Шарада - Браун Сандра. Страница 57

– Почему же?

– Политика. Имена доноров и реципиентов держатся в строжайшем секрете, пока обе стороны не сделают запрос относительно друг друга. Только тогда агентства выдадут им эту информацию. И люди уже сами решат, устанавливать ли им взаимные контакты.

– Это единственный способ? Может быть, можно как-то иначе выяснить, у кого находится данное конкретное сердце?

– Единственный, если, конечно, кто-то не подключится к центральному компьютеру в Виргинии и не узнает номер донорского сердца по картотеке ОСДО.

– Еще раз?

Она рассказала ему то, что недавно объяснил ей Дин.

– ОСДО, Объединенная Сеть Донорских Органов. Каждому органу или ткани тела присваивается определенный номер. В нем закодированы год, день, месяц и другие сведения относительно этого органа, откуда он поступил и когда был принят в банк органов. Такая процедура кодирования помогает бороться с «черным рынком» донорских органов.

Хансейкер провел рукой по лицу.

– Господи. Этот ваш малый, оказывается, далеко не дурак. – Именно это я уже давно пытаюсь вам объяснить.

Чем больше они выдвигали гипотез, тем ей становилось страшнее.

– Итак, лейтенант, мы вернулись к тому, с чего начали. Что вы намерены предпринять, чтобы найти его раньше, чем он разыщет меня?

– По правде говоря, мисс Дэлани, мы мало что можем предпринять.

– До тех пор, пока я не погибну в результате какого-нибудь странного несчастного случая, да?

– Успокойтесь, пожалуйста.

– Я совершенно спокойна. – Кэт встала, намереваясь уходить. – К сожалению, вы тоже.

Она не предполагала, что Хансейкер способен двигаться с такой скоростью. Он чуть ли не выбежал из-за стола и заступил ей дорогу.

– Признаюсь, ваше дело меня порядком озадачило. Но на данном этапе вашей жизни еще ничто не угрожает. Никакого преступления не совершено. И мы даже не знаем, имело ли оно место в каком-нибудь из тех трех несчастных случаев, ведь так?

– Не знаем, – нехотя согласилась Кэт.

– И все же я не хотел бы, чтобы вы ушли, думая, что я не принимаю вас всерьез. А если мы сделаем так: патрульная машина будет курсировать по вашей улице в течение ближайших недель и вести наблюдение за вашим домом?

Беззвучно рассмеявшись, она наклонила голову и помассировала себе пальцами виски. Нет, этот полицейский положительно не был способен ничего понять. Ее преследователь слишком умен, чтобы его можно было поймать с помощью курсирующей патрульной машины.

– Большое спасибо, лейтенант. Я буду признательна вам за любую помощь, которую вы мне окажете.

– Я здесь именно для того и сижу. – Его улыбка стала еще шире, грудь тоже. – Да что там, так оно и есть, может, кто-то просто пытается вас напугать. Действует вам на нервы, понимаете?

Кэт уже ничего не ждала от него, ей хотелось только как можно скорее уйти отсюда, поэтому она кивнула в знак согласия.

Уверенный, что решил ее проблему, лейтенант Хансейкер сделал галантный жест, открыв перед ней дверь.

– Позвоните мне, как только я вам понадоблюсь, слышите?

«Конечно, позвоню. И чем ты мне поможешь?» – цинично подумала Кэт.

– Спасибо, что приняли меня так быстро, лейтенант Хансейкер.

– Знаете, в жизни вы еще более хорошенькая, чем на экране телевизора.

– Спасибо.

– Э… прежде чем уйдете, я хотел узнать… Не каждый день у меня в офисе бывает знаменитость. Вы не могли бы оставить автограф для моей жены? Она будет просто в восторге. Напишите «для Дорис», ладно? И мое имя напишите, пожалуйста. Если, конечно, вам не трудно.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Жарю ветчину.

– Кажется, она уже подгорела. – Кэт, не найдя на его кухне специальных щипцов, вилкой поддела ломтик с раскаленной сковородки.

После приведшего ее в ярость посещения полицейского участка Кэт вернулась домой и переоделась. Она была слишком огорчена, чтобы думать о работе, поэтому позвонила Джеффу и предупредила его, что сегодня не придет. Ей нужен был выходной день, чтобы хорошенько все обдумать.

