Вторая книга сновидений (ЛП) - Гир Керстин. Страница 24

– Думаешь, Леди Тайна шпионит за Миа во сне?

Он пожал плечами.

– Или кто-то, кто рассказывает ей обо всем.

– И этот кто-то сделал Миа лунатиком? – Я покачала головой и убрала прядь волос с лица моей сестры. Она выглядела такой милой, когда спала. – Ребенком я тоже блуждала по ночам – это у нас семейное. У нас у всех бурное воображение.

– Да, но все же... – вздохнул Грейсон. – Лив, скажи честно: вы до сих пор это делаете, ты и Генри, ведь так?

О нет, пожалуйста, только не снова. Но Грейсон не унимался, хоть я и посмотрела на него, как на слабоумного.

– Вы все еще блуждаете по этому коридору, верно?

– Так... – Это было трудно. Я бы охотно ему солгала. Просто чтобы не видеть еще одного разочарованного взгляда. – Не... э-э... совсем, – запнулась я.

Вот он, этот разочарованный взгляд. Никому он не удавался так хорошо, как Грейсону.

– Я так и знал. Я понял это по теням под твоими глазами. Меня бы даже удивило, если бы вы перестали совать туда свой нос. Генри не бросил – и ты тоже. Об Артуре я вообще не хочу говорить... – С долгим глубоким вздохом он наконец отпустил мою руку. – Я вас не понимаю. Это неразумно, безрассудно и... это просто не место для вас. Сны – как мысли, они должны быть свободными, и в них никто не должен шпионить. Даже для дела.

– Но... мы же этого не делали, – защищалась я. – Мы не проникали в чужие сны. – Только в чрезвычайных ситуациях. Когда нас преследовал сенатор Тод, твоя дверь была единственным спасением... – Мы встречаемся в своих собственных снах. В этом нет ничего плохого.

– Помимо того, что вы понятия не имеете, как и почему это все работает? После того, что мы пережили в прошлом году? – Шепот Грейсона был таким громким, что его уже тяжело было назвать шепотом.

– Я думала, что мы договорились: никаких демонов не существует. Ни вообще, ни в частности, – сказала я.

– Это не отменяет того факта, что вы не знаете, чего ждать. Это непредсказуемо, это аморально, это нездорово, это...

– Тс-с-с, – прервала я его. Эта дискуссия в пять утра пятницы в сочетании с необъяснимым желанием расплакаться на обнаженной груди Грейсона совершенно меня вымотала. – Ты разбудишь Миа. Ей нужно поспать. И мне тоже. – Я указала на свою кровать.

– Именно! – Грейсон направился к двери. А точнее, потопал. Очень яростно, чего я за ним никогда не замечала. На пороге он снова обернулся.

– Ты думаешь, я не вижу, что с тобой? Даже с тем огромным количеством кофе, что ты выпиваешь по утрам, сколько ты еще продержишься?

Не дожидаясь ответа, он очень недружелюбно буркнул: «Спокойной ночи», – и закрыл дверь. Ну, по крайней мере, не захлопнул.

– И тебе. И надень в следующий раз хоть что-нибудь, – пробормотала я ему вслед. Затем выключила ночник и легла рядом с Миа. Чувствовала я себя ужасно.

Конечно, я больше не уснула. Вместо этого я думала о том, что сказал Грейсон. Что, если кто-то действительно прокрался в сон Миа? Кто был в этом заинтересован? Может, тот, кто, как подозревал Грейсон, хотел причинить мне боль? Мне на ум приходила только Аннабель. Могла ли она сделать так, чтобы кто-то начал ходить во сне? Но у нее должна быть личная вещь Миа, чтобы пройти через ее дверь. И как она могла добыть ее, будучи в больнице в Суррее? Или все было так, как предположил Артур, и Аннабель имела помощников в реальном мире? Помощников, с которыми мы, возможно, даже знакомы?

Миа ворочалась рядом со мной. Она все еще выглядела полностью расслабленной. Я отказалась от попыток уснуть, осторожно сползла с кровати, укуталась в теплый свитер и уселась на обитый мягкой тканью подоконник – мое любимое место для размышлений с тех пор, как мы переехали к Спенсерам. Отсюда был виден сад, в котором с большим удовольствием работал Эрнест. В это время года голые деревья и кусты совсем не радовали взгляд, но можно было представить себе, как все будет выглядеть весной, когда зацветут вишни и магнолии, а под ними раскинется ковер из незабудок. Правда, сегодняшняя ночь была бесконечно далека от весны.

