Пламя страстей (Вторая попытка) - Браун Сандра. Страница 3

– Я вам очень благодарна, но как же вы его потом заберете?

– Это меня как раз меньше всего волнует, но на всякий случай я все же приму меры безопасности.

Через минуту он вернулся. Ему пришлось отодвинуть сиденье, чтобы поместились его длинные ноги.

– Здесь сиденье откидывается? – поинтересовался он.

– Откидывается.

– С откинутым сиденьем вам будет удобнее. Он помог ей и, пока она устраивалась, держал малышку на руках. Убедившись, что они чувствуют себя достаточно уютно, он снова надел очки. Ковбойская шляпа осталась в пикапе, но голова была все еще повязана платком. Правда, он уже успел застегнуть рубашку.

– Чад, передайте мне, пожалуйста, сумку. Наверное, девочку надо во что-нибудь завернуть…

– Верно, – согласился он, взглянув на голенькую малютку. Повозившись, он извлек на свет божий маленький несессер. – Теперь все в порядке? Можно ехать?

Она широко улыбнулась ему.

– Все просто прекрасно!

Он улыбнулся в ответ. Ей показалось, он хотел что-то сказать, но передумал и молча стал выруливать на узкое шоссе. Машина запрыгала по каменистой обочине, так что Ли закусила губу от боли.

– Извините. Я понимаю, вам сейчас плохо, но кровотечение несильное, осложнений особых тоже нет. Надеюсь, вы быстро окрепнете, только бы нам добраться до больницы.

Ли принялась рыться в несессере. Там нашлась старенькая майка, и женщина завернула малышку в мягкую ткань.

– Хорошо, у меня есть хоть что-то с собой, – рассеянно произнесла она.

– Откуда вы ехали? Или, может, правильнее спросить, куда вы направлялись?

– Я была в Абилине – у моей однокурсницы вчера была свадьба. На мне было такое специальное платье для беременных. Она указала рукой на крючок, где висел пакет с платьем. – Но когда мы собираемся вместе, мы обычно не можем до ночи разойтись, вот я и взяла на всякий случай кое-что из вещей.

Он взглянул на оранжевую майку с эмблемой университета штата Техас, в которую был завернут ребенок, и улыбнулся.

– Вам повезло. – Он нахмурился и постарался придать своему лицу серьезное выражение. – Вам не следовало в таком состоянии садиться за руль. Когда вы должны были родить?

– Еще только через две недели. Но вы правы, я сама нарывалась на неприятности. Мне так хотелось поехать на свадьбу, но меня было некому сопровождать, и вот… – Фраза повисла в воздухе.

– Почему вы свернули с дороги И-20? Ведь она идет прямо из Абилина в Мидленд.

– Я подвозила приятельницу – она живет в Тарзане. Не могла же я не повидать город под названием Тарзан, штат Техас! Только я из него выехала, как все и началось.

Он с укором посмотрел на нее и улыбнулся. А она тем временем разглядывала плачущего ребенка.

– Надеюсь, с моей малышкой ничего не произошло!

– По крайней мере, легкие у нее в полном порядке, – хмыкнул Чад.

Девчонка орала во весь голос. Лицо ее пошло пятнами, и она что есть сил молотила ручками и ножками. Ли бросила на Чада беспокойный взгляд – вдруг крик девочки раздражает его? Но он сосредоточился на дороге, хотя ехать по пустынному шоссе было не сложно. «Что бы со мной было, если бы не подъехал Чад?» – думала Ли, качая ребенка.

До Мидленда оставалось еще двадцать миль, когда крик малышки начал ослабевать. Ли в испуге посмотрела на Чада. Он затормозил и остановился прямо посередине дороги: насколько хватал глаз дорога была пуста.

– Что делать? – в ужасе воскликнула Ли. Хотя что мог знать о детях этот мужчина, который даже не был женат! Но она почему-то обращалась к нему, не задумываясь, отчего это казалось ей столь естественным.

Он почесал в затылке, потом откинул со лба прядь выгоревших волос.

– Не знаю. Может… э-э… вам стоит ее покормить?

Ли покраснела и с облегчением подумала, что наступившие сумерки скрыли ее смущение.

– Но у меня еще несколько дней не будет молока…

– Я знаю, но может быть… видите ли… инстинктивная потребность в… ласке… – Он пожал плечами.

