Честь взаймы - Астахова Людмила Викторовна. Страница 86

Но, видя, что барышня готова вот-вот разрыдаться, Лорн сменил гнев на милость и далее продолжал беседу почти отеческим тоном – понимающе, если не сказать ласково:

– Думаешь, я не понимаю, что принцу всего одиннадцать и он лично еще никому ничего дурного не сделал? Прекрасно понимаю. И даже сочувствую ему. Вот ведь не повезло мальчишке родиться у такого деспота-отца и шлюхи-матери, даром что оба коронованы. Но для меня Майдрид Илдисинг ни в коем разе не ребенок. – Наставник затрепетал нервно ноздрями, наполняя легкие новой порцией воздуха, чтобы продолжить речь. – Он – наша цель, он – мишень, нарисованная на груди угнетательского строя, а его смерть – шанс достичь святой цели. Молния, пойми ты, гибель императорской семьи прежде всего то минимальное зло, которое совершается для грядущей победы над отжившим институтом монархии. Что означает смерть одного-двух человек по сравнению со счастьем и свободой миллионов? А я тебе скажу! Ничего!

Молния внимала, растворяясь в яростном блеске глаз Лорна, и готова была сама себя нахлестать по щекам. За то, что посмела усомниться в правильности его решения.

– Ты прав! Конечно же ты прав!

– Нашла о ком всплакнуть, ты еще Джевиджа пожалей, – хмыкнул Оборотень.

– Я не говорила, что стану лить слезы о канцлере, – огрызнулась девушка. – Этот заслужил.

– Они все заслужили, – подытожил Лорн. – Из-за того, что подвел информатор, мы теперь дезориентированы, и придется на месте определяться с нюансами проведения акции. Я принес план территории Выставки, будем изучать его и думать, где лучше всего устроить засаду.

Он глянул на Молнию поверх очков почти нежно.

– Не откажи в любезности, сделай нам, пожалуйста, чай. Спиртовка не кухне.

Девушка просияла и умчалась исполнять поручение. Ее простили за оплошность! Какое счастье!

– Есть хорошая новость – мне дали запалы, – прошептал Лорн соратнику, едва Молния-Мадальена исчезла из виду.

– Те самые? Дальнобойные?

Глаза у студента стали круглые от восторга и масленые от предвкушения.

– Да! Теперь дело точно выгорит!

– Отлично! Главное, чтобы она ни о чем не догадалась.

– Откуда? Ты же видишь – идеальный вариант, – довольно улыбнулся Наставник. – Если ее одеть поприличнее и правильно настроить, то лучше с заданием не справится никто. Даже ты.

– Я и не рвусь, если честно. Ищи дурака… вернее, дуру.

Ухмылка у Оборотня вышла препротивная, он стал похож на гиену. Маленькие глазки, круглые ушки, как ручки у кастрюли, и низкий лоб, ну хоть стой, хоть падай – один в один гиена.

Когда в комнату с чайником и чашками вернулась Молния, ее товарищи по борьбе сделали вид, что погружены в изучение карты-схемы. И она радостно к ним присоединилась.

Разумеется, план Наставника был идеальный во всем. Ну кто же догадается, что милая девушка с букетом цветов представляет смертельную опасность? А если вкратце, то пока Оборотень будет отвлекать внимание толпы, Молния швырнет в Императора и его сына бомбу, а Лорн ее прикроет и тем самым спасет. Все гениальное просто, это знают все. И конечно же, они с Наставником войдут в Историю как герои.

Вопросы приличий, терзавшие лорда Джевиджа и мистрис Эрмаад, относительно того, кто должен первым выскользнуть из-под одеяла, решились сами собой. Ни свет ни заря примчался профессор Кориней, решительно выгнал из спальни посторонних (читай, Фэймрил) и провел Россу тщательный осмотр. Определив цвет языка, белков глаз и внутренней поверхности век, тщательно прощупав щитовидную железу, желудок и печень, прослушав легкие на наличие шумов, а затем еще и заставив помочиться в чистую ночную вазу, неутомимый лекарь поверг Джевиджа в ужас. Потом последовал совершенно рестрикторский допрос с пристрастием относительно мельчайших подробностей самочувствия вплоть до интимных нюансов.

