Это наш дом - Каменистый Артем. Страница 19

Интересно, а что запускали здесь?

Страха не было. Даже отсюда хорошо заметно фатальное запустение. Поселок не просто переживает упадок – поселок умер. Умер не так давно, еще не все крыши окончательно провалились, и постройки стоят почти целые… если не приглядываться особо пристально. Странно, даже башню в центре можно разглядеть. По одному типовому проекту тут все селения строили, что ли?

Кир покосился на Андрея и направился к поселку. Тот его прекрасно понял – зашагал следом. Сомнительно, что в этих руинах они найдут продовольствие, но потратить немного времени на изучение не жалко. Мало ли что они обнаружат.

Вблизи поселок оказался неприглядным – жилым селением он уже не выглядел. Все, это уже объект для археологов. Трудно сказать, когда его покинули обитатели… В том месте, где держали Андрея и других пассажиров, каждую весну несколько недель отводилось на «латание дыр». Из смеси глины, золы, песка и рубленой соломы лепили новые кирпичи, ремонтировали пострадавшие от непогоды постройки, мелкие изъяны залепляли наскоро, кое-как. На следующий год их приходилось чинить заново, прикладывая уже побольше сил. Некоторые сараи в итоге превратились в сложную систему «заплаток» и отдельных реликтов первоначальных несущих конструкций. А некоторые вообще бросали – проще такую рухлядь оставить рассыпаться, чем поддерживать в приличном состоянии. Благо места в оставшихся сараях хватало для всех.

Стоп, а почему хватало? Ведь когда сюда упал самолет, здесь было полсотни аборигенов. И уже тогда места было более чем достаточно, даже с учетом выживших пассажиров. Смысла в лишних сооружениях не было… Выходит, раньше в их поселке обитало больше жителей? Наверняка так оно и есть… Получается, когда-то там был расцвет, а они рухнули к ним уже в период упадка?

С этим поселком было сразу все понятно: расцвет его был давненько, как и упадок – сейчас остался гниющий труп. Дряхлые сараи держались на честном слове – сложнейшая система рассыпающихся «заплаток». Нечего и мечтать о еде: даже если здесь оставили нетронутый склад продовольствия, степные грызуны и птицы давно его растащили. Здесь уже несколько лет нет никого и ничего. Выглядит все настолько мертво, что даже фильм ужасов тут снимать страшновато – нервы зрителей нужно беречь.

Кир обнаружил уцелевшую дверь. Как и в старом поселке, она была изготовлена из тонких жердей, связанных кожаными ремнями и полосками лыка. Толкнул ее древком секиры – дверь мгновенно превратилась в груду трухлявых обломков.

Нда… похоже, давненько ее не открывали…

Андрей, не обращая внимания на изыскания товарища, направился к пирамиде. По пути его ждало открытие: он обнаружил некое подобие такой же полосы, только гораздо скромнее. Длиной не более сотни метров, шириной раза в три меньше. Но самое интересное он обнаружил на самой полосе.

Кости. Десятка три скелетов. Андрей не разбирался в анатомии, но здесь не надо быть специалистом. Перед ним были не человеческие останки – это было ясно с первого взгляда. Шесть крупных костяков, облепленных трухлявыми доспехами и кусками засохшей кожи, поросшей скудной щетиной. Стертые массивные зубы в широких челюстях, низкие черепа с покатым лбом и массивными надбровными дугами, широченные грудные клетки. Это все, что осталось от местных обезьян – сородичей Чубаки. Остальные скелеты принадлежали дистрофикам: длинные тонкие кости, вытянутые, яйцевидные черепа, мелкие зубы, местами сточившиеся до десен, гротескно вытянутые руки.

Эти создания расселись на полосе и сидели так, покуда не умерли. Крупные хищники или падальщики над ними не поработали – кости практически не потревожены. Куда же делось оружие? Кто-то забрал?

Интересно, а ведь аборигены в их старом поселке расселись так же после последнего запуска, сломавшего механизм пирамиды. Тоже собрались сидеть, пока костлявая старуха не придет? Если так, туда им и дорога. Тогда понятно, куда пропало оружие: возможно, сюда прибыл очередной караван тележек, запряженных здоровенными гуманоидами, и, застав лишь трупы, удалился, прихватив ценное имущество.