Примерно час или около того она размышляла о том, каким должен стать ее следующий шаг. Прежде чем план окончательно созрел в ее голове, она уже шла по супермаркету, толкая впереди себя тележку с продуктами. Кэт купила еду, чтобы приготовить завтрак человеку, которого якобы презирала.

– Надеюсь, тебе нравятся поджаристые. – Она выложила длинный ломтик ветчины на бумажное полотенце, где уже истекали жиром его собратья. – А как ты хочешь, чтобы я приготовила яйца?

– Как ты сюда попала?

– Через парадную дверь. Она была незаперта.

– О Боже… – Он поскреб затылок. – Видимо, я забыл проверить ее перед тем, как лечь спать.

– Видимо. Глазунью или омлет?

Не дождавшись ответа, Кэт бросила на него взгляд через плечо. У него был точно такой же вид, как и в то утро, когда она впервые его увидела, но сегодня на нем были надеты не джинсы, а короткие трусы. Кэт старалась не думать о том, как привлекательно он выглядит, как хорошо смотрится в проеме двери со всеми своими шестью с лишним футами поджарого мужского тела, еще не совсем пробудившегося от ночного сна.

– Глазунью иди омлет? – повторила Кэт. – У меня лучше получается омлет.

Он положил руки себе на бедра, туда, где заканчивались трусы.

– И по какой же такой причине ты явилась сюда ни свет ни заря, чтобы приготовить мне завтрак?

– Как только ты наденешь брюки и сядешь за стол, я все тебе расскажу.

Качая от изумления головой, он повернулся и вышел из кухни. К тому времени, как он вернулся снова, уже одетый в старенькие потертые джинсы и простую белую футболку, омлет был готов. Кэт налила им обоим по чашке кофе, поставила тарелки с едой на стол и примостилась на стуле, давая понять, что ему следует занять место напротив, на противоположном конце стола.

Алекс перекинул ногу через спинку стула и устроился на сиденье верхом. Отодвинув на время тарелку, он потягивал из чашки кофе, не сводя с Кэт изучающих глаз, вглядываясь в ее лицо сквозь дымку кофейного пара, – еще одно напоминание о том утре, когда они познакомились.

– Все это имеет какое-нибудь отношение к тому, что кратчайший путь к сердцу мужчины лежит через желудок? – поинтересовался он.

– Эта теория была разбита в пух и прах с изобретением готовых завтраков из воздушных хлопьев.

Алекс сначала фыркнул, затем от души расхохотался и, взяв вилку, принялся запихивать в рот омлет. С ломтиком ветчины он разделался в два приема, а апельсиновый сок и вовсе выпил залпом.

– Когда ты ел в последний раз? – спросила Кэт.

– По-моему, вчера я заказал себе пиццу, – немного подумав, ответил он. – А может быть, это было два дня назад.

– Весь ушел в работу?

– Гмм. Гренки еще остались?

Кэт положила в тостер два ломтика хлеба. Ожидая, пока они поджарятся и выскочат, она налила ему еще кофе. Обхватив пальцами ее запястье и запрокинув назад голову, Алекс пристально посмотрел на нее.

– Что, Кэт, внезапно захотелось семейного уюта?

– Не совсем так.

– В таком случае не прикажете ли рассматривать этот визит как акт благотворительности?

– Не думаю, что ты в ней нуждаешься.

– Мирная инициатива?

– Не надейся понапрасну.

– Стало быть, мне это дорого обойдется, верно?

– Верно.

– А я смогу расплатиться?

– Если ты не хочешь, чтобы твои фамильные драгоценности были облиты обжигающе горячим кофе, тебе лучше отпустить мою руку.

Его пальцы тотчас разжались. Кэт поставила кофейник на конфорку и принесла ему два готовых гренка, бесцеремонно бросив их на его тарелку.

– Итак, мы все еще не друзья, – прокомментировал Алекс, намазывая гренок маслом.

– Нет.

– В таком случае, по всей вероятности, о том, чтобы заняться любовью, не может быть и речи.

Наблюдая, как его крепкие белые зубы вгрызаются в намазанный маслом гренок, Кэт почувствовала, что внутри у нее все переворачивается от желания. Она встала, отнесла свою тарелку в мойку, сполоснула ее и поставила в посудомоечную машину. Пока Алекс доедал завтрак, она прибрала на кухне. Он тоже положил тарелку в мойку, затем налил себе третью чашку кофе и поставил ее на стол.