Теория катастрофы - Горькавый Ник. Страница 112

— Хватит отговорок! — закричал красномордый. — Отвечайте на наши вопросы! Кому понадобилась типография? Кто знал о посылке? Скольких людей в своём Центре вы знаете лично? Как давно?

Грубиян сыпал вопросами, но получал в ответ лишь молчание. Никки с минуту заинтересованно рассматривала следователя, брызгающего слюной, потом решительно встала из-за стола.

— До свидания, джентльмены.

Потом посмотрела на хмурого начальника группы.

— В следующий раз приходите без болванов с пистолетами, а то разговора вообще не получится…

И ушла, не собираясь терпеть пустую болтовню.

Когда дверь за девушкой закрылась, Мобельсон не сдержал ехидной улыбки:

— Какие трудные дети в этом Колледже! Я ещё не видел, чтобы девочка-тинейджер так издевалась над группой взрослых, хорошо вооружённых мужчин…

Краснолицый грубиян заскрежетал зубами.

Взрыв в Шрёдингере стал мировой сенсацией. Политики и журналисты беспрерывно обсуждали теракт и смерть пятерых людей.

— Жёстко наказать тех, кто из-за моральной и умственной деградации прибегает к террористическим актам…

— Нужно искоренить желание политических лузеров решать свои проблемы с помощью бомб!

— Этот взрыв — результат неправильных приоритетов политики Президента Луны мистера Хо!

— Бомба — последний аргумент импотента!

Гринвич-Центр был закрыт на ремонт, а тиковый кабинет Никки сгорел дотла. В плазменной волне, вырвавшейся из сверхбомбы, бесследно испарился и тёмно-рыжий Несгибаемый Пёс.

Нельзя скорбеть об игрушке на фоне общей трагедии, и Никки отнеслась к потере Пса стоически:

— Пёс многому меня научил и остаётся моим символом несгибаемости. А символ нельзя уничтожить. Несгибаемые тоже умирают, но даже своей гордой смертью они торжествуют над врагом. Ведь они — несгибаемые.

Но всё-таки Никки остро почувствовала, что с гибелью Пса порвалась окончательная связь с детством. Несгибаемый Пёс, сгорая, успел предупредить: детские игры кончились.

Началась взрослая война.

«Детство слеплено из надежд, взрослая жизнь склеена из потерь. Готовься…» — горько подумала Никки.

Династия Гринвич оказала финансовую помощь семьям погибшего полицейского Кристенсена и трёх жителей Шрёдингера — в размере от четырёх до десяти миллионов. Полицейский Иванов оказался совершенно одиноким человеком. Его похоронили за счёт династии, установив на мраморном памятнике бронзовый барельеф с надписью «Погиб при исполнении долга, спасая людей».

Никки поставила фотографию полицейского Иванова в своей комнате и сказала Джерри:

— Это солдат, погибший на моей войне.

— Не ты её объявила, Никки, — ответил Джерри.

— Но я её веду…

Королева Николь объявила крупную награду за информацию, которая приведёт к поимке организатора взрыва. Династия Шихиных удвоила сумму вознаграждения, пообещав премию и полицейским, которым удастся арестовать преступника.

Через четыре дня Никки доставили десять образцов бомб. Эксперт в коричневом костюме сам приехал с образцами и сказал, что одиннадцатый тип бомбы совершенно секретен. Правительство, выпускающее эти бомбы, уверяет, что они не могли попасть в чужие руки.

— Но я, в свою очередь, уверяю вас, — сердито сказал толстенький эксперт, — если вы не найдёте искомое среди данного десятка, то я выбью из этих бюрократов последний образец, пусть он будет хоть сверхсекретный! — и он погрозил кому-то пухлым кулачком.

Никки внимательно прошла вдоль ряда совершенно одинаковых коробок, выставленных в конференц-зале, сразу велела унести четыре — не то! — и попросила подключить остальные бомбы к сети.

Эксперт осторожно выполнил просьбу.

Никки забраковала ещё три бомбы, потом, после раздумий — ещё одну. Осталось две, которые она попросила зарядить до нужного уровня.

С последними двумя устройствами она провозилась больше суток. По её просьбе бомбы перенесли в почтовую комнату, а она всё ходила и ходила мимо них по коридору, заставляя эксперта двигать коробки с места на место. Наконец она решительно указала на один из ящиков:

— Он!

