Триумф смерти (Ореол смерти, Последняя жертва) - Робертс Нора. Страница 18

– Вы вправе иметь собственное мнение. Вы играете в азартные игры, мистер Анжелини?

– А вам какое до этого дело?

Садиться он явно не собирался, поэтому Ева тоже встала.

– По-моему, я задала довольно простой вопрос.

– Да, время от времени играю, как и множество других людей. Это помогает мне расслабиться.

– У вас большие долги?

Он судорожно сжал стакан.

– Я думаю, на этой стадии допроса моя мать посоветовала бы мне воспользоваться услугами адвоката.

– Это ваше право. Я ни в чем вас не обвиняю, мистер Анжелини. Мне известно, что в ночь гибели вашей матери вы были в Париже. – Ей также было отлично известно, что самолеты через Атлантику летают каждый час. – В мои обязанности входит составить полную картину происходящего. Вы не обязаны отвечать на мой вопрос. Но мне не составит труда получить интересующую меня информацию другим способом.

– Восемьсот тысяч долларов, плюс-минус несколько сотен, – процедил он сквозь зубы.

– Вы не в состоянии расплатиться с долгами?

– Я не бродяга и не нищий, лейтенант Даллас! – сказал он жестко. – Эта проблема будет решена довольно скоро.

– Ваша мать знала об этом?

– Я не ребенок, лейтенант, который бежит к матери, разбив коленку!

– Вы с Рэнделлом Слейдом играли вместе?

– Раньше да. Но моя сестра не одобряет этого пристрастия, и Рэнделл играть бросил.

– Предварительно наделав долгов?

Дэвид бросил на нее холодный взгляд.

– Мне об этом ничего не известно, и дела Рэнделла я с вами обсуждать не собираюсь.

«Все тебе известно», – подумала Ева, но решила пока что оставить эту тему.

– А скандал в Лас-Вегасе несколько лет назад? Вы были там?

– В Лас-Вегасе? – Дэвид взглянул на нее непонимающе.

– Что-то связанное с рулеткой.

– Я бываю в Лас-Вегасе, но ни о каком скандале мне ничего не известно.

– А вообще вы играете в рулетку?

– Нет, это дурацкая игра. Хотя Рэнди нравится. Я лично предпочитаю блек-джек.

Рэнделл Слейд не производил впечатления дурака. Он показался Еве одним из тех, кто сметет на своем пути все, что может ему помешать. И художников-модельеров она представляла себе совсем не такими. Одет он был просто – в черный костюм без всяких новомодных тесемок и отделок. Руки у него были большие и сильные – руки скорее рабочего, нежели художника.

– Надеюсь, вы не задержите меня надолго, – сказал он тоном человека, привыкшего распоряжаться. – Мирина плохо себя чувствует, она лежит наверху, и мне не хотелось бы оставлять ее одну.

– Да, я вас не задержу.

Ева не стала возражать, когда Рэнделл достал портсигар с десятью тонкими черными сигаретами. Она только отметила про себя, что он закурил, не спросив ее разрешения.

– Какие у вас были отношения с прокурором Тауэрс?

– Дружеские. Она должна была в скором времени стать моей тещей. Мы оба очень любили Мирину.

– Вы ей нравились?

– У меня нет причин считать иначе.

– Ваше профессиональное положение укрепилось после того, как вы стали работать с «Анжелини экспортс»?

– Пожалуй, да. – Он выпустил тонкую струйку дыма. – Но мне хочется думать, что Анжелини выиграл от нашего сотрудничества не меньше моего. – Рэнделл бросил взгляд на Евин серый костюм. – Ни цвет, ни покрой вам не идут. Я бы посоветовал вам взглянуть на мою коллекцию прет-а-порте здесь, в Нью-Йорке.

– Благодарю вас, я это учту.

– Ненавижу, когда хорошенькая женщина плохо одета. – Рэнделл улыбнулся, и Ева вдруг увидела, каким он может быть обаятельным. – Вам пойдет нечто яркое и струящееся. У вас такая фигура, что вы можете это себе позволить.

– Да, мне это уже говорили, – буркнула она, вспомнив о Рорке. – Вы, кажется, собираетесь взять в жены очень богатую женщину?

– Я собираюсь взять в жены женщину, которую люблю.

– Как удачно, что она к тому же богата!

– Вы правы.

