Теория катастрофы - Горькавый Ник. Страница 31

— Странная штука! — согласился юноша. — Может, в лоб «Пионеру» дует какой-нибудь галактический ветер из водорода?

— Замедление одинаково для обоих «Пионеров», летящих в разные стороны от Солнца.

— Всё страньше и страньше! — снова удивился Джерри. — Да, не стоило мне сегодня дрыхнуть на лекции, но я никак не могу справиться с проклятой сонливостью…

— Эффект действует на небольшие твёрдые тела типа «Пионеров», но практически не влияет на Землю или Марс — иначе бы небесные механики давно забили бы тревогу…

— У тебя есть идея, как объяснить этот загадочный феномен? — заподозрил окончательно проснувшийся Джерри.

— Мы с Робби обдумывали модель Вселенной с переменной массой и не трогали тёмную материю в галактиках и околозвёздный феномен «Пионера». Но сегодня я подумала — а не может ли наша космологическая модель объяснить и эти локальные чудеса? И тут меня осенило! Клянусь Андромедой, если проследить за коллапсом Вселенной, то всё станет ясно.

Никки взъерошила прозрачные волосы, и они вздыбились серебряным туманом.

— В сжимающемся мире тесно, и звёздные скопления начинают сталкиваться. Над головой обитателей сливающихся галактик разгорается огненное облако из звёзд, а потом — небо перечёркивается крестом из млечных путей.

Девушка говорила сомнамбулически, глядя в пространство.

— Чем меньше Вселенная, тем ярче ночное небо для её жителей. Звёзды становятся видны даже днём. Небо разгорается люстрами шаровых скоплений и кольцами туманностей от взорвавшихся звёзд. И три смерти спускаются из космоса: холодная, огненная и невидимая.

Неспешно проговаривая слова, Никки переводила внутренний взор с предмета на предмет и успевала увидеть его судьбу в сжимающейся Вселенной.

— Чужая звезда вторгается в Солнечную систему, срывает планету с орбиты и выбрасывает её в холод межзвёздного пространства. Мир, потерявший солнце, обречён на замерзание. Атмосфера планеты выпадает последним страшным снегом, и огромные метровые хлопья застывшего воздуха засыпают ещё недавно цветущие города…

Девушка направляла мысль, как фонарик в тёмной комнате. В глазах Маугли мерцал отблеск космических катастроф.

— Огненная смерть быстра: чужая звезда врезается в Солнце, и рождается раскалённый распухающий вихрь. Планета корчится от жара излучения, а потом налетает плазменный ураган от слияния солнц. Океаны с гулом испаряются и улетают вместе с атмосферой. Города и горы плавятся. Зелёная планета превращается в шар оранжевой магмы…

Джерри стало жутко.

— Невидимая смерть тиха. Бесшумная вспышка близкой Сверхновой заливает планету жёстким излучением. Животные распадаются в жидкие клочья, растения чернеют в головешки. В потопе космических лучей выживают только подземные лишайники и глубоководные креветки.

Девушка сделала паузу, ещё раз взвесила Вселенную на мозолистой ладошке и продолжила рассказ из будущего:

— В тесной Вселенной сливаются вместе газовые облака и чёрные дыры, красные гиганты и белые карлики, железные и нейтронные звёзды. Галактики становятся «городами-призраками» из самых прочных сколлапсировавших объектов — чёрных дыр. Но и коллапсары в тысячи и миллионы масс солнца не вечны: они сталкиваются друг с другом, порождая могучие вспышки гравитационных волн, — до тех пор, пока вся Вселенная не превратится в единственный вид неуничтожимой материи — в плотное облако гравизлучения или в сгусток колебаний самого пространства и времени. Вселенная из гравитационного излучения становится невесома и, минуя сингулярное состояние, снова расширяется, порождая вещество нового космологического цикла с помощью эффекта Хокинга, выбивающего частицы из вакуума.

— Это я помню из твоего реферата, — сказал Джерри.

