Пламя страстей (Вторая попытка) - Браун Сандра. Страница 36

– Ты уверен, Чад, что твоя мама захочет ей» деть с Сарой? Моя мать сделала бы это с большим удовольствием.

На самом деле Лоис без энтузиазма встретила сообщение о том, что и свадьбу и прием устраивают Диллоны, и Ли решила дать и ей немного поучаствовать.

– Да мама просто в восторге от этой перспективы. А твоей матери я пообещал, что она сможет устроить для нас вечеринку, когда мы вернемся из свадебного путешествия.

В Новый год с утра было ясно и холодно. Ли встала свежая и хорошо выспавшаяся Накануне они с Чадом решили спокойно пообедать дома, и он ушел пораньше, ворча, что придется в Новый год чокаться самому с собой Все утро она провела в делах, складывая какие-то вещи, занимаясь прической и маникюром и собирая Сару для двухнедельного пребывания на ферме у бабушки. В полдень за ней заехали родители, чтобы отвезти к Диллонам На Ли были джинсы В голове торчали бигуди, и на невесту она походила менее всего.

– Ли, – сказала укоризненно ее мать – Я там закончу одеваться, мама Не волнуйся. К четырем часам из гусеницы вылупится великолепная невеста.

Так и случилось. Даже к половине четвертого. Для второй свадьбы, отмечаемой к тому же дома, нельзя было придумать ничего более удачного, чем белоснежный костюм из крепа с бледно-голубой блузкой. Волосы она убрала в свободный узел на затылке, и темные завитки живописно обрамляли ее лицо и шею. В ушах были ее единственные серьги с жемчугами, а на руку она надела подаренные Чадом колечки с сапфирами. Она сияла.

Ее несколько удивило волнение, которое она вдруг ощутила. Она не помнила, чтобы так волновалась перед венчанием с Грегом. В свою первую брачную ночь с Грегом она была девственницей, и тем не менее предстоящий медовый месяц с Чадом волновал ее куда больше.

В эти последние недели перед свадьбой она спрашивала себя, почему она позволила себе близость с Чадом до официальной регистрации брака? Ведь ее собственные принципы не изменились. Она, как и прежде, не допускала и мысли о сексе без любви. И для нее самой было шоком, что она так быстро поддалась Чаду, да и своему собственному желанию. Что случилось с ее нравственностью?

Возможно, ее чувство приличия претерпело изменения из-за той близости, которая возникла между ними, когда он принимал у нее роды. А может быть, она слишком часто горевала о том, что могла бы любить Грега более страстно. С Чадом она больше не могла себе позволить терять зря время. Каждая минута любви драгоценна. Этот урок дался ей тяжело. И она не испытывала ни малейшего сожаления по поводу тех полных экстаза мгновений любви с Чадом, которые она пережила до свадьбы.

Их взаимное влечение не ослабевало. Напротив, оно с каждым разом усиливалось. И те слова, что сегодня произнесет над ними священник, лишь легализуют в глазах всего мира те обязательства, которые они дали друг другу после первой же их близости. У Ли не было ни малейших сомнений, что они принадлежат друг другу.

Тогда откуда это волнение? Это предчувствие надвигающейся беды? С того вечера, когда она умоляла Грега не уходить, она ни разу не испытывала этого тяжелого чувства.

– О Господи, нет, – взмолилась она, и от одной только мысли инстинктивно зажмурилась. Букет гардений, который послал ей Чад, задрожал в ее руке.

– Ты что-то сказала, дорогая? – спросила ее мать.

Стряхнув с себя нахлынувшее видение грозящей беды. Ли ответила:

– Нет, ничего, я только подумала, как Сара выдержит всю службу.

Несколькими минутами позже она приветствовала своего отца у основания украшенной гирляндами лестницы. Он повел ее в гостиную, где перед аркой, увитой цветами и зелеными ветками, уже собрались приглашенные – многих из них Ли видела на той вечеринке, куда они ходили вдвоем с Чадом. Чад тоже был там, поджидая ее со своим пастором.

Внутри у нее все перевернулось, и если и оставались еще какие-то страхи, то они развеялись при виде мужчины, женой которого ей предстояло сейчас стать. На нем был темно-синий костюм-тройка, белая сорочка и серый с синим галстук. Из окон, у которых вместо рождественской елки теперь стояли корзины с цветами, лился солнечный свет, ярко освещая его темные волосы. Казалось, его глаза буквально проникали в нее своей сияющей глубиной. Он излучал силу и уверенность. Как она могла бояться выходить за него?