Усталый эксперт облегчённо вздохнул:

— Хорошая новость. Если вы правы, то преступник у нас в руках…

— Кто? — спросила Никки.

— Извините, без разрешения начальства не могу вам сказать, — покачал головой эксперт. — Но теперь осталось самое трудное — доказать, что вы правильно определили эту бомбу. Как вы понимаете, суд не примет никакие наши заверения без доказательств. О! Вы даже не представляете, как сложно добыть доказательства, которые бы устроили судей. Какие это несговорчивые люди! Какие несговорчивые! — Эксперт явно вошёл во вкус любимой темы. — Им должны быть предъявлены высоконаучные доводы, с которыми могли бы согласиться все другие эксперты. Как мы с вами будем доказывать, что именно данная бомба лежала в почтовой комнате?

— Робби? — спросила Никки.

— Уже несут, — сказал тот.

В зал вошла секретарь Никки, улыбнулась ей и отдала три толстых папки, покосившись на полицейского эксперта.

Девушка передала две папки эксперту и сама открыла третью.

— Что это? — спросил полицейский.

— Доказательства, — коротко сказала Никки.

Очкарик всмотрелся в графики, фотографии и рентгенограммы. Внимательно полистал объёмистую папку и с восторгом поднял глаза на Никки:

— Это же рапорт на уровне хорошей судебной экспертизы! — воскликнул он, сияя как ребёнок, получивший к рождеству новенький электронный микроскоп.

Никки равнодушно пожала плечами и сказала, выходя из зала:

— Не забудьте забрать эту заряженную гадость.

На следующий день позвонил офицер Горбин и сказал, что производителем бомбы оказалась небольшая компания династии Дитбита. С учётом других обстоятельств вероятность виновности Дитбита превысила девяносто девять и девять десятых процента.

Впрочем, Никки и не сомневалась в том, кто стоит за взрывом Гринвич-Центра.

— Это секретная информация. Мы сообщаем её вам, чтобы вы не искали хозяина бомбы сами. Вы можете его этим предупредить. Пока Дитбит уверен, что взрыв уничтожил все улики и следы к его династии. Это очень важно для эффективного ареста.

— Не выскользнет ли Дитбит с помощью своих денег и связей? — спросила Никки, переварив новости.

— Нет, — Горбин был категоричен. — Полицейский корпус озлоблен до предела. Преступник находится на территории Лунной республики и под её юрисдикцией. Его ничто не спасёт. Король Дитбит обречён.

Никки позвонила Дзинтаре. Рядом с принцессой она увидела бледного, но улыбающегося Феба. Рукав его просторной одежды висел пустым, но лицо было счастливым. Дзинтара влюблённо смотрела на Феба:

— Я так рада, что этот небожитель обратил внимание на меня, простую земную принцессу…

— Ничего необычного, боги даже похищали земных красавиц… — важно сказал Феб с довольной физиономией.

— Конечно, ему нужно побыстрее вернуть руку — её уже готовят к пересадке… А то как он, однорукий, будет удерживать похищенную добычу?

— Маловерка! — загремел Феб. — Да я тебя одной левой могу держать на весу сколько угодно! — и он немедленно обхватил и поднял испуганно ойкнувшую Дзинтару.

— Отпусти немедленно! — свирепо заругалась принцесса. — Тебе нельзя напрягаться!

Никки поняла, что она тут лишняя, и побыстрее попрощалась.

Феб и Артемида жили в замке у Дзинтары под наблюдением её личного врача уже вторую неделю, и если Феб быстро приходил в себя, то Артемида продолжала оставаться в ужасном душевном состоянии. Часть лица и головы у неё были спрятаны под заживляющую маску телесного цвета. Но не свои раны мучили её. Артемида винила себя за искалеченного брата — младшего, как она привыкла считать, ведь он родился на полчаса позже её! Она жестоко ругала себя за то, что из-за дурацкого любопытства не ушла с площади, когда была такая возможность. Девушка корила себя и за то, что Феб пострадал, загораживая её саму от обломков. Шок от ранения брата и собственной травмы был настолько силён, что девушка потеряла свою обычную жизненную энергию и превратилась в робота, испуганно и послушно выполняющего всё, что просили окружающие.