Медный король - Дяченко Марина и Сергей. Страница 87

Вдруг сделалось тихо. Развияр не понял, его ли слова заставили толпу замолчать, или кто-то из старейшин подал знак, или, может быть, он оглох.

– Император силен, но не всесилен, – заговорил он в этой новой тишине. – Представьте, к вам пришел бы новый властелин каменного замка. Представьте, он предложил бы вам военный союз. Вместе – против Императора. За вековой уклад, – Развияр почти шептал, и если бы не тишина, воцарившаяся на берегу, его никто не услышал бы. – Что бы вы ответили? Отказались бы и умерли в позоре? Или согласились – и вышли на битву?

– Кто он? – спросили в задних рядах. – Кто он такой?!

– Проклятье Утра-Без-Промаха может быть снято, – ему казалось, что кровь ушла в озеро вся, до капли. Он не чувствовал своих рук и едва мог шевелить губами. – В замке есть маг. Он снимет проклятие. Верьте мне.

– Ложь!

– Он лжет, не слушайте его!

– Чужак! Как можно верить чужаку!

– Утро-Без-Промаха не был чужаком – и что он сделал с вами? А я всадник, – у Развияра все плыло перед глазами, и берег, и белая вода, и лица. – Я не лгу. Мои слова может подтвердить мой названный брат, нагор, Лунный-Кстати.

– Лунный-Кстати мертв!

Женщина в черном головном уборе подалась вперед, сцепив перед грудью длинные, будто птичьи, пальцы:

– Он должен был умереть! Его место – в могиле всадника и брата!

– Он жив, – прошептал Развияр. – Я решил за него. Я его всадник. Он жив.

Снова загудела толпа. Вырвался молодой голос:

– Ложь! Я видел Лукса мертвым!

– Заткнись, Гонец-Под-Вечер! Засунь себе в ухо свой брехливый язык!

Ропот будто отрезало ножом.

Теряя сознание, обливаясь собственной кровью, Развияр успел увидеть, как сквозь толпу пробивается кто-то лохматый, четвероногий, с блестящими клинками наизготовку:

– Ты видел меня мертвым?! Так посмотри еще раз! И повтори, глядя в глаза!

– Не смей, – прошептал Развияр.

Он увидел, как со спины Лукса соскакивает женщина в черном плаще. Как воздевает руку с бирюзовым огнем на пальце, как в толпе ширится смятение. Как Лукс рвется к берегу, как отшатываются с его пути молодые и старейшины. Как он бросается в воду, которой никто из его соплеменников не смел коснуться, и рвется к жертвенному плоту – белая волна расходится перед его грудью.

И, не удержавшись на краю темной ямы, Развияр соскользнул-таки в беспамятство.

Глава шестая

Крыламы шли на большой высоте, недосягаемые для стрел. Скопление зверуинов на берегах озера Плодородия не прошло незамеченным. Птиц было три.

– На одной из них маг, – сказала Яска.

Нагоры то и дело хватались за оружие, но императорские стражники не нападали – просто кружили в вышине, держа зверуинов в напряжении. Лукс часто сглатывал и посматривал то на небо, то по сторонам, опасаясь нападения, ежеминутно ожидая стрелы. Развияр чувствовал, как поднимаются и опадают мохнатые бока, как бешено стучит сердце; Яска сидела на земле, сложив ладони, будто огневуха – крылья. На пальце у нее горел бирюзовый камень.

Развияр лежал, привалившись к спине зверуина, не чувствуя рук, перетянутых лентами ткани. Лукс держал перед его губами чашу с густым терпким напитком. Темнело перед глазами от каждого движения, Развияр не мог говорить, но отхлебывал от чаши и все-таки говорил. Вождям и старейшинам приходилось низко склоняться над ним, чтобы расслышать – а они ловили каждое слово.

Двое молодых, захвативших Развияра накануне, – всадник и его брат, – держались рядом, очень близко. Они не понимали, что происходит. Суета, случившаяся вокруг пленника, льстила им – и пугала. Четвероногого звали Далекий Свет, его всадника – Гонец-Под-Вечер. Они держали наготове свои клинки – не то опасаясь Развияра, не то надеясь, что вот-вот прозвучит приказ: «Убить».

