Теперь ты меня видишь - Болтон Шэрон. Страница 48

— Муж Жаки Гроувс, Филип, приехал дать показания. С ним муж Джеральдины, Дэвид Джонс, Джонатан Бриггз, первый муж Аманды Вестон, и Ник Бенн, обнаруживший тело жены. Плюс трое крутых адвокатов.

Молчание. Интересно, слышал ли кто-нибудь в этот момент бешеное биение моего сердца?

— Детектив-суперинтендант изъявил желание присутствовать при разговоре, — продолжала Таллок. — Начинаем через пять минут. Вот, пожалуй, и все.

— Поговори с каждым по отдельности, — посоветовал Джосбери. — Когда они вместе, легче придерживаться одной версии.

Таллок смерила его долгим взглядом.

— Я это понимаю. Но они пришли сюда добровольно. В сопровождении крайне агрессивных юристов. Пока что, думаю, придется их выслушать, не выдвигая своих условий.

Как только она ушла, вся ватага ринулась обратно к экрану. Мы переключились на главную комнату для допросов, расположенную на последнем этаже. Андерсон уже проверял звукозаписывающую аппаратуру. Потом дверь открылась, и в комнату повалили мужчины в дорогих костюмах. Один из них показался мне похожим на Феликса Бенна, другой — на Джошуа Джонса. Двух адвокатов определить было проще простого: у них не было страха на лице. Суперинтендант вошел с третьим адвокатом, и все расселись за громадным стеклянным столом. Сквозь окна виднелись крыши Льюисхэма и безоблачное осеннее небо.

Андерсон тоже присел. Все ждали Таллок. Прошло уже несколько минут, а она все не появлялась.

— Это она специально, — пробормотала Майзон, стоявшая у меня за спиной.

Но я в этом сомневалась. Скорее, Таллок решила заскочить перед важной беседой в уборную. Джосбери посмотрел на часы и нахмурился.

Еще минута. Один из адвокатов посмотрел на настенные часы. Скрип отворившейся двери суперинтендант встретил вздохом облегчения.

— Доброе утро, — сказала Таллок, закрывая дверь за собой.

Все встали, включая, после недолгого раздумья, Андерсона и суперинтенданта. Все были выше, чем она. Таллок выбрала ближайший свободный стул и выдвинула его из-за стола.

Как только все снова сели, самый молодой из адвокатов принялся что-то строчить в блокноте. Я боковым зрением видела, как Джосбери грызет ноготь на большом пальце. Мы все ждали, когда Таллок начнет разговор. Она сидела спиной к камере, но мы видели ее руки — бледные, без кровинки, они неподвижно покоились на столе.

— Насколько я поняла, вы хотите сделать заявление, — начала она.

— Подождите, — перебил высокий рыжеволосый адвокат. — Давайте для начала обсудим основные правила.

Таллок вопросительно склонила голову.

— Эти джентльмены пришли сюда по своей воле, исключительно ради того, чтобы помочь следствию. То, что они планируют вам сообщить, едва ли имеет какое-то отношение к убийствам, но чтобы, так сказать, не оставалось никаких недоговоренностей…

— Я прекрасно понимаю, — перебила его Таллок. — Но у нас сегодня очень много работы. Кто начнет?

— Мисс Таллок… — не унимался рыжий адвокат.

— Детектив-инспектор Таллок, — поправила она его. — Не сочтите за грубость, но мы уже достаточно от вас услышали.

Ребята вокруг меня одобрительно зацокали и закивали головами.

Не давая адвокату возможности продолжить, Таллок обратилась к мужу последней жертвы:

— Мистер Бенн, не хотите начать?

Бенн вперился взглядом в стеклянную столешницу.

— Да это, скорее всего, ерунда, — пробормотал он. — Это было давным-давно, и незачем… — Он замолчал и провел ладонью по лицу. — Нет, пусть кто-то другой говорит.

Мужья, нынешние и бывшие, обменялись взглядами. Молодой адвокат продолжал увлеченно строчить.

— Произошел один инцидент, — наконец осмелился Дэвид Джонс, муж Джеральдины. — Давно, много лет назад. Вряд ли он представляет какой-либо интерес, но…

— Когда к нам приходили из полиции, — подхватил Джонатан Бриггз, первый муж Аманды Вестон, — то всякий раз пытались установить связь между нашими семьями. Поначалу, когда погибли Джеральдина и Аманда, мы думали, что нас связывает только школа. Потом, когда убили Шарлотту, я задумался… Я позвонил Дейву, мы связались с Ником и решили, что лучше нам прийти сюда. Побеседовать.

