Это наш дом - Каменистый Артем. Страница 56
Зачем говорить, если можно все сказать и без слов – придвинувшись, Андрей приобнял амазонку, привлек к себе. Послушно прижавшись к его боку, она довольно заявила:
– Вот так-то гораздо лучше.
– Я рад. Я действительно рад. Но я не хочу, чтобы ты умирала. Я столько времени провел, не видя ничего, кроме ужасно запущенных и грязных женщин, что ты для меня эталон красоты. Умирать тебе нельзя – красоту надо беречь.
– Да что ты заладил! Умирать да умирать! Давай лучше поговорим о чем-то серьезном. Например, о будущей нашей жизни. Ты случайно не хочешь мне сделать предложение? А то я за эти два года уже так одичала, что скоро сама сделаю.
– Да ты и так практически сделала. Прямым текстом считай про ЗАГС высказалась. Рит, мы, наверное, свихнулись. У меня друзья сейчас погибли, нам тоже недолго остались. О чем мы?
– В такие моменты человек всегда ведет себя необычно, не скрываясь – ты уж мне поверь… насмотрелась… Андрей, ты все время стараешься говорить не о том. Я по своему опыту знаю, в такие моменты как раз и надо обсуждать все самое важное, пока все открыты. Мы же вроде решили поговорить о дальнейшей нашей жизни, вот и приступай.
– Я тебя не узнаю – ты точно сбрендила… Не будет у нас совместной жизни, прибьют нас вот-вот. Тебе лучше сдаться, выживешь тогда.
– В плену я рано или поздно превращусь в такую же ужасную и запущенную женщину. Это хуже смерти. Ты представь, что все закончится сейчас хорошо. Что тогда?
– Что тогда? Ну… не знаю даже. А как у вас женятся, хотелось бы узнать?
– Да никак. Все без церемоний – сошлись и живут. Правда, в последнее время с этим сильно борется отец Николай, в церковь тащит силком и записывает пары. Но все это без пышных церемоний.
– Ясно. Я атеист, в церковь тебя не позову. Будем, значит, жить вместе.
– Это что, предложение?
– Ну вроде того.
– Н-да… как-то это не особо романтично. Я ожидала чего-то большего…
– А что? Несогласная? Я не думал, что такая, как ты, может жеманиться, да еще и в такой неподходящий момент. Что с тобой вообще?
– Да ничего. Согласна-согласна! Просто интересно было, как мужчина на краю могилы будет делать предложение девушке. Ты меня разочаровал.
– Ну извини, настроение у меня сегодня что-то не очень.
– Да не бойся ты, не умрем мы. Сейчас что-то будет, наши нас не бросят.
– Наши? Ты о чем?
– Помнишь те заросли кустарников, где мы про хайтов узнали?
– Внизу которые? Помню.
– Я там отблески заметила. Блики на оптике.
– Не понял?
– Чего тут непонятного? С биноклем там кто-то на нас поглядывал из тех кустов.
– Кто?
Рита, чуть отстранившись, повернулась к Андрею, поглядела на него фальшиво-сочувственно:
– Совсем голова глупая стала? Биноклей у хайтов нет, это наши там. Наверняка мои островитяне подошли, у нас бинокли есть.
– Да откуда они здесь?!
– Не знаю. Может, за этими хайтами гнались, а может, просто рейд у них тут. При мне в здешние края наши не заглядывали, но я ведь на полгода выбыла, мало ли что у них сейчас.
– Что же ты сразу не сказала!!!
– И упускать единственный шанс выслушать от тебя подобные слова? Интересно же было узнать, как ты себя поведешь в такой ситуации.
– Ну и садистка же ты…
– Есть немного. Извини. Действительно глуповато получилось.
– Да ладно… все мы сейчас немного неадекватны… наверное от жажды…
– Заодно и людей проверили, видишь, ни один не ушел вниз. Можешь гордиться, твои друзья настоящие люди.
– Друзья? Гнус и Кир, Елена и Маша – все, нет больше никого. Пятеро нас теперь осталось… всего лишь пятеро… Вышло из поселка девятнадцать, осталось пять… Какой красивый был тот самолет… Послушай! – вдруг встрепенулся Андрей. – А вдруг это всего лишь одиночный разведчик ваш?
