Прайд окаянных феминисток - Волчок Ирина. Страница 48

— Наташ, не бойся ничего, — говорил Полинин брат, сжимая ее ладонь обеими своими большими и жесткими руками. — Ты, главное, ничего не бойся… Мы отобьемся, вот увидишь. Давай, рассказывай, что тебе замша наговорила. Потихоньку, по порядку… Или ты сейчас не в состоянии?

— В состоянии.

За свое состояние Наталье тоже было стыдно. Она вытерла глаза свободной рукой, помолчала немножко — глубокий вдох, медленный выдох, — и стала рассказывать, что наговорила ей замша, а главное — что она сама замше наговорила. Наболтала. Неосторожно и преждевременно. Кто предупрежден — тот вооружен. Кто ее знает, эту замшу, какой у нее может быть личный интерес в этом деле и как она может использовать полученную информацию.

— Я одного Бушковского знаю, — не очень уверенно вспомнил Полинин брат. — В областной администрации какой-то Бушковский сидит, кажется — в кадрах… Или в хозотделе? Не помню. Величина так себе, из средненьких… Но это вряд ли он лезет, ему уже, наверное, семьдесят, если не больше. А, у него же сын есть! Да-да-да… Может быть, может быть… Но ему уже тоже прилично за сорок, какой же он молодой! Так он вообще нигде не сидит, даже в хозотделе. Кажется, папа в бизнес его пытался сунуть, кредитов понабрали, закупили чего-то… Говорят, до сих пор расплатиться не могут. И слух какой-то был, вроде бы в рулетку сынок крупно продулся. Неужели это он на Любочку оскомится?! Семейная пара, подумать только! Он недавно в третий раз женился! Или в четвертый?.. На студентке какой-то, первокурснице, она в конкурсе красоты тогда победила… Слушай, если это тот Бушковский — так это очень хорошо. С такой интересной биографией этот Бушковский Ядвиге на один зуб. Перекусит мимоходом, а он еще будет в ножки кланяться, что не упекла на пожизненное и с конфискацией…

Полинин брат замолчал на полуслове, склонился, почти уткнувшись ей в щеку, и быстро зашептал:

— Наташ, не дергайся, за нами следят… Глянь незаметно: что там за тетка на нас пялится? Тощая, в зеленом вся, только что из дверей вышла… Это не она замша?

Наталья повернула голову, осторожно выглянула из-за его щеки, увидела Римму Владимировну, которая смотрела в их сторону с недоверчивым изумлением, — действительно, пялилась, открыв рот и театрально прижав руки к груди, — и злорадно шепнула:

— Она… Ишь ты, выходит, она мне не поверила… Удивляется, ишь ты! Как будто я замуж выйти не могу! За миллионера!

— Можешь, — шепнул он в ответ и потихоньку засмеялся. — Но я не очень миллионер, ты учти… Только доля в бизнесе, а свободных денег не слишком много бывает. Наташ, мы ее не видим, не слышим, и вообще не знаем… Не брыкайся, пусть убедится.

Полинин брат быстро встал, потянул ее за руки — и вдруг подхватил, закружил, она даже возмутиться не успела! Опять поставил на ноги, но не отпустил, а принялся быстро целовать ее лицо, прямо все лицо обцеловывать, — а она опять возмутиться не успела… Он обхватил ее за плечи одной рукой, поднял со скамейки взятую напрокат сумочку и пошел к стоянке машин, почти силой удерживая Наталью рядом и что-то бормоча у нее над ухом. Наталья постаралась разогнать туман в голове и прислушалась.

— Не смотри в ее сторону, — бормотал Полинин брат. — Смотри на меня. Я похож на миллионера? Внимательно смотри… Часы видишь? А замша часы видит, как ты думаешь? Эх, надо было белые штаны надеть… Ладно, это пустяки… Главное — машина! Как ты думаешь, замша машину видит?

Возле машины он остановился, опять быстро обцеловал все ее лицо, отстранился, вздохнул и распахнул перед ней дверцу джипа вполне миллионерского вида. Стараясь не смотреть на него, а тем более — на торчащую у входа в здание мэрии Римму Владимировну, Наталья молча полезла в машину, кроме страшной неловкости чувствуя еще и стремительно нарастающую тревогу. И вот зачем ему надо было эту демонстрацию устраивать? Она и так жалела, что заявила Римме Владимировне о своем скоропалительном замужестве. И это очень хорошо, если Римма Владимировна не поверила. Мало ли на какие действия ее могло толкнуть Натальино заявление! А если не поверила — то и действий никаких не предпринимала бы, и у них, может быть, было бы какое-то время для маневра. А после этого… такого… после такой демонстрации точно поверит. И если у нее в этом деле личный интерес, то действовать начнет немедленно. Значит, никакого времени ни для какого маневра у них не остается совсем. Им тоже надо действовать немедленно. По всем направлениям.