— С тремя адвокатами, — пробормотал Джосбери. — Ничего себе беседа.

— Вы упомянули о каком-то инциденте, — сказала Таллок. — Расскажите, пожалуйста, подробнее.

Снова молчание.

— Дело было в Кардиффе, — через какое-то время произнес Джонс. — Летом, одиннадцать лет назад. Инцидент был связан с… мальчиками.

— Вашими сыновьями? — уточнила Таллок.

Джонс кивнул.

— Они все были гребцами в одной команде. Одна четверка. И как-то раз принимали участие в регате…

— Простите, я не знакома с терминологией. Одна четверка?

— Да, они вместе гребли. У каждого по веслу. Бывает еще двухвесельная гребля. А у наших — четверная. Плюс пятый, рулевой.

— Ясно. Продолжайте.

— Так вот, мальчики поехали на соревнования в южный Уэльс. На регату. Стартуют в Лландаффе, финишируют в Кардиффе, в парке Бьют. Результаты были отличные: один заплыв выиграли, в другом заняли призовое место.

— Да не тяни ты! — простонал кто-то в диспетчерской. Ему велели замолчать.

— В субботу вечером им разрешили выйти за территорию лагеря, — сказал Филип Гроувс. — По-моему, совершенно идиотская идея: пускать мальчиков одних в центр Кардиффа. В час ночи мне позвонили и сказали, что всех пятерых арестовали.

— Нам тоже позвонили домой, — сказал Дэвид Джонс. — Я сел в машину и приехал в Кардифф около шести. Ник уже был там, вскоре подъехал и Джон. И отец пятого мальчика.

— А как его звали?

— Роберт Кертис. Он сейчас за границей живет, мы не смогли с ним связаться.

— За что их арестовали? — спросила Таллок.

— Против них, — ответил Джонс, — выдвинули ложное обвинение. Но полиция, сами понимаете, должна была разобраться.

— Какое именно ложное…

— Они выпивали в одном баре, — перебил ее Бенн. — Я до сих пор бешусь, как вспомню. Всем по пятнадцать лет, максимум. Их вообще не должны были обслуживать.

— Но они ребята статные, — вклинился Гроувс. — Гребцы, как-никак.

— Так их арестовали за распитие спиртного? — удивилась Таллок.

Ребята в диспетчерской недоуменно переглядывались.

— Нет, — вздохнул Джонс. — Если бы. Они познакомились с двумя местными девочками. Обеих в полиции Кардиффа уже очень хорошо знали. Особенно старшую — известную смутьянку.

Через плечо Таллок я видела, как мужчины постукивают пальцами по стеклянному столу.

— Продолжайте же.

— В начале двенадцатого они вышли из бара, — сказал Джонс. — Девочки пошли с ними. В парк. В центре Кардиффа есть большой парк…

— Бьют, — подсказал Бенн.

— Да. Ну, молодые ребята, навеселе, с двумя смазливыми девчонками… Сами понимаете.

— Вообще-то нет, не понимаю, — холодно откликнулась Таллок. — Объясните, пожалуйста.

— Они как следует развлеклись, — сказал Джонс. — Дали потом девочкам денег на такси, попрощались. Вот, казалось бы, и все.

— Но это было не все.

Руки Таллок были до того неподвижны, что она напоминала стеклянное продолжение стола.

— Увы. Девицы отправились в полицию и стали уверять, что их изнасиловали. Пришлось, конечно, действовать по протоколу, обследовать их, ехать в этот парк, искать наших мальчиков. А поскольку все были несовершеннолетними, пришлось вызывать и нас.

— Если я правильно поняла, то ваших сыновей и еще одного парня арестовали по обвинению в двойном групповом изнасиловании.

Джонс с яростью хлопнул по столу.

— Нет, мисс Таллок, вы поняли неправильно. Официальных обвинений никто так и не выдвинул.

Джосбери отошел от экрана и, сев за свой компьютер, принялся водить мышкой.

— Не нашлось доказательств, — продолжал Джонс. — На девицах не обнаружили никаких следов. Не то что насилия — секса. Все мальчики, слава богу, пользовались презервативами. Которые, кстати, им дали те девицы.

Джосбери снял трубку.

— Никто и не отрицал, что они занимались сексом, — сказал Бенн. — Но девицы сами предложили, сами позвали их в парк. Господь свидетель, мы все забываем о логике, когда заплаканная женщина кричит, что над ней надругались.