Женщина в высоком головном уборе, с мелкой сеткой, закрывающей лицо, с длинными, будто птичьими пальцами, стояла поодаль. Улучив минуту, когда разговор прервался – вожди глубоко задумались, а Развияр замолчал, собираясь с силами, – она подошла к Луксу. Сетка на ее лице дрожала от дыхания.

– Когда ты был в царстве мертвых, ты видел Короткого Танцора? Что ты сказал ему?

– Я не был в царстве мертвых, мама, – Лукс чуть отстранился. – Но когда буду – найду, что сказать.

Женщина помедлила. Лица ее не было видно; она протянула сухую, тонкую руку и коснулась Луксового лба.

Лукс обмер.

– Теперь нет закона, Лунный-Кстати, – она провела ладонью по его волосам. – Теперь каждый умирает в одиночку…

– Это лучше, чем сдохнуть всем вместе, – мрачно сообщил Лукс. – Но мы будем жить долго.

И, прищурившись, посмотрел в небо, где все еще кружили крыламы.

– Вели своему магу показать перстень, – обратился к Развияру однорукий вождь.

Яска медленно, царственно подняла руку, поднеся камень почти к самому лицу нагора. Старейшины долго молчали. Бирюзовый ли отблеск делал их лица застывшими, восковыми, или узнавание перстня, когда-то принадлежавшего Утру-Без-Промаха, заставило помертветь – но молчание продолжалось долго, и никто из нагоров не сомневался в том, что видит.

– «Говорят, он создал и проклял некую вещь…» – начал Развияр и понял, что беззвучно разевает рот. Тогда он кивнул Яске. Та заговорила, будто читая книгу вслух:

– Утро-Без-Промаха создал и проклял этот перстень. Когда старый властелин коснулся перстнем воды, проклятье вошло в силу. Я маг, и я сниму проклятье.

– Сейчас?! – одновременно спросили несколько голосов.

Яска в замешательстве посмотрела на Развияра.

– А гарантии? – он попытался улыбнуться. – Кто даст мне слово, что нагоры, освободившись от проклятия, не отплатят мне злом?

– Совет вождей даст тебе слово, – начал однорукий, но Развияр уже смотрел вверх: птицы опускались.

– К бою! – каркнул кто-то из вождей.

– Они посмели, – пронеслось в толпе. – Священное озеро… Осквернить…

Берег ощетинился стрелами. Лукс осторожно уложил Развияра на песок и встал над ним, прикрывая сверху.

Яска сжала в кулак руку с перстнем. Стиснула губы; он глядел на нее снизу вверх, ее лицо казалось перевернутым и оттого немного страшным.

Яска резко, глубоко вздохнула. Зажмурилась. Из перстня вырвался тонкий, как нитка, бирюзовый свет и ушел в небо, воткнулся в облако рядом с крыламой, и птица, хлопнув крыльями, вдруг завалилась на бок. В тот же миг Яска вскрикнула и рванулась вверх, будто ее сильно дернули за руку. Небо загудело, как от далекого грома, падающая крылама выправилась над землей, и несколько стрел, пущенных нагорами, пролетели мимо. Крыламы тройкой ушли за горизонт, и только тогда земли достигли огромные, невесомо парящие белые перья. Одно упало совсем рядом с Развияром.

Нагоры ревели, потрясая оружием; в том, что случилось, они увидели победу и добрый знак. Яска стояла, гордо вскинув голову, как и подобает великому магу. Один только Развияр видел, что левая ее рука судорожно сжимает правую и что свет перстня потускнел.

Он возвращался в замок, почти лежа в седле, привалившись к плечу Лукса. Договор был заключен – до первого снега; Яска шагала рядом, а на расстоянии держались пятеро зверуинов со всадниками – наблюдатели и будущие заложники. Договор был заключен; властелин замка, добровольно отдавший себя в жертву Озеру, его могучий маг и его названный брат, вернувшийся из страны мертвых, стали героями песен еще до того, как союз Нагорья и Замка был скреплен водой на священном берегу.

Они возвращались, то и дело поглядывая на небо. Дважды был замечен крылатый патруль – на горизонте, над горами. Яска молча раздувала ноздри. До самого замка между ней, Луксом и Развияром не было сказано ни слова.

В компании зверуинов они спустились по склону ущелья. Развияр увидел, что работы ведутся по-прежнему, что каменные завалы поредели, а разрушенная стена, наоборот, подросла. Он увидел временные деревянные домишки на месте лагеря и дымы над нижними ярусами. У него сделалось легче на душе.