Гостья - Майер Стефани Морган. Страница 15

Искательница торчала на тротуаре возле открытого багажника, забрасывая меня ехидными вопросиками и замечаниями каждый раз, когда я оказывалась рядом. По крайней мере, в одном я была уверена: следом она не увяжется — характер не тот. Искательница наконец сообразила, что все уговоры бесполезны, я к ней не присоединюсь, так что ей придется в одиночку лететь в Тусон. Я вздохнула с облегчением: не хватало еще, чтобы она маячила рядом в придорожных кафе, дежурила у дверей туалета на заправочных станциях, учиняла очередной допрос на каждом светофоре. Меня передернуло от этой мысли. Если новое тело — единственный способ избавиться от Искательницы… что ж, стоит об этом подумать.

Впрочем, можно поступить и по другому: забыть этот мир, как страшный сон, и переселиться на десятую планету. Вычеркнуть из памяти неудачный опыт. Земля осталась бы крошечным пятнышком в моей безупречной во всех других смыслах биографии.

Но куда переселиться? На уже знакомую планету? Поющий мир был одним из моих любимых, но променять зрение на слепоту? Планета Цветов очаровывала… Но хлорофилловые жизненные формы почти лишены эмоций. Я бы тосковала по ритмам человеческого мира.

На новую планету? Было одно недавнее приобретение — здесь, на Земле, новых носителей прозвали дельфинами за неимением более точного слова, хотя те больше походили на стрекоз, чем на морских млекопитающих. Высокоразвитый вид, и подвижный к тому же, но после долгого существования в виде Водоросли мысль об очередной водной планете внушала отвращение.

Нет, мне так много еще хотелось попробовать на Земле. Ничто во всей Вселенной не влекло меня так сильно, как маленький тенистый дворик на тихой улице или бескрайнее пустынное небо из воспоминаний Мелани.

Мелани от комментариев воздержалась. С тех пор как я приняла решение отыскать Брод в глубокой воде, своего первого Целителя, она как то притихла. Чем объяснялась ее отчужденность: хотела ли она показать, что не опасна и не будет обузой? Затаилась перед вторжением Искательницы? Готовилась к смерти?… или к бою? А может, собиралась взять надо мной верх?

Каким бы ни был ее план, она отдалилась от меня, притаившись где то в затылке.

Я в последний раз зашла в дом, проверить, не забыла ли чего. Комната выглядела пустой. Предыдущий жилец обустроился по минимуму — тарелки в кухонном шкафу, подушки на кровати, лампы на тумбочках; если я не вернусь, следующему жильцу много менять не придется.

На выходе меня застал телефонный звонок: я хотела подойти, но не успела. Автоответчик сработал после первого звонка. Звонивший услышал туманные объяснения: «Я уезжаю до конца семестра, лекции отменяются, пока не будет найдена замена». Без указания причин. Часы над телевизором показывали восемь утра. Наверняка звонил Курт: получил мое чуть более подробное электронное сообщение, отправленное прошлой ночью. Я так мучилась угрызениями совести из за сорванного семестра, словно решила сменить тело. Возможно, такой мой поступок, уход от обязанностей, подготавливал почву для следующего, слишком позорного пока, решения. Мне стало не по себе и, хотя я никуда не спешила, как то вдруг расхотелось слушать сообщение автоответчика.

Я еще раз оглядела пустую квартиру. Не имело смысла что то здесь оставлять, в жилище, так и не ставшем мне домом. У меня было странное чувство, что не только Мелани, но и вся эта планета отвергает меня — и неважно, как сильно я хочу прижиться. Как будто мне не дано пустить здесь корни. Я криво ухмыльнулась при мысли о корнях. Какой то суеверный бред лез в голову.

Мне еще не доводилось иметь носителя, верившего в приметы и суеверия. Ощущение показалось забавным, словно за тобой следит кто то невидимый. По спине побежали мурашки.

Я плотно закрыла за собой дверь, но не прикоснулась к замкам, пережитку прошлого. Сюда никто не войдет, пока я не вернусь, — или пока не вселится новый жилец.

Не глядя на Искательницу, я села в машину. Мне нечасто приходилось водить, да и Мелани тоже, поэтому я немного нервничала. Впрочем, я не сомневалась, что скоро обвыкнусь.