– Сомневаюсь. Поодиночке наши в такой дали бродить не будут, а бинокль вообще может быть только у руководителя крупного отряда. Слишком ценная и редкая вещь. Да и самое главное, интуиция – она ведь меня не обманывает.
За спинами парочки послышалось неуверенное:
– Дрю, я хочу тебе сказать… Я… Я…
Обернувшись, Андрей уставился на бормочущего Гнуса.
– Ты чего?
– Ничего… я так… типа проститься хочу…
– Уходишь?
– Нет! Я с вами! Но… но нам же хана сейчас… вот я и…
– Слава тебе господи! Я уж думал, ты тоже решил мне в любви признаться!
Гнус уставился на Андрея несколько ошеломленно, видимо, в его голове не укладывалось, как можно шутить в такой драматический момент. Минуту назад и у Андрея не укладывалось. Но теперь все иначе, он почему-то полностью доверился интуиции Риты.
Этой амазонке можно доверять. Заслужила. И хотелось бы продолжать доверять много-много лет совместной жизни.
Прижавшись к Андрею потеснее, Рита звонко, чтобы расслышали все, заявила:
– Идите сюда, не пропустите отличное зрелище. Сейчас вы увидите, как островитяне рвут хайтов – я уже вижу наших.
Не было барабанной дроби. Не было развевающихся флагов. Не было солдат в ярких мундирах, в идеальном строю марширующих в сторону неприятеля.
Из кустов выбралась кучка плохо одетых подозрительных людей с неуклюжими ружьями и три какие-то кривоногие образины. Рита, комментируя происходящее, пояснила, что это воины союзных ваксов – лучшая ударная пехота островитян. Хайты поначалу ничего не заметили, слишком увлеклись сооружением щитов. Островитяне подошли к противнику примерно на две сотни метров, когда те наконец спохватились.
Триллы, быстро сбившись в вытянутую кучку, помчались вниз, приготовив дротики, за ними в отдалении спешили раксы. Людей было примерно в три раза меньше – отряд оказался невелик. Но никакой суеты они не проявляли: все так же спокойно продолжали идти на сближение с сильным противником. Лишь когда дистанция сократилась примерно вдвое, все изменилось.
Люди остановились, передние навели ружья на противника. Вынеслось несколько клубов густого белого дыма, почти сразу до ушей беглецов донеслась серия басовитых хлопков. По толпе триллов пронесся свинцовый ураган – одним залпом смело не меньше полутора десятков.
– Это передняя линия разрядила мушкеты, – прокомментировала Рита. – Хайты так и не научились нашим противодействовать: упорно подставляются под картечь тесной толпой. Сейчас вторая линия ударит по триллам, а первая в это время будет перезаряжаться. Стрелки у хайтов отвратительные, от малейшей раны могут в истерику впасть. Хотя против бездоспешного войска сила страшная – дротики у них очень убойные, а метают они их метко и далеко. Да и хорошо одетым могут урон нанести.
Ружья второй половины отряда островитян плюнули дымом и свинцом. Этот залп оказался еще удачнее – триллы уже приблизились почти на бросок, картечь на такой дистанции способна доставить максимум неприятностей. На ногах осталось менее полутора десятков растерянных дистрофиков. Их атакующий порыв мгновенно иссяк, они остановились, неуверенно попятились назад, явно намереваясь спрятаться за спины приближающихся раксов.
– Все. Когда триллы нарываются на сильный огонь, они всегда отходят под защиту тяжелой пехоты и работают потом из-за спин раксов. А раксы обычно мушкетерам вообще не страшны – слишком тихоходны. Они пока добегут до стрелков, те по пять раз перезарядиться успеют.
Шестнадцать раксов были сметены двумя полными залпами отряда. Несколько тяжелораненых горилл пытались подняться, продолжить бой – в отличие от стрелков, эти громилы в истерику не впадают, даже если им руки оторвать. Тройка союзников-ваксов прикончила их ударами стальных секир, а мушкетеры в это время преследовали невероятно жалкие остатки войска хайтов – одинокого трилла, чудом пережившего этот разгром. Он что было сил улепетывал в сторону прохода.
Рита, поднявшись, своим коронным замахом пустила дротик от груди. Первый прошел мимо, зато вторым угодила врагу в шею. Трилл упал сломанной куклой – добивать не придется.
– Вот и все, – констатировала Рита, символически бросив вниз последний дротик из связки.