Самый темный секрет (ЛП) - Шоуолтер Джена. Страница 21

Что? Реи? И он не знал?Страйдер был более зациклен на себе, чем он предполагал. Рея была королевой богов, супругой Крона, которая проживала отдельно, и просто сукой, помогающей Галену - хранителю демона Надежды, лидеру Ловцов. - И как Гидеон воспринял новости?

- Ну, он попытался убить свою тещу.

- Мило. Но такие романтические жесты на сторону, наши мальчики должны выбирать более тщательно.

- Гвен - единственный ребенок Галена, Скарлет - Реи. Кто дальше?

Ловец? Участник убийства Бадена?

Да, он был мудаком.

- Я скажу тебе, кто дальше, - сказал Торин. - Брат Люцифера.

- Повтори.

- Тебе, что, никто не сказал? Уильям - родственник Люцифера. А Люцифер дьявол, если ты не знаешь.

- Повтори.

Уголки губ Торина забавно изогнулись. - Я знаю. Измотанный как черт, но отчасти соответствует.

Он не спросит снова. Не спросит. - Как? Черт! - Вопрос сорвался прежде, чем он смог удержать его.

- Не знаю. Уильям отказывается объяснять. Бесполезно говорить, что вещи вокруг становятся более причудливыми. Ты пришел в себя и вроде здоров, так что я могу задать тебе вопрос, о котором думаю в течение трех дней. Где, черт возьми, Плащ невидимка? Я просмотрел твои вещи, твою комнату, но не смог его найти.

О, черт.Теперь его очередь взорвать бомбу. - Насчет того…

Глава 8

Хайди бродила по своей камере.

Она понятия не имела, сколько времени прошло с тех пор, как ее втолкнули внутрь. Она была одна. Пища и вода были ей принесены только один раз. Фрукты, орехи, хрустящий картофель и чистая вода как-то обуздали ее голод полностью, укрепив ее, таким образом, какой она не могла объяснить.

О, и еда была принесена ангелом - долбанным ангелом, живущим в логове демона. Ее до сих пор трясло от этого. Но теперь она знала, вне всякого сомнения, она была в Будапештской крепости. Когда они затащили ее сюда, она увидела износ и дыры от последних бомбардировок. Она не была вовлечена в бомбардировку, но слышала все о ней.

Достаточно времени прошло для Мики-"Амуна", как назвал его Поражение, что бы претерпеть бесчисленные бедствия. Пытки, переселение, даже смерть. Мысли обо всем этом привели ее в состояние близкое к истерике. Она царапала стены, пока ее ногти не сломались. Она била по решетке, пока ее пальцы не сломались и распухли. Она кричала, требуя ответов, пока ее голос не сломался.

Теперь, в тишине, все, что она могла делать, это думать, повторяя одну фразу снова и снова. Поражение назвал его Амун. Был ли он Амуном, Повелителем? Или он был Мика, Ловец?

Он знал ее, кричал ей о помощи. Это должно было означать, что он Мика. Но, с другой стороны, он не знал ничего о ней. Не их истории, не их намерений. Это должно было означать, что он Амун.

Аррр! Это был он или не он, туда-сюда, это сводило ее с ума, также как и заключение. Мог ли он быть сочетание того и другого? Демон Амуна вселился в тело Мики? Потому что на самом деле, двое мужчин не могли выглядеть настолько похожими друг на друга. Могли ли они?

Не важно, каким будет ответ, но она не могла уйти без него.

Даже при том, что глубоко внутри, часть ее подозревала худшее

Эти двое мужчин легко могут походить друг на друга, особенно если были вовлечены силы вне человеческого понимания. Так, что это был Амун, это всегда был Амун. Тогда Мика был кто-то совершенно другой, где-нибудь там, все еще ищущий ее, и она просто пыталась убедить себя в обратном, чтобы не чувствовать себя виноватой.

Этот поцелуй... кое-что она не могла выбросить из своей головы.

Мика никогда не целовал ее так. Пламенно, так захватывающе.

С такой нуждой.

Несмотря на опасность, в которой они были, а они были, она бы позволила ему раздеть, и проникают в нее. Она бы встретила его толчки, неистовые толчки, принимая, отдавая, требуя.

Она бы цеплялась за него, отчаянно нуждаясь в большем, во всем.