– Я не уверен, что личный врач – это такое уж благо. Вряд ли я выдержу столь интенсивное лечение, – пробормотал Росс, с отвращением наблюдая, как мэтр изучает содержимое горшка, принюхиваясь и присматриваясь, точно к дорогому коньяку.

– А вы не болейте, соблюдайте режим и диету, принимайте лекарства, откажитесь от вредных привычек, и тогда мы будем встречаться гораздо реже, чем я себе планирую, милорд, – невозмутимо ответствовал Кориней.

Он-то как раз пребывал в прекрасном настроении, донельзя обрадованный результатами обследования. Честно говоря, Ниал ожидал увидеть подопечного чуть живым.

– Тогда я умру от скуки и благопристойности.

– Враки, милорд. Авторитетно вам заявляю, что от этого еще никто не умирал, – хохотнул отрекшийся маг. – Можете умываться, бриться, одеваться и садиться завтракать. Мистрис Филфир расстаралась – приготовила удивительно нежную манную кашку. Со слабым чаем будет в самый раз.

Возможно, именно из-за проклятой кашки утро выдалось столь пресным и унылым, невзирая на яркое солнце за окном и дьявольски бодрящую горечь лечебных тинктур, которые профессор на пару с Кайром залили в горло лорд-канцлера.

– Вот видите, милорд, вы уже на полпути к образу «идеального пациента», – удовлетворенно промурлыкал Кориней. – Не капризничаете, не упираетесь. Славненько, славненько.

– У вас сложилось обо мне превратное мнение, мэтр, – заявил Джевидж. – Некапризным уродился, и если ваши снадобья добавят мне сил, то я буду пить их вместе с хиной, скипидаром и дегтем.

– Слава ВсеТворцу, таких подвигов от вас не потребуется, ваше высокопревосходительство, – парировал профессор.

Кто-кто, а Ниал Кориней за ответным словом никогда в карман не лез.

Поздняя осень в качестве прощального подарка внезапно расщедрилась на теплый ветер, высокое небо и удивительную прозрачность воздуха. Не маячь у Росса впереди перспектива встречи со своим двойником, он бы наслаждался поездкой в фиакре. Лекарства худо-бедно подействовали, он чувствовал себя отлично, пусть не телесно, то душевно. Теперь он полноценный человек, помнящий себя, имеющий опору в прошлом, с нажитым опытом, цельный, в конце концов. А болезни… плевать он хотел на них, главное, чтобы дух оставался силен, а воля непреклонна.

– Разделимся или пойдем вместе? – спросил Гриф Деврай.

Бывшего рейнджера нервировало полное отсутствие оружия, которое пришлось оставить дома, ибо таково было требование к посетителям Выставки. В развешанных на каждом углу объявлениях с государственными гербами обер-полицмейстер лично обращался к законопослушным согражданам и грозил немалыми штрафами в пользу короны и даже тюрьмой появившимся на территории Града Науки и Техники с личным оружием, будь то кинжал, дамский пистолетик или дробовик.

– Будем держаться вместе.

– Милорд, а куда пойдем? На что смотреть?

Кайр вертелся на своем месте, как маленький мальчик. Его, как и прочих эльлорцев, страшно интересовала Выставка, достижения прогресса, чудеса техники, в которых нет ни капли магии, а следовательно, доступные абсолютно всем людям, обычным людям, а не магам.

– На воздухоплавательные аппараты, – заявил Росс.

– Почему именно туда? – удивился юноша.

– Потому что там обязательно появится Император с наследником. Майдрид просто помешан на полетах, с самого раннего детства мечтает летать, как птица.

Принца лорд Джевидж знал с самого рождения. Славный мальчишка, совершенно не похожий на свою взбалмошную мать. Особым чадолюбием Росс никогда не страдал, но юный наследник ему всегда нравился своей недетской серьезностью. И так как ее императорское величество на детей внимания практически не обращала, то она и не успела привить им собственного отношения к жизни – как к некоему месту, где все существуют только для того, чтобы угождать ее капризам и прихотям. Вдовствующая Императрица тоже самоустранилась от воспитания внуков, посвятив всю себя страданиям над тяжкой долей старшего сына – отрекшегося от престола принца. Поэтому наследник и его младшая сестра росли вполне нормальными детьми, радуя Раила успехами в учебе и хорошими манерами.