Миа перевернулась на другой бок и сладко засопела. Ну хотя бы одна из нас сегодня крепко спит. Я вздохнула. Может, это всего лишь игра воображения, но я в любом случае не могу допустить, чтобы кто-нибудь проникал в ее сны. Вот только… как я могла защитить ее дверь? Это был вопрос, от которого зависело все. Должна ли я принять меры безопасности во сне – или же рассказать ей, в чем дело, чтобы она могла защитить себя сама?

Когда зазвонил будильник, я все еще не нашла ответа. Понятно было только, что сегодня мне снова понадобится много кофе.

Глава 14

По пути вниз я услышала шум на кухне. Миа стояла посреди лестницы, перегнувшись через перила. Увидев меня, она предостерегающе прижала палец к губам.

– На этот раз ты зашла слишком далеко, Флоренс! – грохотал внизу Эрнест.

– Это мой восемнадцатый день рождения, и я хочу, чтобы эта вечеринка была особенной! – огрызнулась его дочь. – Я не могу праздновать в этом доме, под одной крышей с этими... монстрами!

– Это мы, – прошептала Миа.

– Что ты имеешь против вечеринки у бабушки? – спросила Флоренс. – Она сама это предложила, у нее достаточно места, и она охотно поможет с подготовкой! Для тебя это только плюс, папа – только вспомни, как выглядел дом после предыдущей вечеринки.

– Ты не хочешь праздновать здесь вовсе не поэтому, – возразил Эрнест.

– Да! – немедленно согласилась Флоренс. – Это потому что праздновать мое восемнадцатилетие я хочу в месте, где эти... звери…

– Это мы, – снова прошептала Миа.

– ...точно не появятся!

– Флоренс Сесилия Элизабет Спенсер! – Эрнест действительно был расстроен, раз начал перечислять все имена дочери. – Я многое тебе позволяю, но это…

– Что? – выкрикнула Флоренс. – Ты не можешь заставить нас устраивать вечеринку здесь. Хватит и того, что ты принуждаешь нас жить под одной крышей с этими... извергами.

Я почти прошептала: «Это мы». Изверги? В каком веке она откопала это слово?

В этот момент на лестнице показалась Лотти и попыталась прошмыгнуть мимо нас.

– Я проспала, – выдохнула она. – Впервые за пять лет.

– Ш-ш-ш-ш! – Миа схватила Лотти и бесцеремонно зажала рукой ее рот.

– Я должна выжать грейпфруты! – Лотти попробовала освободиться, но Миа ее не отпустила.

– В данный момент никто не хочет сока, поверь мне, – прошептала я, и Лотти перестала дергаться, зажатая между нами и поручнями перил.

Спор на кухне продолжался.

– Грейсон, скажи же что-нибудь! – потребовала Флоренс.

О да, скажи что-нибудь, Грейсон.

– У меня нет желания праздновать день рождения у бабушки, – произнес Грейсон. Он единственный не кричал, поэтому нам пришлось сильнее перегнуться через перила, чтобы разобрать его слова. К счастью, дверь на кухню была открыта. – Там даже нельзя развернуться без того, чтобы не опрокинуть что-нибудь ценное. Не самое классное место, если тебя интересует мое мнение.

– Безусловно, – прошептала Миа.

– Подслушивать нехорошо, – тихо сказала Лотти. – Мы должны дать о себе знать.

– Ни в коем случае, – прошипели мы с Миа в один голос. Мы хотели дослушать до конца.

– Бабушкину коллекцию фарфора мы, конечно, спрячем, – отрезала Флоренс. – И вообще-то я тебя не спрашиваю, это давно решенное дело.

– Флоренс Сесилия Эли... – видимо, Эрнест не мог придумать ничего другого.

Тем временем к нам присоединилась мама, которая наклонилась над перилами несколькими ступеньками дальше. На ее лице ясно читались угрызения совести, но было совершенно очевидно, что она не осмеливается спускаться дальше из-за пронзительного визга Флоренс. Или все же в ней неожиданно проснулся материнский инстинкт львицы, и она стремилась быть поближе к своим детям, чтобы при случае защитить их зубами и когтями?