На краю архипелага - Каменистый Артем. Страница 68

Никого.

Захоти кто-нибудь провести соревнование по строительству таких вот укрытий – оно бы завоевало первое место в номинации «жалко смотреть». Больших кустов на острове не было, и строители шалаша соединяли кривые короткие ветви с помощью полосок пальмовых листьев и коры. Из получившихся корявых жердин они сделали каркас, настелили двускатную крышу, зияющую прорехами. От дождя не защита, разве что от солнца. Внутри все черным-черно – тонкий слой высушенных водорослей вместо подстилки. На нем даже можно разглядеть вмятины, оставленные лежащими людьми. Самих хозяев нет, но запах, перепутать который ни с чем невозможно, подсказывает, что они где-то рядом.

Точнее, то, что от них осталось.

Картина, похожая на ту, что недавно наблюдали. Раскиданные кости, почерневшие от засохшего недоеденного мяса, мириады объевшихся мух, расколотые черепа, скалящиеся молодыми здоровыми зубами. Только никаких могил здесь не было – части скелетов начали попадаться шагах в двадцати от шалаша, и крестов рядом не наблюдалось. Пройдя в том направлении сотню шагов, убедились, что следы страшной трапезы так и продолжаются, разве что выглядят все более старыми, о чем можно предположить по резко сократившемуся количеству жужжащих насекомых и чистоте останков.

Развернувшись, начали осматривать окрестности шалаша вдумчиво, пытаясь понять, сколько здесь было людей, чем жили, как умерли. Кокосовая скорлупа и створки раковин поведали о рационе, а вот отсутствие даже намека на кострище, не говоря уже о печке, заставило недоумевать. Сырятиной питались? Почему? Вон Ботан среди костей нашел рабочую зажигалку. Боялись выдать себя огнем и дымом? Похоже на то. И, судя по всему, не очень-то им это помогло.

Кирпичу с находками повезло больше всех – забравшись в шалаш, он вылез оттуда с ноутбуком в руках, почему-то очень внимательно разглядывая его крышку. Подойдя к Максу, протянул находку.

– Читай.

Только тут Макс понял, что вся наружная сторона крышки покрыта текстом. Кто-то, процарапывая тонкое черное покрытие до светлого основного материала, нанес не так уж много слов, в которых тем не менее описал жизнь и смерть нескольких человек.

«Нас было двадцать шесть вначале. Автобус упал в море рядом с утонувшим кораблем. Там было три маленьких острова, и не было людей. Водитель сильно разбился, еще нескольким взрослым стало очень плохо. Вечером на нас напали два психа. Они полные психи. Одичали как звери. Убили всех взрослых, но не тронули совсем молодых и детей. А потом всю ночь уносили тела куда-то в море. Нас осталось тринадцать. Телефоны не работали. Некоторые считали, что это другая планета. Я так тоже думала, глядя на небо. Оно чужое. Несколько дней мы жили на тех островах. Собирали орехи и ракушки. Потом психи вернулись, тоже вечером. Забрали одного мальчика. Через два дня забрали другого. Мы ничего против них не могли сделать. Даже взрослые не смогли, в первый день. Психи очень сильные, а у нас не осталось взрослых, и всем было очень плохо от ожогов солнечных и гадкой воды. Когда остался последний мальчик, мы решили уйти на другое место. Лена рассказала, что, когда забралась далеко на мель, видела вдалеке зеленое пятно. Мы решили, что это другой остров и там не будет психов. По пути на Лену напала акула, она истекла кровью, и нам пришлось ее похоронить среди камней. Потом мы дошли до этого острова. Он был больше, и вода на нем была вкуснее в яме. Здесь были кокосы, но ракушек гораздо меньше, чем на старом месте. Мы прожили пять дней, многие стали сильно болеть. Наверное, желудок не выдерживал так много кокосов. И слабеть тоже начали. А потом психи нас нашли, хотя мы хорошо прятались и не разводили костров. Они забрали последнего мальчика. Потом взяли девочку. Мы больше не могли никуда уйти. Не знали куда, и еще психи стали за нами следить все время. Они жили рядом, на острове. И на своем берегу съедали тех, кого забирали. Остались только я и Аня. Они в первую очередь берут сильных или крупных. Я старше, значит, моя очередь. Я взяла несколько длинных костей, оставшихся от девочек, и разломила их в треснувшей пальме, колотя камнями. Одна получилась заостренная. Когда за мной придут, я попытаюсь ударить хотя бы одного. Если он умрет, второму хватит еды надолго. Может, кто-нибудь успеет за это время найти Аню. Федоскина Наташа, Курск».

