Крысявки. Крысиное житие в байках и картинках - Громыко Ольга Николаевна. Страница 7

— Да вроде у нас все в порядке, — оптимистично ответила я, между делом вытаскивая Фуджи из клетки. — Никаких опухо... Черт!

Шишка была небольшая, с горошинку, на боку. Но за неделю подросла до фасолинки.

— Не переживай, может, это всего лишь абсцесс, — утешала меня Лиза. — Приноси ее ко мне, я обожаю тыкать в крыс иголкой!

Я надеялась, что если это абсцесс, то он сам прорвется. А если опухоль, то пусть еще немножко подрастет и мы убедимся, что это она.

Прошел месяц. Шишка больше не увеличивалась, и я решила, что стоит-таки крысу ткнуть и поглядеть, что будет.

Дальше была картина маслом. Мы сидели на кровати и под вопли Лизиной кошки в охоте («Вы слыхали, как поют коты-ы-ы?!») ковыряли крысу иголкой от шприца. Точнее, Лиза ковыряла, а я скакала вокруг с трагичными воплями: «А вдруг это опухоль?! А вдруг мы ее раздавим?!» Ледяное спокойствие сохраняла только Фуджи: она сидела у Лизы на коленях и традиционно готовилась к смерти.

— Не-е-е-ет, — пыхтела Суровая Минская Заводчица, давя злосчастную крысу с решимостью прыщавого подростка перед первым свиданием. — Это абсцесс! И сейчас мы его добудем!

Истина, как всегда, оказалась где-то рядом: крыса внезапно треснула, и из нее вылезла (откладываем бутерброды, отставляем чай!) некая субстанция размером с арахис, коричневого цвета и компактного вида, то бишь созревший и почему-то не прорвавшийся, а мумифицировавшийся абсцесс.

В крысе осталась дыра аналогичного размера.

— «Ежик резиновый шел и посвистывал дырочкой в правом боку!» — не сговариваясь, вспомнили мы детскую песенку из мультика.

— Ты хоть ее помажь чем-нибудь, — с содроганием попросила я.

Лиза задумчиво посмотрела на дыру, и теперь мне на ум пришла цитата из Гайдара, как в войну йодом лечили от всего, столовыми ложками выливая его на зияющие раны.

Тем не менее крыса была намазана перекисью (и впервые проявила признаки возмущения, хрипло пискнув), перекрещена и возвращена в клетку.

Раны на крысах заживают быстро, и через три дня я даже не нашла, где была дырка.

Ждем новой подлости.

P.S. Если полки в клетке сетчатые, то они обязательно должны быть чем-то застелены. Впрочем, особо одаренные кры-сявки умудряются застрять головой или лапой даже в вертикальной решетке — но обычно им хватает одного урока.

9. «Сы-ы-ыр!»

Больше всего на свете крысы любят... йогурт. Чтобы свежий, живой и с ягодками, хотя по правилам лучше несладкий. Сыра, непременного мышино-крысиного атрибута в детских книжках и мультфильмах, крысам нельзя — он для них слишком жирный и вообще вредный. Естественно, недобросовестная хозяйка проверяла, едят ли крысы сыр. Крысы ели. Крысы вообще все едят, особенно если оно не положено в их тарелочку, а стянуто с хозяйской. Поэтому беречь их печень приходится людям.

Но йогурт...

Крысы совершенно точно знают, что вечером в девять часов в этом доме дают йогурт. Они начинают ждать его примерно с семи и ждут до упора. Если йогурта в холодильнике нет, то смотреть в их порицающие морды совершенно невыносимо, приходится идти и искать какую-нибудь замену — орешек, семечки или креветку. Замену крысы съедают со страдальческим выражением: «Эй, мы не поняли — а где же йогурт-то?!» — и никуда не расходятся. Наоборот: приникают к решетке, высовывают сквозь нее носы и с надеждой ими шевелят — а вдруг?!

Смотреть на них невыносимо, приходится вставать и, ругая избалованных тварей, плестись в круглосуточный магазин.

