Черный снег. Выстрел в будущее - Конторович Александр Сергеевич. Страница 45
— Котов! — Телефонная трубка захрипела у меня в руке. — Пост в тоннеле открыл огонь!
— Черт! Это Асанович. Нервы не выдержали! Мог бы еще и подурачить фрицев хоть сколько-нибудь! Сообщите об этом Демину, он у второго пулемета дежурит. Пусть подметет двор. А я его из крупняка поддержу.
Бросив телефонную трубку, я ослабляю винты вертикальной наводки. Передергиваю затвор и беру на прицел группу командиров. Теперь остается ждать. Пусть первым ударит «Максим». Тогда уцелевшие немцы бросятся под прикрытие стены и не будут искать укрытий в простреливаемом пулеметом дворе. Что может быть более надежным укрытием от огня, нежели толстая кирпичная стена? По эту сторону они никакого подвоха не ждут. Теперь мне стало ясно, отчего строители расположили ДШК именно на этом месте. Ворота завалены обломками, и любая техника неминуемо остановится здесь, на узком пятачке перед въездом. Прямо под прицелом пулемета. Дорога простреливается аж до самого леса. Никакой транспорт ни на какой скорости уйти просто не сможет. Даже если из леса выкатить на прямую наводку артиллерийские орудия, так и то еще бабушка надвое сказала — кто кого. Пушка не стреляет одномоментно. Ее надо выкатить на позицию, установить, зарядить и навести. Сколь ни были бы проворны артиллеристы, соперничать в скорости открытия огня с пулеметом они не смогут. А никакой щит на пушке не спасет от двенадцатимиллиметровых пуль на такой дистанции. Вся эта дорога, лежащая сейчас передо мной, являлась одной большой долиной смерти.
Гулко, длинной очередью ударил «Максим». И на дороге сразу все пришло в движение. Я не слышал отсюда команд, но строй солдат дрогнул, и стало понятно, что они не собираются никуда убегать. Во всяком случае, пока. Они слышат только один пулемет, и это еще не несет в себе смертельной угрозы. Это плохо, неприятно, но пока пулемет один, его всегда можно обойти, подавить. Наконец, просто выйти из зоны обстрела. Наверняка немцы прислали сюда не вчерашних первоклассников, а опытных и обстрелянных солдат. Эти не побегут сломя голову. Ну, что ж, внесем коррективы в первоначальный план…
Пулемет ударил неожиданно резко, и каземат сразу наполнился грохотом и дымом. Первая же очередь, как кегли, повалила командиров. Кто-то из них успел прыгнуть за автомобиль. Намного легче ему от этого не стало. Тяжелые пули прошили автомобильный корпус, как иголка бумажный лист. Вряд ли там смог бы уцелеть хоть кто-нибудь. В глаза неожиданно брызнуло крошкой, что-то провизжало мимо лица. Быстрый взгляд поверх ствола. На стоявшем около ворот бронетранспортере пульсировал огонь. Пулемет стрелял по мне. Быстрый поворот в ту сторону, и пули высекли искры из борта бронетранспортера. Стрелявший обвис на борту, и я перенес огонь на следующую машину. Лента кончилась неожиданно быстро. Только в раж вошел.
— Гришанков! Ленту!
Он уже сбоку лязгает металлом, помогая мне перезарядить пулемет. Ободренные прекращением огня, немцы зашевелились. Взрыкнул и начал разворот второй бронетранспортер. На ходу в распахнутые задние двери заскакивают солдаты. Поняли, что здесь им ловить нечего? Из ворот, отстреливаясь на ходу, выскакивают еще несколько человек.
— Быстрее!
Олег спешит, но выходит только хуже. Ленту заедает в приемнике.
Снизу вдруг ударяют частым огнем сразу несколько пулеметов. Каземат наполняется гулом и звоном. Пули бьют по заслонкам, от чего-то рикошетируют. В общем, голову не высунуть.
Громко выругавшись, сидевший до этого у патронных ящиков Лацис вдруг вскакивает на ноги и бросается к двери. Крутит маховик кремальеры и, прежде чем я успеваю его окликнуть, выскакивает в проход. Куда его черти понесли?
Ответ приходит уже через десяток секунд. На дороге вдруг бабахают разрывы. Ага! Мартин утащил с собой почти все гранаты. Силушкой его бог не обидел, и сверху, со стены, он может зашвырнуть их достаточно далеко. Вот, значит, отчего выход на стену сделан именно тут…
Положение сразу меняется, и немцы переносят огонь с молчащего пулемета на живого (и крайне опасного для них) гранатометчика.
