Обещание вечности (ЛП) - Ховард Линда. Страница 47

Клэр быстро взглянула на Макса, гадая, не появились ли у него какие-нибудь сомнения насчет их свадьбы, но он притянул ее поближе к себе, и она ничего не смогла прочитать в выражении его лица. Несмотря на долгие страстные часы, которые она провела в его руках, иногда Клэр все еще воспринимала его как незнакомца, красивого отчужденного незнакомца, который дарил ей свою жажду, но не мысли. Он был приветливым, очаровательным, внимательным, но она всегда ощущала, будто он что-то скрывает от нее. Она любила его всей душой, но вынуждена была утаивать свою любовь, потому что он, судя по всему, не жаждал получить от нее такой глубокой привязанности. Он хотел от нее товарищеских отношений днем, ее тело под собой ночью, но, казалось, что ее эмоции ему не нужны. Он не просил у нее никаких чувств, да и сам ничего не выказывал.

Вот настоящая причина ее беспокойства, поняла Клэр. Она с абсолютным спокойствием могла бы предстать перед толпой родственников, если бы только была уверена в любви Макса. Все эти люди будут наблюдать за ней, оценивать, как происходило перед свадьбой с Джефом. Как она впишется в такое семейство, настолько огромное и многочисленное, но странным образом закрытое для всех остальных? Ей всегда было нелегко заводить друзей, а все его многочисленные родные казались очень приветливыми и общительными людьми. Как они смогут понять, насколько трудно ей подпускать к себе кого-то очень близко? Они решат, что она равнодушная и недружелюбная? Ее руки стали ледяными, и она сжала их вместе, чтобы согреть.

Табличка «Не курить» вспыхнула над головами, в груди Клэр образовался огромный комок, заставивший ее быстро и неровно вдыхать большие глотки воздуха. Макс не замечал ее беспокойства, он предвкушал встречу со своими родными, ожидание заставило сверкать глаза, как драгоценные камни в голове золотого божества.

В Хитроу царил настоящий ад, толпы улетающих и прилетающих на летних отдых переполняли аэропорт. Вся эта суматоха никак не повлияла на безукоризненные манеры Макса. Он поднял палец и подозвал носильщика, когда последняя вещь из их багажа появилась на движущейся ленте, в этот момент раздался радостный повторяющийся крик: «Макс! Макс!», — перекрывающий всеобщий шум.

Он повернулся, и улыбка озарила лицо.

— Вики!

Макс протянул руки, и высокая белокурая женщина просто прыгнула в них. Мужчина с восторгом обнял и поцеловал ее, раскачивая в своих объятьях. Потом освободил одну руку, чтобы потянуться и привлечь к себе Клэр.

— Клэр, этот бесенок — моя самая младшая сестра Виктория. Известная всем своим непослушным поведением. Вики, это Клэр Вестбрук.

— Это она немедленно прославилась, когда поймала в ловушку непутевого Максвелла Конроя, — поддразнила Вики и тепло обняла Клэр.

Клэр спокойно улыбнулась, почувствовав, что уже полюбила эту симпатичную молодую женщину. Явно виделось семейное сходство: высокий рост, те же золотистые волосы, но глаза лазурно-синие, а лицо не походило на скульптуру. Однако Вики была поразительной женщиной.

Макс представил сестре Альму и Хармона, потом Виктория последовала впереди них к выходу из аэропорта.

— Тебе поручили почетную обязанность встретить нас? — спросил Макс.

Его левая рука обнимала Клэр, за правую цеплялась счастливая Виктория.

— О, нет, я не единственный представитель, — легко ответила сестра. — Мама ждет вас в автомобиле; она не захотела пробиваться сквозь толпы людей, но и не смогла дождаться, пока вы доберетесь домой: ей не терпится познакомиться с Клэр.

Узел в груди Клэр, который немного расслабился от встречи с Викторией, теперь снова разбух и поднялся к горлу. Мать Макса! В пути он рассказывал о ней, и Клэр знала, что он обожал мать и, само собой разумеется, та обожала его. Да и какая женщина не стала бы?

— Мы приехали на двух автомобилях, чтобы поместился весь багаж, — пояснила Виктория, улыбаясь Клэр и ее родителям. — Мама настаивает, чтобы Клэр и Макс ехали с ней, если вы не возражаете. Я по-настоящему безопасный водитель.

— Правда? — спросил Макс, выглядя удивленным.

— Конечно, мы не возражаем, — ответила Альма.