— Прежде всего надо связаться с Ядвигой Карловной, — сказала Наталья после довольно долгого молчаливого созерцания летящей навстречу полосы асфальта. — Мы сейчас к ней?

— Мы сейчас домой, — весело откликнулся Полинин брат. — Прежде всего тебе голову надо вымыть. Чтобы как раньше было… Пушистая.

Наталья болезненно поморщилась, он заметил и торопливо добавил уже вполне серьезным тоном:

— Наташ, не беспокойся ни о чем. Теперь моя работа начинается. И с Ядвигой, и с мужем ее, и с братом, и с газетчиками, и со всеми, до кого дотянусь… Ты не думай, я потихоньку от тебя ничего делать не буду. Ты каждый шаг контролировать будешь, каждое слово, — это я тебе обещаю… Но только сначала прическу смоешь, ладно?

По правде говоря, ей и самой сейчас больше всего на свете хотелось смыть прическу. Поэтому, оказавшись дома, она мимоходом проинспектировала процесс приготовления обеда, на тревожный взгляд Полины спокойно и деловито сказала: «Еще очень много работы, очень…», — чмокнула в нос Любочку, которая встретила их так, будто месяц не виделись, быстренько переоделась в свой полосатый халат и пошла мыть голову в ванную к Анастасии Сергеевне, потому что ждать, когда согреется вода на плите, уже не было никакого терпения. К тому же, закрывшись в ванной, можно было наконец поплакать как следует.

Поплакать как следует не удалось. Буквально через несколько минут в дверь стала ломиться Полина, крича, что сейчас придет тетя Ядвига, и Бэтээр хочет говорить с ней при тете Наташе, а потом Бэтээр и тетя Ядвига повезут Любочку к дяде Станиславу, и Бэтээр хочет, чтобы тетя Наташа поехала с ними, а потом придет какой-то корреспондент, и надо к его приходу как следует приготовиться…

Наталья не доплакала, вылезла из ванны, торопливо оделась и, на ходу свирепо раздирая расческой мокрые пряди волос, которые — даже мокрые! — не желали ложиться как надо, а желали торчать, как им заблагорассудится, поспешила к себе, боясь пропустить что-нибудь важное. Она как раз пробиралась через свой уже вполне сносно прополотый огород, когда на улице рядом с калиткой остановилась незнакомая ярко-желтая машинка, маленькая и забавная, как из мультфильма, хлопнула дверца — и от смешной машинки к калитке быстро зашагала хмурая Ядвига Карловна, кажется, даже злая Ядвига Карловна, потому что калитку она распахнула рывком, закрыть за собой и не подумала, а увидев Наталью, вместо приветствия возмущенно закричала:

— Меня надуть решили! А?! Меня! Дебилы недоделанные! В землю вобью! По самые ноздри! В асфальт закатаю!

— Что? — Наталья остановилась посреди грядки, уронила расческу и испуганно уставилась на страшную в гневе Ядвигу Карловну. — Кто решил? Мы? Почему надуть?..

— Еще бы вы решили меня надуть, — саркастически хмыкнула Ядвига Карловна, мгновенно успокаиваясь. С интересом присмотрелась к Наталье и неожиданно спросила: — Вы голову чем моете? Шампунь какой-то специальный? Или травки? Старинный рецепт? Поделитесь секретом. Волосы-то какие, а?!

— Голову мою? — не сразу поняла Наталья. — А, шампунь… Да нет, ничего такого. Мою чем попало. Сегодня вот «Тайдом» пришлось, а то лак не смывался.

— С ума сойти, — весело позавидовала Ядвига Карловна. — То-то Борисов с ума и сошел… Кстати, о сумасшедших — где этот вурдалак? Времени у меня — в обрез. Еще с этими дебилами разбираться, которые надуть меня решили. Меня! Вот ведь дебилы…

Из-за угла дома выглянул Полинин брат с Любочкой на плечах, помахал рукой, скрылся, через минуту показался уже без Любочки и широко зашагал к ним, на ходу прижимая к уху мобильник. Когда подходил, Наталья уловила самый конец разговора — что-то про деньги и про информацию, которая дороже денег. Ну да, у него же бизнес. Он свои дела бросить ради их дел не может, это понятно. Понятно, но… обидно.