Заметив в одном из скелетов нечто странное, Андрей пригнулся, осторожно сдул пыль с грудины. В серой кости тускло отсвечивал желтоватый камень в оправе из серебристого металла. Это не выглядело как прижизненное украшение, таскаемое раньше на груди. Эта штука явно имплантирована в костяк при жизни владельца. Бегло осмотрев остальные скелеты, Андрей убедился, что у каждого в груди есть такая же странная вещица. Кроме того, он обнаружил, что кое-где кости связаны тончайшими металлическими нитями, а серебристая, почти невесомая сеточка из того же металла опала на брюшине. Будто облепляла кишечник при жизни.

Кир, не заинтересовавшись скелетами, давно уже лазил у подножия местной пирамиды, заглядывая в многочисленные распахнутые люки. Люки здесь были несолидные – «огурец» при запуске отсюда не выползет, но все равно впечатляют: пара карьерных грузовиков борт о борт спокойно проедут.

Подойдя к товарищу, Андрей заглянул в один из люков. Сперва изучил створки – у своей пирамиды это посмотреть ему не удавалось. Так и есть: они только кажутся каменными – на самом деле металлическая рама, покрытая гранитными плитками. Открывается давлением штанг, выползающих из труб, – похоже на обычные гидроцилиндры.

Внизу трудно было рассмотреть все подробно – солнечный свет туда не доставал. Угадывалось огромное подвальное помещение, протянувшееся под всем сооружением, своды его поддерживались рядами арочных креплений. Между этими рядами шли цепочки солидных бассейнов. В каждом бассейне среди груд мусора, плавающего в грязной жиже, возвышалось… Больше всего это было похоже на половинку вытянутой дыни, с кожурой, разбитой на аккуратные шестигранные сегменты. Вроде геометрически выверенной чешуи. Размеры этих «половинок» были различны – в некоторых не более двух метров, а в самых больших на глаз не менее десяти.

И запах – будто уксус где-то внизу разлили, причем перемешали с чем-то настолько мерзким, что вряд ли раньше приходилось сталкиваться с подобной гадостью, иначе бы запомнил на всю жизнь. Ближайшая аналогия: годами не стиранные носки решили сжечь в пламени от автомобильной покрышки. Андрею не приходилось заниматься подобным непотребством или осязать такие чудовищные ароматы, но почему-то ассоциация возникла именно такая.

– Да что это там так смердит, – не выдержал Андрей, – у нас вроде бы так не воняло.

Кир, разумеется, ничего не ответил. Красноречиво сплюнул в подземелье, развернулся, зашагал назад к балке. Отлично – приятно убедиться окончательно, что товарищ не собирался покинуть коллектив. У Андрея и мысли не возникло спуститься вниз, чтобы продолжить исследования. Не верится, что там, среди этой кошмарной вони, удастся найти что-нибудь съедобное.

Он поспешил вслед за Киром.

Лагерь уже пробудился. Народ при дневном свете легко нашел лужу – ее обступили со всех сторон. Люди пили и умывались, котел никто и не подумал наполнять. В принципе верно: варить им нечего, чая тоже не предвидится, запас воды с собой в этой неудобной посудине не потащишь.

Спускаясь, Андрей поймал на себе взгляд Прапора. Странный взгляд – выражает явное облегчение. Не столь уж странно – мужик просто доволен, что Кир с Андреем не свинтили подальше, бросив всех. Если отряд лишится самых сильных своих мужчин, шансы на выживание резко уменьшатся.

Их и без того немного.

Пить не хотелось – он хорошо напился, когда умывался. Перед выходом хлебнет еще немного, про запас – лишь бы эта толпа не смешала воду с грязью.

Миновав полосу тростника, Андрей направился к Обуху – бедняга так и сидел на том же месте, разглядывая ступню. Остановившись над товарищем, поинтересовался:

– Ты хоть воды попил?

– Да, – устало ответил Обух. – Я давно уже не сплю и раньше всех напился.

Андрей заподозрил, что он вообще не спал, но уточнять постеснялся. Вместо этого наклонился, в упор уставился на ногу товарища. Увиденное ему очень не понравилось.