Когда они подошли к стоянке, мужчина в темном костюме открыл дверь черного «Ягуара», и оттуда вышла высокая стройная изящно одетая женщина.

— Макс! — позвала она и помахала рукой, потом, забыв о достоинстве, побежала ему навстречу.

Макс засмеялся, оставил Клэр и Викторию и помчался через бетонированную площадку. Он обхватил женщину руками и крепко обнял.

— Яркая демонстрация знаменитой британской сдержанности, — шутливо заметила Виктория. — Любой из нас всегда настолько счастлив снова увидеть Макса, что мы превращаемся в абсолютных дурачков, но никто не может устоять перед ним, правда?

— Вообще никто, — подтвердила Клэр, наблюдая за ними.

Так это его мать? Эта прекрасная, совсем молодая женщина, с гладким узлом белокурых волос, только начинающих седеть?

Прежде чем она смогла взять себя в руки и изменить воображаемый образ седой степенной матроны на такую изящную женщину, Макс подошел к ней, держа мать под руку.

— Мама, моя будущая жена, Клэр Вестбрук. Дорогая, это моя мама — леди Алисия Конрой, вдовствующая графиня Хейден-Прескотт.

Леди? Графиня?

Клэр оцепенела. Потом как-то сумела улыбнуться и пробормотать что-то соответствующее. Всеобщий энтузиазм восторженных поздравлений продолжался, пока Альма приветствовала леди Алисию, с которой имела несколько длинных телефонных бесед. Мать Макса улыбалась очень тепло и, казалось, искренне восхищалась происходящим. Через несколько минут багаж разместили в автомобилях и все устроились на своих местах: Альма и Хармон в синем «Мерседесе» Виктории, а Макс, Клэр и леди Алисия в «Ягуаре», которым управлял шофер по имени Саттон.

— Толпа родственников уже начала прибывать? — спросил Макс, улыбаясь матери, зеленые глаза которой сияли ему в ответ.

— Пока нет. Мы ожидаем еще несколько дней относительного затишья, хотя наверняка те, кто находится в пределах досягаемости, приедут на чаепитие. Ты ждал чего-то другого?

— Я надеялся, но нет, не ожидал. Стало быть, не стоит и думать, что на следующей неделе Клэр сможет уделить мне хотя бы немного времени?

— Очень сомнительно, — весело ответила леди Алисия, глаза по-прежнему сверкали. — Предстоит сделать еще слишком многое. Такого волнения в семействе не наблюдалось со времени окончания последней войны, даже двоюродная бабушка Элеонор собирается присутствовать, а ты знаешь, как редко она выходит из дома.

— Я был бы польщен, если бы не знал ее мнения на свой счет.

— Конечно, это не из-за тебя, все слишком хорошо тебя знают. Всех интересует только Клэр.

Клэр совсем не хотела, чтобы все интересовались ею, она ненавидела быть объектом всеобщего внимания. Она станет неуклюжей и бессловесной, боясь сделать что-нибудь не так из опасения совершить ошибку. Что Макс вытворяет с ней? И так-то достаточно трудно предстать перед огромным семейством; почему он не сказал, что принадлежит к британской аристократии? Она должна была догадаться: разве обычный англичанин обладал бы такой изысканной смесью элегантности и высокомерия? Его акцент, беззаботная искушенность, довольно церемонные манеры — все указывало на обстоятельства рождения и воспитания, далекие от обычных.

— Что-то ты притихла, любовь моя, — заметил Макс, потянулся, взял ее за руку и нахмурился, почувствовав холод ее пальцев.

Все-таки стояла середина лета, и был необычно теплый для Лондона день.

— Плохо переносишь смену часовых поясов?

— Я действительно чувствую себя… немного дезориентированной, — спокойно ответила она.

— Неудивительно, — заметила леди Алисия. — После поездки мне всегда требуется длительный отдых, а я никогда не путешествовала так далеко, как в США. Не волнуйтесь, дорогая, сегодня у нас нет никого, желающего познакомиться с вами, и, даже если бы и были, я отослала бы их.

Леди Алисия держалась тепло и дружелюбно, и скоро стало ясно, что Макс унаследовал свой сдержанный юмор от нее. При более близком осмотре ей можно было дать лет шестьдесят, но это были очень молодые шестьдесят. Кожа гладкая и практически без морщин, если бы не лучики от смеха в уголках глаз, волосы все еще густые и слегка седеющие. Она наслаждалась жизнью и своим семейством, любовь просто сияла в ее глазах, когда она смотрела Макса.