– А деньги, насколько я знаю, вам нужны…

– Скажите, кому они не нужны! – он говорил совершенно спокойно, без тени раздражения.

– У вас долги, мистер Слейд. Долги крупные, если не сказать огромные, и выплатить их будет нелегко.

– Совершенно точно. – Он снова выпустил дым. – Я ведь азартный игрок, лейтенант, можно сказать – запойный. Но вставший на путь исправления! Я прошел курс психотерапии – спасибо Мирине. И не играл уже два месяца и пять дней.

– Вы играли в рулетку?

– Увы. В том числе – и в рулетку.

– Какую приблизительно сумму вы должны?

– Около пятисот тысяч.

– А сколько унаследует ваша невеста?

– Вероятно, раза в три больше. К этому надо добавить акции и паи, которые никто не станет превращать в наличность. Так что убийство матери моей невесты вполне помогло бы мне выпутаться из финансовых трудностей. – Он с задумчивым видом затушил сигарету. – Впрочем, контракт на выпуск моей новой серии одежды тоже помог бы. Деньги не так много для меня значат, чтобы из-за них убивать.

– А игра для вас много значила?

– Игра – она как красивая женщина. Волнующая, желанная, капризная. Но у меня был выбор: игра или Мирина. А ради Мирины я готов на все.

– На все?

Он посмотрел на нее понимающе и кивнул:

– На все.

– Она знает о скандале в Лас-Вегасе?

Рэнделл внезапно побледнел.

– Это было почти десять лет назад. И никакого отношения к Мирине не имело. Вообще ни к чему отношения не имело!

– Значит, вы ей ничего не рассказывали?

– Я тогда ее не знал. Я был молод и глуп и заплатил за свою ошибку сполна.

– Может быть, вы объясните мне, мистер Слейд, что это была за ошибка?

– Это не имеет никакого отношения к данному делу.

– И все-таки вы меня весьма обяжете.

– Черт подери, одна-единственная ночь! Всего одна ночь! Я выпил тогда слишком много, да еще имел глупость мешать алкоголь с наркотиками… Короче говоря, одна женщина покончила с собой. Было доказано, что она сама ввела себе слишком большую дозу.

«Очень интересно», – подумала Ева.

– Но вы были там?

– Да. Я познакомился с ней в казино. В тот вечер я проигрался в пух, и мы поругались. Я же говорю, что был тогда слишком молод! Обвинял ее в своих неудачах, кажется, даже угрожал ей. Мы ругались на людях, потом она ударила меня, а я – ее. Гордиться здесь действительно нечем. Больше я ничего не помню.

– Не помните, мистер Слейд?

– Я помню только, что проснулся в какой-то вонючей комнатушке. Мы лежали голые в постели. И она была мертва… Когда вошли охранники, я все еще находился под дозой. Наверное, я их сам и вызвал. Они все сфотографировали. Потом мне сказали, что, когда дело было закрыто и с меня сняли обвинения, снимки уничтожили. Я почти не знал эту женщину, – добавил он. – Просто подцепил ее в баре. Мой адвокат выяснил, что она была профессиональной проституткой, но без лицензии и промышляла исключительно в казино.

Рэнделл прикрыл глаза.

– Неужели вы думаете, мне хочется, чтобы Мирина узнала, что меня хоть и безосновательно, но обвиняли в смерти шлюхи?

– Нет, – тихо сказала Ева. – Не думаю…

Когда Ева вышла из кабинета Уитни, у двери ее поджидал Хэммет. Казалось, что щеки его ввалились еще больше, и цвет лица был землистый.

– Не уделите ли мне минутку, лейтенант?

Она жестом пригласила его войти и закрыла дверь.

– У вас был трудный день, Джордж…

– Да, ужасный! Я хотел спросить, мне просто необходимо знать… Вы нашли что-нибудь?

– Расследование продолжается. Но мне нечего вам сообщить, кроме того, о чем вы узнаете из средств массовой информации. Поверьте, мы делаем все, что в наших силах.

– Но вы разговаривали с Марко, с детьми, даже с Рэнди. Если они сообщили вам нечто, что может пролить свет на это дело, я имею право узнать!

«Что это? – подумала Ева. – Нервы? Или горе так велико?»

– Нет, – ответила она тихо. – Такого права у вас нет. Я не могу и не считаю нужным сообщать вам информацию, полученную в ходе расследования.