Невидимки - Паланик Чак. Страница 41

В холле все еще стоит столик с телефоном — золотым саксофоном. Дымом заполнен каждый угол, и сирена дымового детектора гудит так громко, что закладывает уши.

Бедная Эви! Она лежит в Канкуне, не смыкая глаз, и ждет новостей.

Я набираю номер, который она оставила. Сами догадываетесь, что Эви хватает трубку после первого же гудка.

И говорит:

— Алло?

Ей отвечает вой сирены дымового детектора и треск пламени. А еще звон люстры, раскачиваемой ветром. Больше она не слышит ничего.

Поэтому спрашивает:

— Манус, это ты?

Где— то с грохотом обваливается потолок, наверное, в столовой. Из нее в холл вылетает фейерверк -искры и горящие угли.

Эви говорит:

— Манус, перестань играть в свои дурацкие игры. Если это ты, нам не о чем с тобой разговаривать. Я ведь уже сказала, что больше не желаю тебя видеть.

В этот момент что-то бабахает прямо рядом со мной.

Это падают с потолка полтонны сверкающего, переливающегося, обработанного вручную австрийского хрусталя.

Если бы я стояла на пару дюймов ближе к центру, меня бы уже не было в живых.

Ха— ха! Ну разве это не смешно? Меня и так нет в живых.

— Послушай, Манус, — говорит Эви. — Я ведь запретила тебе мне звонить. Наберешь мой номер еще раз, и я расскажу полиции, как ты отправил мою лучшую подругу в больницу, изуродовав ей лицо. Ты меня понял?

Эви говорит:

— Ты зашел слишком далеко.

Кому мне верить — Манусу или Эви, — я не знаю. Главное, о чем мне следует позаботиться в данную минуту, так это о страусовых перьях, которые опять начали тлеть.