Черт, она бы залезла внутрь него, если бы могла это сделать.

Она бы хотела, чтобы они слились и не смогли расстаться. Насколько сумасшедшим это было? Никогда поцелуй ее настолько не затрагивал. Никогда. Никогда мужчина так не влиял на нее.

Прежде, она всегда оставалась обособлено. От каждого. Возможно, потому что она знала, что люди вокруг нее умрут, в то время как она продолжила бы вечно возвращаться из могилы. Возможно, потому что тьма была внутри нее. Так много тьмы. Живое существо, реальное, как лед, который тек по ее венам, находящееся в задней части ее ума, приглушенное, но всегда там, которое призывало ее презирать людей, места, жизнь, смерть. Всех, все.

Впервые, она не должна была бороться, чтобы чувствовать или сохранить привязанность. Она посмотрела на Амуна…

И как в своих мыслях ты теперь его называешь? Амун?

Да,теперь она поняла. Каким-то образом для нее он теперь Амун.

Мика не соответствовал тем более полным губам и более широким плечам. Таким образом, она смотрела на Амуна, и чувственное понимание шипело внутри нее. Соединяя их. Она слышала его голос в ее голове, и это углубило чувственное понимание.

И если это действительно был Амун, а не Мика, она должна чувствовать себя виноватой, в том, что произошло между ними. Она должна быть в ужасе от того, что уступила врагу. Должна быть опустошена, тем, что позволила ему дать ей больше, чем взрывной поцелуй, она позволила ему лизать у нее между ног, и ей это понравилось. Она просила большего.

Как бы то ни было, чувство вины и ужас было не тем, что она чувствовала. Ну, не полностью. Она чувствовала их, но она была все еще поглощена желанием.

Она не была предательницей, даже забыв тот факт, что Амун был врагом. И все же, если бы он пришел в ее камеру, она была почти уверена, что бросилась бы в его объятия.

Она вытерла дрожащей рукой лицо. Что происходило с ее здравым смыслом? С ее хорошо - заточенными инстинктами самосохранения?

Мика был первым парнем, что она позволила за века, и только потому, что сама мечтала о нем.

Но она не нуждалась в нем, не была потерянной без него.

Она остановилась и посмотрела вниз на свою татуированную руку. На его имя, так глубоко заклеймившее ее плоть. М-и-к-а. Она, царапая кончиком пальца проследила буквы. Не было никакого скачка пульса, никакого гула желания.

Она подумала об имени Амун.

Мурашки вспыхнули на каждом дюйме ее кожи. Она облизала губы, рот внезапно наполнился слюной.

Видишь? Реакция. Всегда.И это было не хорошо. Совсем не хорошо.

Что, если …, что, если она мечтала не о Мике? Что, если она мечтала об Амуне?Означало ли это, что Амун был плохим воспоминанием пытавшимся всплыть на поверхность? Или он был чем-то хорошим, как видения о ее прошлом, что он ей показал?

Это на самом деле не имело, смыла. Во-первых, в видениях, она знала человека, которого видела, он был ее ключом к счастью, к свободе.

Во-вторых, как мог одержимый демоном бессмертный, ответственный за пародию, что была ее жизнью — и смерть ее родителей и сестры — быть чем-то хорошим?

Она развернулась, уверенно вышагивая расстояние от одной стенки клетки к другой. Лучший вопрос: как мог одержимый демоном воин быть единственной вещью, которую она жаждала? Единственной вещью, без которой она думала, что не сможет жить?

Жить. Без.Слова отозвались эхом в ее голове, и она споткнулась на следующей остановке. Ее живот скрутило узлами. Нет, нет, нет, нет. Она преднамеренно сохраняла свой дом и имущество редкими, а дружбу случайной.

Таким образом, она могла собраться и уехать в любой момент без предупреждения или сожаления.

Она не могла жить без него. Она не могла. Прямо сейчас, он был загадкой. Загадкой, которую она должна решить. Это было всем.

Была еще одна сложность. Если воином, которого она жаждала, был Амун, то он не захочет ее, когда обнаружит правду о ней. То, что он поцеловал ее означало, что он не понял, кто она, и что она сделала его другу, Бадену. Когда он это сделает, то захочет убить ее, а не наслаждаться ею.