Розы от киллера - Браун Сандра. Страница 18

Лозадо ненавидел два своих первых имени и терпеть не мог, когда к нему так обращались. Разумеется, Вик называл его так при малейшей возможности.

– Вы знакомы? – Он прочитал имя официантки на табличке, приколотой к блузке. – Шелли, красивое имя. Шелли, познакомься с Рикки Роем. Рикки Рой, это Шелли.

Она покраснела до корней волос.

– Они сюда часто приходят. Я знаю его имя.

– Он щедро дает на чай? – спросил Вик театральным шепотом.

– Да, сэр. Очень щедро.

– До чего же приятно слышать. И удивительно. Потому что, по существу, у Рикки Роя очень мало положительных качеств. – Он задумчиво склонил голову. – Если хорошенько подумать, это его единственное положительное качество.

Официантка с опаской переводила взгляд с одного мужчины на другого и наконец остановилась на Вике.

– Кофе желаете?

– Нет, спасибо, Шелли. Но очень мило с твоей стороны предложить. Если мне что-нибудь понадобится, я тебя позову. – Он дружески подмигнул ей. Она снова покраснела и быстро ушла. Повернувшись к Лозадо, Вик спросил: – Так на чем мы остановились? А, да, давненько не виделись. Извини, что я пропустил твой судебный процесс. Слышал, ты и твой адвокат настоящее шоу устроили.

– Все только зря теряли время.

– О, я согласен. Безусловно. Понять не могу, зачем они затевают суд для такого мешка с дерьмом, как ты. Если бы спросили меня, я бы отправил тебя прямиком в камеру смертников, без всякого суда.

– Тогда мне повезло, что моя судьба оказалась не в твоих руках.

– Кто знает, Рикки Рой. Может, я и дождусь такого счастливого дня. – Вик, просияв улыбкой, оглядел Лозадо. Наконец он произнес: – Недурственный костюмчик.

– Спасибо. – Лозадо, в свою очередь, оглядел поношенные синие джинсы Вика, ковбойские сапоги и шляпу, которую он положил на стол. – Могу дать тебе адрес своего портного.

Вик рассмеялся:

– Мне он не по карману. Костюмчик-то, похоже, дорогой. Видать, дела идут неплохо. – Он наклонился и понизил голос: – Шлепнул кого-нибудь интересного после банкира? Мне жуть как хочется узнать, кто нанял тебя его прикончить. Может, его тесть? Слышал, они не ладили. Чем ты его? Струной от рояля или гитарной? Рыболовной леской? Почему не старое привычное лезвие?

– У меня завтрак стынет.

– Ох, прости. Я не собирался так задерживаться. Нет, просто остановился, чтобы поздороваться и сообщить, что я вернулся в город. – Вик встал и потянулся за шляпой. Повернул стул и поставил его на место. Затем перегнулся через стол и сказал практически на ухо Лозадо: – И еще я хотел, чтоб ты знал, что я собираюсь вырезать имя своего брата на твоей заднице, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

– Не уверен, что ты поступил умно, Вик.

– Зато получил удовольствие.

– Больше того, я абсолютно уверен, что ты сделал глупость.

Вик просчитался. Орен не нашел ничего смешного в его рассказе о встрече с Лозадо. Совсем ничего.

– А почему?

– Потому что он теперь знает, что мы за ним следим.

– Надо же, вот уж он удивился, – саркастически заметил Вик. – Мы постоянно за ним следим, и он это отлично знает.

Вик с самого начала чувствовал себя раздраженным, и отповедь Орена не улучшила ему настроение. Он встал с кресла и принялся расхаживать по комнате. И время от времени дергал резинку на запястье.

– Этому яйцеголовому подонку плевать, пусть мы хоть все отделение поставим за ним наблюдать круглосуточно семь дней в неделю. Он водит за нос полицейское управление и офис окружного прокурора с самого начала своей карьеры. Я хотел, чтобы он знал: я не забыл, что он сделал, и я не оставлю его в покое.

– Я могу понять, что ты чувствуешь, Вик.

– Сильно сомневаюсь.

Замечание разозлило Орена, но он сдержался.

– Ты не должен вносить свои собственные чувства в расследование, Вик. Я не хочу, чтобы Лозадо или Ренни Ньютон догадались, что за ними следят. Если они имеют отношение к убийству Ли Хоуэлла…

– Он наверняка, она нет.