Все по очереди прочитали текст. Вслух его произносить никому в голову не пришло.

Кирпич кивнул в сторону костей:

– Мы немного опоздали. Думаю, она царапала это не больше недели назад. Жаль девчонку.

– Диксы умнеют… – заметил Ботан.

– Поясни?

– А сам разве не понял? Они этих ребят в мясную ферму превратили. Сперва убили всех взрослых, чтобы не было конкурентов, или, если не переродятся, не смогли организовать сопротивление. Судя по описанию, похожи на животных. Значит, матерые, старые диксы. Что против них могли сделать обычные новички? На этих островах даже деревянное копье приличное не из чего выстругать. А те по очереди поедали оставшихся, начиная с самых сильных. Никогда не слышал, чтобы диксы так поступали.

– Свидетелей не остается, – пояснил Макс, косясь на кости.

– Я о том вам и говорил – на таких богом забытых островах все что угодно бывает, – вернулся к своей песне Кирпич. – Здесь нельзя жить.

– Почему? – не понял Ботан. – Вода есть, кокосы есть, ракушки есть, рыбы в протоке полно. Она небось через нее в архипелаг попадает – кишит тучами. И диксов здесь очень мало – только про двоих написано.

– Эх ты… недотепа. Нас сюда загнали не для того, чтобы мы расползались по всему миру. Это граница архипелага – нашей зоны. Считай, мы возле «запретки» – руку протяни и за колючую проволоку ухватишься. А раз есть «запретка», то где-то с небесных вышек на все это поглядывают «вертухайчики». И если кто-то оказался не там, где надо, им раз плюнуть организовать хоть сотню матерых диксов.

Присев, Кирпич осторожно прикоснулся к изуродованному черепу:

– Эх, Наташа… Чуток не успели… Не знаю, получилось у тебя или нет, но была ты, похоже, правильной девахой. Похоронить бы их надо, а то не по-человечески получается. Эй! Динка! Ты чего это?!

Макс, обернувшись, с трудом узнал девчонку. Впервые в жизни он столкнулся с тем, что называется «тихая истерика». Белее мела, замерла столбом, не сводит пустого взгляда с остатков пиршества тварей. Ее трясло, из глаз сплошными потоками лились слезы.

Неудивительно – такая картина после нескладного, но так берущего за душу рассказа, оставленного мертвой девочкой, даже Кирпича проняла, что уж говорить о ней.

Ничего не говоря, Макс подошел к Дине сбоку, обнял за плечи. Наверное, это заразно – у самого в глазах повлажнело. И почему-то понял – пора наконец покончить с недосказанностью. Странно, но последней каплей, подтолкнувшей его, стало проявление обычных человеческих чувств во всей их остроте со стороны девушки. Они добрались до края мира – самое время поговорить о том, что будет дальше.

Хоронить в море не стали. Здесь день и ночь свирепствует настоящий прибой – быстро назад все выбросит. Вырыли неглубокую могилу на краю пляжа, в той стороне, где океан, сложили в нее все, что смогли найти, закопали. Вместо могильной плиты Кирпич воткнул ноутбук. Вещь ценная даже в нерабочем состоянии, но никто и не подумал возразить против такого расточительства.

Замерли рядом с холмиком, уставились вдаль. Там, до самого горизонта, ветер срывал пену с барашков на гребнях волн, оттуда на пляж раз за разом накатывались опадающие валы. С тоскливыми криками носились морские птицы, справа в глаза било чужое солнце, уже намекавшее, что скоро наступит пора короткого тропического вечера.

– Сейчас бы сесть на корабль и поплыть, – мечтательно произнес Кирпич.

– Куда? – не понял Ботан.

– Да хоть к чертовой прабабушке… Какая тебе разница, куда? Лишь бы отсюда подальше… Где диксы не жрут правильных девочек, где нет «черных кораблей» и невидимых конвоиров, где люди не режут друг друга почем зря из-за копеечного барахла или даже просто так. В тюряге мы, каждый на своей узкой шконке, а мне свободы хочется. Ее все люди должны хотеть. Вот ты, Максимыч, разве не хочешь?