Откушав, Фуджи уходит в любимый угол и начинает так смачно грызть решетку, будто она сделана из карамели. Зубы у крыс растут всю жизнь в расчете на косточки, зерна, а то и бетон, который приходится глодать диким пасюкам, чтобы добраться до более питательной еды. А их тут йогуртом и креветками травят, куда ж это годится! Укоротив резцы, Фуджи переходит к коренным зубам, закусывая ими горизонтальный прут, как лошадь мундштук. Морда у Фуджи длинная и широкая, и в этот момент крыса напоминает маленького мохнатого крокодила, а по звуку — гномика с перфоратором (коренные зубы в сточке вообще-то не нуждаются, но Фуджи явно нравится сам процесс: «Ах, какое вкусное железо! Ух, как красиво оно дребезжит!»).

Остальные крысявки используют более прогрессивные стоматологические методики. Можно, конечно, просто поточить верхние зубы о нижние, но это удел крысы, запертой в пустой стеклянной банке. Куда интереснее отжевать угол гамака, прорезать запасной выход в картонной коробке-домике или ободрать обои. Особую любовь крысы питают к мягкой пластмассе и тонким проводам.

«...!!!» — орет хозяйка, увидев на столе горку серо-бу-ро-малинового крошева на месте любимых наушников. Острозубые твари, ничуть не раскаявшись, кидаются врассыпную, а хозяйка печально выуживает из горки единственную уцелевшую деталь: железный штекер. Который очень хочется этим самым крысам кое-куда засунуть — но если бы это помогло!

На самом деле все далеко не так грустно, и от крыс вполне можно откупиться, повесив им кусок мела, положив пару прутиков и оформив клетку коробками из толстого картона.

Но наушники на столе лучше не оставлять. И стенку за клеткой обшить панелями, потому что некоторые крысы обдирают обои исключительно из чувства прекрасного.

P.S. Крысятам до трех месяцев через день положены кисломолочные продукты: йогурт, творог, кефир. А после трех попробуй не положи.

10. Фуджи. история третья, подлость четвертая

Однажды Фуджи решила помереть. Поскольку долгие и банальные хвори уже не производили на меня впечатления и поток лакомств иссяк, Фуджи сменила репертуар и выступила с ярким и душераздирающим номером «раненый боец из последних сил ползет к партизанам».

Когда утром ничего не подозревающая хозяйка подошла к клетке с тарелочкой каши, появилась Фуджи. Она эффектно ползла на передних лапах, волоча задние, и за ней тянулась ярко-алая полоса крови.

Номер сорвал бурные аплодисменты: одной рукой я кинулась звонить Суровым Минским Заводчикам, а второй исследовать крысу на предмет источника кровищи. Кровило из матки, не сказать чтобы сильно, но крысе явно было очень плохо. Она свесила голову и вяло подрыгивала холодеющими конечностями, включая хвост.

— Уколи ей дицинон, — посоветовала СМЗ Аня.

Естественно, дицинона по закону подлости дома не оказалось. Вместо него, по приложению к тому же закону, дома оказался мелкий сопливый ребенок, на улице — проливной дождь, а в ближайшей к дому аптеке меня обрадовали, что последнюю ампулу купили вчера вечером.

Когда я, мокрая с ног до головы, кинулась к клетке, Фуджи лежала на боку, натуральным образом протянув лапы и доживая последние секунды.

Я снова позвонила Ане и трагически возрыдала:

— Ань, дицинона в нашей аптеке нет, и, по-моему, пока я съезжу в другую, она уже все... У нее уже лапки холодные...

— Ну что тут поделать, — философски отозвалась заводчица. — Возьми ее тогда в руки, погладь, проводи на радугу...

Честно говоря, «радуга» крысоводов, куда якобы уходят умершие крысы, вызывает у меня некую оторопь. В моей материалистичной картине мира она как-то не укладывается, равно как и выражение «проводить на радугу» — сразу представляется, как я раскручиваю крысу за хвост и туда зашвыриваю. И вообще, что приличной крысе делать на радуге? Там даже погрызть нечего... Буддистская цепь перерождения нам с крысами как-то ближе.

На руки тем не менее я крысу взяла и принялась провожать. Фуджи дожила последние минуты. Потом самые последние. Потом, видно прочитав мои мысли про хвост и заброс, принялась выкручиваться с явным намерением от греха подальше вернуться в клетку и проводиться без моего участия.