– Вот как. Откуда такая уверенность?

Вик перестал ходить и рукой показал на ее дом наискосок через дорогу.

– Мы следим за ней целую неделю, твою мать. Она только работает и спит. Никуда не выходит. Никто не приходит к ней. Она встречается только с коллегами и пациентами. Она – робот. Заводишь ее, и она работает. Когда завод кончается, она идет домой и ложится спать. Подзаряжается.

В комнате на втором этаже пустующего дома было чересчур тепло. Они подключили электричество, чтобы можно было пользоваться кондиционером, но он оказался таким древним, что был не в состоянии справиться с полуденной жарой.

Вику казалось, что комната вокруг него сжимается. Прибавить к его клаустрофобии старание соблюдать правила Орена, и он готовый пациент для дурдома. Расследование ушло в песок. Стало скучно и утомительно.

– Мы не видели их вместе, верно, но это не значит, что между ними нет связи, – сказал Орен. – Оба слишком умны, чтобы делать что-то открыто. И даже если они не встречались после убийства Хоуэлла, это не значит, что они заранее не договорились.

Вик снова свалился в кресло, дурное настроение испарилось. Черт побери, а ведь он прав. Доктор Ньютон могла нанять Лозадо разделаться с ее соперником еще до того, как полиция установила за ней наблюдение. Достаточно одного телефонного звонка.

– Ты проверил, куда она за эту неделю звонила?

– По этим номерам она звонит постоянно. Но вряд ли она воспользовалась бы домашним телефоном, чтобы нанять киллера? – Орен сел напротив. – Ладно, хватит. Колись, что тебя грызет?

Вик откинул волосы со лба, подержал их несколько секунд ладонями, потом опустил руки.

– Не знаю. Ничего. – Орен посмотрел на него взглядом умудренного опытом папаши: мол, я знаю лучше. – Я чувствую себя так, будто я любитель подглядывать в чужие окна.

– Наблюдение никогда раньше тебя не угнетало. Что изменилось на этот раз?

– Разучился.

– Возможно. Что еще? Скучаешь по пляжу? Соленому воздуху? Что?

– Наверное.

– Ну да. Здесь нечто большее, чем тоска по тому дворцу, который ты оставил в Галвестоне. У меня такое впечатление, будто ты сам собираешься выцарапать себя из панциря. В чем дело? Потому что это расследование может затронуть Лозадо?

– Разве этого мало?

– Это тебе решать.

Вик пожевал изнутри щеку, помолчал и сказал:

– Все дело в Тинпене. Он козел. Орен рассмеялся:

– А он о тебе так хорошо отзывается.

– Могу себе представить.

– Ты прав. Он считает, что ты полудурок.

– По крайней мере, от меня не воняет. Весь дом провонял этими гнусными сандвичами с луком, которые он приносит из дома. Ты чувствуешь запах, как только открываешь дверь внизу. И у него задница потеет.

Орен засмеялся еще громче. – Что?

– Ну да. Ты никогда не замечал пятен пота на его портках? Это омерзительно. Так же, как и вот это. – Он вскочил с кресла, будто им выстрелили из пушки. Как в цирке. Тремя шагами подошел к противоположной стене и сорвал вывешенные Тинпеном фотографии.

Смяв их, он швырнул комок на пол.

– Давно пора кончать с этими подростковыми пристрастиями. У него разум пятнадцатилетнего извращенца. Он грубый, глупый и… – Орен смотрел на него, задумчиво нахмурясь. – Черт, – пробормотал Вик и снова сел в кресло.

Теперь Вик впал в обиженное молчание, уставившись на дом Ренни Ньютон. С утра она отправилась на пробежку по району. Орен рванул вниз и незаметно последовал за ней на машине.

Пробежав пять миль она вернулась, потная, тяжело дыша. По словам Орена, она ничего не делала, только бежала.

– Эта дамочка в хорошей форме, – добавил он. Больше она из дома не выходила. Наружный свет так падал на окна, что разглядеть происходящее в доме было почти невозможно. Когда стемнело, она опустила жалюзи.

Вик вздохнул.

– Ладно, может, я и зря подошел к Лозадо. Но вряд ли я его вспугнул. Он знал, что когда-нибудь я приду за ним. Я поклялся, что сделаю это.

Орен раздумывал несколько минут, потом сказал: