заплатить шестьдесят долларов за прием и распечатала письмо, в котором Мешинда объясняла, как к ней добраться.

Утром я отправилась в путь и уже через пять часов припарковалась у дома экстрасенса. Жила она в крохотном домике с фиолетовыми стенами в красной окантовке. Лет Мешинде было уже за шестьдесят, однако это не мешало ей красить волосы, доходившие до пояса, в иссиня-черный цвет.

— Вы, я так понимаю, Марин.

Ого. Так сразу — ив яблочко!

Она проводила меня в комнату, отделенную от прихожей шелковой занавеской. В комнате напротив друг друга стояли два дивана, а между ними — белый пуф. На пуфе я обнаружила перышко, веер и колоду карт. На полках выстроились плюшевые медвежата в запаянных прозрачных пакетах, на каждом алела застежка в виде сердечка. Медвежата как будто задыхались в своих пакетах.

Мешинда села, и я, не дожидаясь приглашения, последовала ее примеру.

— Я беру деньги вперед, — сказала она.

— Ага.

Порывшись в сумочке, я извлекла три двадцатидолларовые бумажки, которые она тут же сложила пополам и спрятала в карман.

— Давайте для начала выясним, что вас привело сюда.

Я удивленно на нее уставилась.

— А вы разве не знаете?

— Ясновидение работает немножко иначе, дорогуша, — сказала она. — Что-то вы разнервничались.

— Пожалуй.

— Не стоит. Вы в надежных руках. Вас окружают духи. — Она крепко зажмурилась. — Ваш… дедушка? Он говорит, что ему уже легче дышится.

У меня отвисла челюсть. Дедушка умер, когда мне было тринадцать, от рака легких. Мне было страшно ходить к нему в больницу и смотреть, как он медленно истаивает.

— Он знал что-то важное о вашей матери, — продолжала Мешинда.

Ну, легко сказать: он-то теперь не сможет ни подтвердить это, ни опровергнуть.

— Это стройная женщина с темными волосами. Она была очень молода, когда родила вас. Я слышу какой-то акцент…

— Южный?

— Нет, не южный… Не пойму какой. — Мешинда посмотрела на меня. — А еще я слышу имена. Странные имена. Аллагаш… и Уитком… нет, Уитьер.

— «Аллагаш Уитьер» — это юридическая фирма в Нэшуа.

— Думаю, они располагают нужной информацией. Юрист, который оформлял ваше удочерение, работает там. Я бы связалась с ними. А еще — с Мэйси. Человек по имени Мэйси тоже кое-что знает.

Мэйси была фамилия клерка из загса округа Хиллсбороу, она прислала мне постановление об удочерении.

— Она-то знает, — кивнула я. — У нее на меня целая папка.

— Я говорю о другой Мэйси. Это ваша тетка или двоюродная сестра… Она усыновила ребенка из Африки.

— У меня нет ни тетки, ни сестры по имени Мэйси.

— Есть, — настаивала Мешинда. — Вы просто еще не знакомы. — Она скривилась, как будто жевала лимон. — Вашего биологического отца зовут Оуэн. Он как-то связан с юриспруденцией.

Заинтригованная, я подалась вперед. Неужели гены повлияли на мой выбор профессии?

— У них с вашей матерью родилось еще трое детей.

Не знаю, правда ли это, но что-то кольнуло у меня в груди. Почему эти трое остались в семье, а от меня они отреклись? Все эти россказни насчет того, что родители меня любили, но не могли обо мне позаботиться, никогда меня не убеждали. Любили бы — не отдали бы посторонним людям.