Ребенок опять закричал. На головке надулись голубые жилки – они производили страшное впечатление, а малышка тем временем продолжала молотить мамочку сжатыми кулачками. Тогда, не раздумывая. Чад повернулся и спустил лямку сарафана у Ли с плеча. Не в силах поднять на него глаз, она принялась двигать плечом и двигала до тех пор, пока бретелька не упала, обнажив грудь. Приподняв грудь рукой. Ли поднесла ее к раздраженному личику дочурки. Девочка безошибочно нашла сосок и с жадностью набросилась на него.

Вдруг Чада и Ли охватил смех. Они хохотали и не могли остановиться, наблюдая за тем, как девочка, громко чмокая, сосет грудь. Когда Ли наконец осмелилась взглянуть на Чада, она увидела, что он смотрит не на ребенка, а на нее. Этот взгляд почему-то заставил ее резко оборвать смех: она прочла в нем восхищение и поняла, что несмотря на свой неопрятный вид по-прежнему хороша собой. Его слова подтвердили ее мысли.

– Вам очень к лицу материнство. Ли, – тихим голосом произнес он. – Эти каштановые кудри, серо-голубые глаза цвета грозовых туч, нежные розовые губы – точь-в-точь как у вашей малышки, – все напоминает мадонн средневековых итальянских мастеров. Только вы живая. – И он продолжал глядеть на нее долгим, восторженным взором.

Ли тоже внимательно посмотрела на него. Неужели она могла подумать, что этот человек, такой нежный, такой деликатный, представляет угрозу! Она видела только его грязную одежду, потное, небритое лицо, но теперь перед нею его глаза – они светятся такой добротой! Его мозолистые руки, сильные и надежные, могут быть необыкновенно нежными. Неожиданно она вспомнила, в какой интимный для нее момент свела их судьба, и опустила ресницы.

Она взглянула на дочку и увидела, что Чад протянул руку к ребенку. Вот рука ближе – Ли затаила дыхание. Длинным и тонким указательным пальцем он коснулся щеки девочки. Погладил. Ли ощутила прикосновение к своей обнаженной груди.

– Как вы собираетесь ее назвать?

– Сара, – без колебаний ответила она.

– По-моему, хорошо.

– Вам правда нравится? – спросила она, снова поднимая глаза. – Так звали мою свекровь.

Он отдернул руку, словно обжегся.

– Кажется, вы сказали, что не замужем.

– Это правда. По крайней мере, теперь. Моего мужа убили.

Прошла долгая минута, а он все сидел и смотрел на закатное солнце – огромный красный шар, спускающийся за горизонт.

– Извините, – мягко проговорил он. – Когда это случилось?

– Восемь месяцев назад. Он даже не знал, что я беременна. Понимаете, он работал в отделе по борьбе с наркотиками и погиб в перестрелке.

Некоторое время длилось молчание, затем, раздалось какое-то посвистывание. Чад вновь взглянул на ребенка: девочка спала, время от времени посасывая своим нежным, словно бутон, ротиком материнскую грудь.

– Вы обе просто потрясающие, – пробормотал Чад, вновь заводя мотор.

Должно быть, в этот момент Ли тоже задремала. Очнулась она, когда автомобиль подъезжал к приемному покою больницы. Чад дал несколько длинных гудков, заехал на стоянку и заглушил мотор. Потом повернулся к Ли и взял ребенка.

– Поправьте платье, – довольно бесцеремонно велел он.

Торопливо и неловко она подняла бретельку на плечо. Сара опять начала проявлять беспокойство, и Чад протянул ее матери.

– Подождите здесь, – бросил он. Это уже не был прежний Чад – он отдавал приказания санитаркам и медсестрам, выбежавшим на гудки. Дверца машины распахнулась, и крепкие руки подхватили малышку. Потом сама Ли оказалась на носилках. Путешествие от машины до приемного покоя вызвало у нее головокружение и легкую тошноту. В приемном покое ее уложили в специальное кресло, и ноги оказались на холодных металлических подставках.

Куда дели ее ребенка? И эта боль! Неужели у нее по ногам течет кровь? И откуда они знают, как ее зовут? Как больно, когда они прикасаются к ней! И что это за доктор, который успокаивает ее, говорит, что не нужно волноваться, не нужно беспокоиться ни о чем?.. Это что, ей делают укол?