Шарада - Браун Сандра. Страница 76

– Вот именно. И я пытаюсь ее защитить. Я бы хотел, чтобы ты пережила четвертую годовщину твоей трансплантации.

– Я бы тоже этого хотела. – Кэт помолчала и, собираясь с духом, набрала в легкие побольше воздуха. Алексу вряд ли понравится ее новость. – Поэтому я уезжаю в Калифорнию и буду жить у Дина до тех пор, пока эта дата не останется позади. Я уже обо всем с ним договорилась.

Алекс уперся руками в бока.

– Правда? И когда же это ты успела?

– Перед самым твоим приходом.

– Понятно. Стало быть, я для тебя всего лишь временное укрытие, под которым ты хочешь переждать непогоду, чтобы потом побежать обратно к Дядюшке Дину, не так ли? – Он насмешливо фыркнул. – И ты еще обвиняла меня в том, что я использую тебя исключительно для постели.

Он намеренно пытался обидеть ее, и ему это удалось. В ее глазах появились слезы, но она не была бы Кэт, если бы позволила своим эмоциям взять над ней верх.

– Я провожу тебя до двери.

Сама леди Джудит Андерсен в лучшие свои минуты не могла бы выглядеть и говорить более величественно, чем Кэт, когда она – воплощенное благородное негодование – поднялась со своего стула и вышла из кухни.

Алекс последовал за ней, но только до парадной двери, которую она перед ним открыла и которую он немедленно и тщательно захлопнул.

– Сегодня ночью, Кэт, я не собираюсь оставлять тебя одну. – Прежде чем она успела возразить, он выставил вперед обе руки, призывая ее к молчанию. – Я буду спать в гостиной. – Взглянув на запачканный диван, он добавил: – Поверь мне, я видел и похуже. Так что ты можешь топать ногами и всячески выражать свой гнев, но все это будет пустой тратой сил. Сил, которых, похоже, у тебя уже не осталось. Можешь дуться, укладывать в дорогу чемодан, красить ногти на ногах – словом, можешь делать все, что хочешь, – но до тех пор, пока мы совершенно точно не узнаем о намерениях Циклопа, я ни за что не выпущу тебя из поля зрения.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Цик едва мог поверить собственным глазам, когда нетвердой походкой ввалился в кухню, чтобы выпить утренний кофе. Кисмет уже сидела за столом. Ее внешний вид ошарашил его.

На ней был тот самый макияж, что и при их первой встрече. Щедро наложенный, он подчеркивал и оттенял ее темные глаза. Монашеский пучок, так презираемый Циком, куда-то делся. Ее волосы свободно спадали на плечи густой вьющейся массой.

На ней также не было одной из тех длинных юбок и бесформенных блузок, которые она носила последние четыре года. Кисмет снова надела потертые джинсы, обтягивающие ее попку, как перчатка. Грудь, на которой красовалась татуировка, была втиснута в плотно облегающую черную футболку с низким круглым вырезом.

Впечатление было такое, как будто все это время, с момента смерти Спарки, она жила как во сне. А теперь внезапно проснулась. И эта удивительная трансформация произошла всего за одну ночь.

Причем изменилась не только ее внешность. Ее хмурый вид также напомнил ему прежнюю Кисмет. Как только он вошел в комнату, она встала и налила ему чашку кофе; движения ее были быстрыми и резкими, как будто к ней вернулись былая неугомонность и беспокойная деловитость. Он мог бы подумать, что Кисмет нанюхалась наркотиков, если бы она давно не покончила с этой привычкой.

– Будешь завтракать? – спросила она.

Все еще не веря в ее внезапное возвращение к прошлому, он ответил:

– Если бы я хотел есть, я бы тебе сказал, ведь так?

– Ну и нечего хамить по этому поводу. Кисмет снова наполнила свою чашку и вернулась к столу. Взяв из пепельницы зажженную сигарету, она сделала затяжку и выпустила струйку дыма в потолок. Цик продолжал изумленно таращиться на нее: он не видел ее курящей с тех пор, как она бросила курить во время беременности.

Глядя, как она обнимает своими полными красными губами сигаретный фильтр, он почувствовал желание. Цик тысячи раз видел ее такой, разъяренной и полной энергии, но это было чертовски давно. До этого момента он и сам не понимал, насколько ему не хватало ее вызывающей дерзости.