Искательница просунулась в открытое окно с пассажирской стороны.

— Жду вас в Тусоне.

— Разумеется. — Я завела мотор и, пряча улыбку, отыскала кнопку стеклоподъемника. Искательница отскочила от машины.

— А может… — начала она, переходя на крик в попытке прорваться сквозь шум двигателя и закрытое окно. — Может, последую вашему примеру и прокачусь с ветерком. Посмотрим, кто из нас кого обгонит.

Сказано это было для того, чтобы вывести меня из себя. Я старалась не показывать виду, что у нее получилось. Устремив взгляд прямо перед собой, я осторожно вывела автомобиль на дорогу.

Я почти сразу отыскала выезд на шоссе, а дальше следовала за дорожными знаками, указывающими путь из Сан Диего. Вскоре знаки закончились, а вместе с ними — и шанс не туда повернуть. Через восемь часов — путь недолгий — я буду в Тусоне. Может, заночую в каком нибудь городке. Я бы с удовольствием задержалась где нибудь, если б точно знала, что Искательница будет ждать на месте, изводясь от нетерпения, а не попрется следом.

Меня то и дело обгоняли другие машины, владельцы которых, в отличие от меня, стремились попасть в свои неведомые пункты назначения. Я же все время поглядывала в зеркало заднего вида, высматривая хвост, да к тому же еле плелась.

Напрасно я ждала, не мелькнет ли в проносящихся мимо автомобилях знакомое лицо. Не стоило вестись на злую шутку Искательницы; долгий путь и ее темперамент казались несовместимыми. Однако… взгляд продолжал ее искать.

Мне довелось побывать на западе, у океана, я путешествовала на юг и на север, вдоль Калифорнийского побережья, но на восток не выезжала ни разу. Цивилизация быстро осталась за спиной, и вскоре меня окружали лишь холмы и скалы, предваряющие безлюдный простор пустыни.

Чем дальше я отъезжала от города, тем расслабленнее себя чувствовала — тревожный знак. Негоже так радоваться одиночеству. Души нуждались в обществе. Мы жили и работали, сливаясь в гармонии, — все одинаковые: миролюбивые, дружелюбные, честные. Откуда это чувство облегчения от разлуки с себе подобными?… Неужели Мелани постаралась?

Нет, Мелани дремала где то на задворках сознания.

Такого спокойствия я не чувствовала с тех самых пор, как она повторно подала голос. За окном стремительно проносились мили, пролетали мрачные дикие скалы и пыльные пустоши, заросшие низкорослым кустарником, — до скуки однообразные. Я поняла, что, сама того не желая, еду слишком быстро. Здесь не на чем было отдохнуть глазу, не за что зацепиться мысли. Позевывая, я гадала, почему в памяти Мелани пустыня смотрелась куда более красочно и маняще. Что особенного в этом безжизненном месте?… В поисках ответа я бесцеремонно вторглась в ее разум.

Окружавшая нас голая местность, покрытая скудной растительностью, не интересовала Мелани. Она грезила о другой пустыне, красной, изрезанной каньонами, полной особой магии. Она даже не попыталась меня остановить и словно вообще не заметила вторжения. Я еще раз спросила, в чем причина ее отстраненности. Мыслей о борьбе не было: наоборот, мне показалось, она готовится к смерти.

В воспоминаниях она будто прощалась со мной, уходила в другое, излучающее счастье место. Сюда я была допущена впервые. В укромной расщелине, рассекавшей склон из красного песчаника, почти на уровне ливневых паводков, разместилось своеобразное жилище. Нелепое место, в стороне от любых троп и стежек — никто не станет искать в такой глуши. Ни удобств, ни электричества. В воспоминаниях Мелани смеется, стоя у ямки в песке, — воду насосом качают из под земли.

— Лучше любого водопровода! — Джаред сдвигает брови, и морщинка на переносице становится глубже. Кажется, его смущает мой смех. Боится, что мне не понравилось? — Никаких следов, никто и не догадается, что мы тут.

— Мне нравится, — торопливо отвечаю я. — Как в старых фильмах. Тут здорово.

Улыбка, которая почти не покидает лицо Джареда — он даже во сне улыбается, — становится шире.