Свой брачный обет они произнесли серьезно и уже безо всякого волнения. До самого момента, когда молодые обменялись кольцами, Сара хранила спокойствие. Надев на палец Чаду золотое кольцо. Ли повернулась к матери и протянула свой свадебный букет маленькой дочке. Таким образом Сара тоже оказалась участницей свадебной церемонии. Когда жених целовал невесту, он поцеловал и свою новоиспеченную дочь. Все зааплодировали.

Амелия впервые в жизни доверила руководство своей кухней кому-то еще. Специально приглашенный официант подавал изысканные закуски и напитки. Поскольку ничего крепкого Амелия не признавала, в честь прекрасной молодой пары пили только шампанское.

Чад проглотил семь порций салата из крабов, горсть соленых орешков, три сандвича с огурцом и два куска свадебного пирога. Ли застала его за тем, что он и Саре в рот засовывал кусок глазури с пирога. Малышка была в полном восторге от того, что ее новый отец носит ее на плечах по всему дому и горделиво знакомит со всеми гостями.

– А как ты хороша без одежды!.. – услышала Ли горячий шепот, за которым немедленно последовал поцелуй в шею.

– У тебя гости, – процедила она сквозь зубы, продолжая улыбаться священнику, который смотрел в их сторону. – Веди себя прилично!

– Даю тебе пятнадцать минут, и мы уезжаем. Поцелуй всех, кого надо поцеловать, возьми все, что тебе нужно, припудри нос или сделай еще что-то, зайди в ванную, а после этого, если потребуется, я утащу тебя отсюда за волосы.

Уже больше не обращая внимания на святого отца, она повернулась и звонко поцеловала Чада.

– Слушаюсь, сэр!

С затуманившимся взором она попрощалась с Сарой, не в силах оторваться от своего ребенка. Спускаясь по лестнице с вещами, Чад заметил ее лицо, и Ли увидела, что он понимает, как тяжело дается ей это первое расставание с дочерью. Он попытался ее утешить:

– Только десять дней. Ли. Ты сможешь звонить хоть каждый день.

– Не подумайте, что я боюсь ее оставить на ваше попечение, – поспешила Ли заверить Амелию.

– Она не выпустит ребенка… прошу прощения… – Заверения Стюарта были прерваны телефонным звонком.

– Он хотел сказать, что я ни на минуту не выпущу малышку из поля зрения, – закончила Амелия за мужа.

– Я знаю, – ответила Ли улыбаясь. Но при виде вернувшегося в комнату Стюарта улыбка на ее лице погасла.

Избегая смотреть на нее, он сказал:

– Чад, тебя к телефону. Чад засмеялся:

– Отец, ты мог бы просто передать мне.

– Это Грейсон.

Это имя прозвучало так, как если бы оно обладало какой-то магической силой, могло рассеять толпу, изменить любое настроение. Как по команде, все гости до единого повернулись и ушли назад в гостиную. Разговор, бывший до того шумным и оживленным, превратился в тихое жужжание, напоминая скорее похороны, чем свадьбу.

Сара колотила мать по внезапно побелевшим щекам.

– Чад, – хрипло прошептала Ли.

– Сегодня я не на вызовах, отец. И он знает, что у меня сегодня свадьба. Он звонит, чтобы нас поздравить? Стюарт смотрел в пол.

– Лучше поговори с ним сам.

Чад повернулся к Ли и сжал ей локоть.

– Я сейчас вернусь, – сказал он с мимолетной улыбкой.

Ли все поняла. Глаза его не улыбались. Она стояла как вкопанная, глядя вслед мужу, скрывшемуся в комнате за холлом, которая была кабинетом Стюарта.

– Почему ты не дашь мне малышку? – тихо сказала Амелия.

Ничего не замечая вокруг себя. Ли передала ребенка в руки свекрови. Как если бы она вызвала его волевым усилием, в дверях появился Чад.

– Ли, – только и произнес он и вернулся назад в комнату.

Она думала, что ноги не послушают ее, но ей удалось преодолеть длинный холл. Она вошла в комнату, обшитую деревом и уставленную книжными стеллажами. Чад стоял у окна к ней спиной. Он снял пиджак и теперь развязывал галстук. Она инстинктивно закрыла за собой дверь. Щелчок замка вывел Чада из оцепенения. И все же он продолжал еще какое-то время смотреть в окно и лишь потом обернулся к ней.