— Масса обычной материи в момент максимального сжатия Вселенной близка к нулю, а энергия — вернее, псевдоэнергия! — гравитационных волн максимальна. Я раньше думала, что она равна энергии звёзд, погибших при коллапсе Вселенной, но ведь гравитационное излучение — вечная материя, переходящая из цикла в цикл. Энергия пространственно-временных волн, пришедших к нам из предыдущего цикла Вселенной, может быть — должна быть! — ОЧЕНЬ большой… — в миллионы или миллиарды раз больше энергии обычной материи.

Синие глаза девушки светились, как у сиамской кошки:

— Наша материальная Вселенная оказывается лишь свежей пеной из элементарных частиц на поверхности глубокого древнего океана гравитационных волн! Реликтовое гравитационное излучение — и есть ненайденная тёмная субстанция нашего мира, отвечающая за странное поведение галактик и «Пионеров».

Джерри подумал и вопросительно уточнил:

— Ты утверждаешь, что реликтовых гравитационных волн так много, что они способны сталкивать железный сундук «Пионера» с курса?

— Да. Гравитационное поле Солнца, погружённое в реликтовое излучение, действует на тела не так, как обычное поле без излучения. Гравитационные волны со всех сторон налетают на спутник, трясут и толкают его в сторону звезды. Ведь у Солнца траектория волн и частиц искривляется, и они падают на корпус спутника преимущественно с внешней стороны. Это и даёт поправку к обычному притяжению Солнца.

— Но почему же эта поправочная сила — константа? — воскликнул Джерри.

— Сейчас я не могу сказать однозначно, но эффект «Пионера» должен зависеть от величины искривления траекторий налетающих на него волн. Эта кривизна определяется гравитационным потенциалом, который обратно пропорционален радиусу, — в отличие от гравитационной силы, равной производной от потенциала и падающей обратно квадрату радиуса. Но направление эффекта всё равно должно задаваться производной, то есть градиентом потенциала, потому что сам потенциал — скаляр и направления не имеет. Вероятно, эффект «Пионера» обусловлен удивительным фактом, что в нашей планетной системе доминирует гравитационная сила Солнца, зато галактический потенциал вокруг нас гораздо больше, чем солнечный!

— Клянусь Магеллановыми Облаками! — воскликнул Джерри, для математических извилин которого разобраться в паре градиентов было сущим пустяком. — Галактика выигрывает по потенциалу, но проигрывает по градиенту, значит, эффект «Пионера» направлен на Солнце, но если его величина зависит от почти постоянного галактического потенциала, то она и будет константой. Ты объяснила главную загадку аномалии «Пионеров»!

Юноша с искренним восхищением посмотрел на Никки.

— А почему крупные планеты не реагируют на гравитационное протоизлучение?

— Эта проблема проще коровьего мычания, затухающего в атмосфере, — отмахнулась Маугли. — И планета, и космический аппарат — это детекторы гравитационного протоизлучения, чувствительность которых зависит от размеров и состава. Небольшой аппарат — более оптимальный приёмник коротких волн, чем огромная планета, где эффект высокочастотных гравитационных волн быстро затухает. Возможно, тело меньшее, чем «Пионер», будет ещё лучшим приёмником… Надо подумать о практическом использовании аномалии «Пионера»!

— Практическом? Сквозь сладкий сон я слышал, что величина этого ускорения — около одной десятимиллионной доли сантиметра в секунду за секунду.

— Из-за давления гравизлучения межпланетная станция сносится от законной траектории на четыреста километров за год! Для такого сноса мощность гравизлучения, которое почти не взаимодействует с веществом, должна быть фантастической. На границе Солнечной системы аномалия достигает одной десятой процента от гравитации Солнца — жуткий скандал в небесной механике. Чем дальше, тем аномалия больше! Притяжение Солнца к центру Млечного Пути — наполовину эффект «Пионера». На галактических окраинах и в скоплениях галактик давление гравитационного излучения в ДЕСЯТКИ и СОТНИ раз превосходит ньютоновское притяжение. Мы нашли силу, которая держит звёзды!

Девушка взъерошенным леопардом металась по теннисному корту.

— Почему на уроках всё так скучно, а в твоём изложении — так интригующе? Я полагал, что космологическое — это нечто, происходившее давно и далеко, а ты утверждаешь, что это таинственное и древнее нечто — совсем рядом…