Пользуясь этим, я наконец передергиваю рукоятку и первым делом превращаю в решето уползающий бронетранспортер. Пулеметы на нем замолкают, изнутри валит дым, и горящая машина наглухо закупоривает дорогу. Теперь по ней можно бежать только ножками…
Прижимаю к земле осмелевших фрицев и попутно смешиваю с землей расчет еще одного пулемета.
Опять конец ленты. На этот раз мы перезаряжаемся быстрее, и пулемет снова оживает. Краем уха слышу скороговорку «Максима», значит, во дворе есть еще кто-то живой. Взгляд в ту сторону… Ага, в моем домике сидят. Там, где я не так давно сам прятался от них же. Ну, ребятки, это вам крупно не подфартило…
Разворачиваю пулемет в ту сторону… от дома летят какие-то лохмотья, и он весь окутывается пылью. Ответная стрельба фрицев разом стихает.
Что-то жужжит? Телефон?
Пользуясь очередной перезарядкой, хватаю трубку.
— Да!
— Это Демин! Что там у вас?
— Красота! Два бронетранспортера разбил, один зажег. Немецких командиров проредил. Фрицы под стенами ховаются.
— Капитан открыл дверь! Он говорит, что двор заминирован! Дорога тоже!
— Так и рвите тут все к чертям свинячьим!
— От амбразур отойдите!
Окликаю Гришанкова и кручу рукоятку заслонок. Бронепластины медленно сдвигаются, и в каземате становится тише.
— Мартин где?
Олег озирается.
— Так он наверху еще! Позвать?
— В темпе! Тут сейчас все рванет!
Олег исчезает в проходе, и тут за стеною глухо бухает. И еще раз! И еще…
Когда стихают разрывы, я снова кручу рукоятку. Пластины расходятся не сразу, и приходится им хорошенько наподдать. Благо что соответствующий ломик присобачен прямо к станине пулеметной установки.
На дороге… на какой? Ничего не вижу, сплошные воронки. Что-то горит. Интересно, а чему тут гореть? Разве что немецким машинам?
На земле лежат тела. Достаточно много, надо полагать, разрывы мин накрыли тут все сплошным веером осколков. Если тут применили что-то похожее на те фокусы, которые мы на складе нашли… тогда ничего удивительного нет.
Стрелять мне просто некуда, никого живого я не вижу.
Сзади топают сапоги.
— Олег, — говорю я, не отрываясь от пулемета. — Глянь-ка, что там внизу наворотило!
Он ничего не отвечает, и тогда я оборачиваюсь.
Гришанков сидит в проходе. Руки его испачканы чем-то красным. Кровь? Но он вроде бы не ранен?
— Что случилось?
— Мартин…
Лацис лежал около края стены. Его грудь была прострелена в нескольких местах. Судя по следам крови, Мартина ранили почти сразу. Видно было, куда он отползал и как потом возвращался назад.
— Я подошел, а он уже и не дышит вовсе. Перевернул, смотрю… места живого на нем нет. А гранаты он все вниз побросал, только одна и осталась… — топтался сзади Олег.
— Это и есть то, за чем сюда так рвались фрицы? — оглядываю помещение.
Оно не очень большое, несколько комнат. Две из них набиты аппаратурой под самый потолок, в остальных стоят столы с телефонами. Вижу телеграфный аппарат, еще какие-то неизвестные мне приборы. Большинство накрыто чехлами, и невозможно угадать, что там за прибамбасы такие.
— Да… — рассеянно отвечает капитан, продолжая копаться в каком-то пульте управления. — Ага!
Что-то щелкает, и на пульте загорается лампочка.
— Лейтенант, — поворачивается к Демину Рябинин, — возьмите бойцов и проверьте выход. Во второй комнате есть дверь. Сейчас она открыта, и мины на выходе из тоннеля сняты с боевого взвода. Там должна гореть лампочка около шкафа. В шкафу есть телефон. Позвоните мне и доложите о результатах проверки. Мы с товарищем Котовым вас догоним.
Демин козыряет и вместе с моими ребятами двигает к выходу.
— Ну, — поворачивается ко мне Рябинин, — а у вас вопросы есть?
— Нет.
Он немало озадачен.
— То есть?
— Ну, как я понимаю, это бункер правительственной связи? Вот это, на столике, аппарат ВЧ. Так ведь?