Но Цик был очень подозрителен по натуре и редко принимал что-нибудь на веру.

– Что это с тобой? – спросил он. Она потушила сигарету, нетерпеливым жестом ткнув ее в янтарную стеклянную пепельницу.

– Вероятно, от твоих вчерашних затрещин во мне проснулся здравый смысл.

– Ты сама напросилась. – Он вчера хорошенько отдубасил ее за то, что она выставила его таким дураком перед этой сучкой Дэлани и ее полицейским ухажером. Синяки и ссадины почти не были видны под толстым слоем макияжа.

– Даже не верится, что она отказалась дать тебе денег. Накануне, после бутылки спиртного и нескольких понюшек кокаина, он рассказал ей о своем неудачном визите к Кэт Дэлани.

– Не волнуйся, она раскошелится.

– Но когда?

– Как только я что-нибудь придумаю. – Он отхлебнул большой глоток кофе.

– Кем это она себя возомнила? Если бы не Спарки, она бы давно подохла.

– Эта стерва говорит, что еще неизвестно, чье у нее сердце.

– Даже если это так, она все равно в долгу передо мной, – заявила Кисмет, вызывающе вскинув голову. Нам пришлось бороться с нуждой все эти четыре года, в то время как она жила себе припеваючи. Это несправедливо.

– Мы выудим из нее деньги. Мне только нужно придумать, как это сделать.

– Я уже тут кое-что придумала.

Его здоровый глаз злобно сощурился.

– Ах так? И что же?

– Нам надо поторапливаться, пока этот ее дружок-полицейский не начал пудрить ей мозги. Он может все испортить.

Кисмет резко вскочила со стула. Возбужденная кофе и никотином, она начала мерить шагами кухню. Цик был согласен с ее соображениями, но считал, что показать это, значит проявить слабость.

– Ты смотри не вмешивайся, – сурово сказал он. Я сам знаю, что делать.

Она мгновенно обернулась и накинулась на него:

– Черта с два ты знаешь, что делать! Ты позволил одурачить себя хорошенькому личику и голубым глазкам. Несмотря на все твои угрозы, ты пришел пустой.

Цик рывком вскочил со своего стула и с размаху ударил ее по щеке. К его удивлению, она дала ему сдачи. Ее ладонь звонко саданула его по уху – удар болью отозвался где-то в районе барабанной перепонки. Тем не менее ему отчетливо было слышно каждое слово из тех, что она громким шепотом прошипела ему в лицо:

– Я больше не намерена терпеть от тебя подобные штучки, сукин ты сын. Запомни: ты ударил меня в последний раз.

Та фурия, в которую она превратилась, была чертовски соблазнительной, но ведь имелся предел и его терпению. Он предпочел бы нечто среднее между теперешним огнедышащим драконом и той половой тряпкой, какой она была до сих пор.

– Но кое-что тебе все-таки придется от меня потерпеть. Схватив Кисмет за плечи, он грубо подтащил ее к столу и прижал к нему своим телом. Она отчаянно боролась, стараясь высвободиться из его железной хватки, и ему пришлось ослабить давление, чтобы расстегнуть на ней джинсы. В то время как она нещадно молотила его по голове кулаками, он все-таки ухитрился стащить с нее узкие джинсы.

Она сделала попытку убежать из комнаты, но Цик крепко вцепился ей в волосы и подтащил к себе. Затем повалил ее на стол и рывком раздвинул ей ноги. Уперев руки ей в живот, он с силой прижал ее к столу, пытаясь другой рукой расстегнуть пуговицы на своих джинсах. Наконец ему удалось высвободить член.

Цик даже крякнул от наслаждения и неожиданности, когда ладонь Кисмет плотно обхватила его плоть. Она начала жадно и с явным удовольствием массировать его член, как делала это тогда, несколько лет назад, когда была ненасытной в сексе, который превратила в некое подобие спорта.

Он задрал на ней футболку и обхватил руками ее груди, сжав пальцами крупные соски. Повернув голову, она укусила его за руку. Цик снова ударил ее по щеке и, склонившись над ней, сильно укусил за сосок, потом впился в него губами и стал сосать с такой жадностью, как будто от этого зависела его жизнь. Кисмет извивалась под тяжестью его тела, впиваясь острыми ногтями ему в спину и посыпая его отборной бранью.