Механический ангел - Клэр Кассандра. Страница 102

Она с улыбкой посмотрела на него. Когда Уилл думал, что Тесс погибла, стена, разделявшая их все это время, рухнула, и он дал волю своим чувствам. И вот теперь у него не было ни времени, ни сил на то, чтобы воздвигнуть ее вновь. Сам не отдавая себе до конца отчета в том, что делает, он потянул Тесс на себя, прижал к груди. И она обвила его шею руками. Она, живая, полная сил… Цвета возвращались в мир. Он снова мог дышать, мог думать, мог видеть. Он вдохнул и почувствовал ее запах — она пахла солью, кровью, слезами и… Тесс.

Когда она высвободилась из его объятий, ее глаза сияли.

— Услышав твой голос, я было решила, что это сон, — пробормотала она. — Но ты настоящий. — Ее взгляд скользнул по его лицу, и, как будто удовлетворенная увиденным, она улыбнулась: — Ты настоящий.

Он открыл рот, но слова застряли в горле. Он уже собирался сдаться, но вдруг остановился буквально в сантиметре от бездны: если он упадет в нее, для него уже не будет возврата. Он все понял по тому, как она смотрела на него. Да и она прочитала в его взгляде все, что было нужно. Ни у кого из них не было сил скрывать свои чувства.

— Уилл, — прошептала она. — Говори же, Уилл.

Но ему нечего было сказать. В душе у него разливалась пустота, вечная, всепоглощающая, та, что была до появления Тесс. Та, что будет всегда.

«Я потерял все, — подумал он. — Все».

Глава двадцатая

Ужасно удивительно

Цветом смерти сумеречные охотники всегда считали белый, а вот траурные одежды у них испокон веков были красного цвета.

Тесс не знала этого, не читала об этом в Кодексе, и поэтому она даже немного испугалась, увидев пятерых мрачных охотников, сидящих в экипаже, украшенном белыми плюмажами, словно свадебная карета. Тесс и Софи наблюдали за происходящим из окон библиотеки. Во время уничтожения гнезда де Куинси было убито несколько охотников. Но сейчас хоронили не только их, но еще Томаса и Агату. Шарлотта объяснила, что нефилимы всегда хоронят только своих, однако исключение может быть сделано для тех, кто умер в бою, помогая сумеречным охотникам.

Софи и Тесс на похоронах присутствовать запрещалось. Тесс порывалась было пойти во что бы то ни стало, но Софи упросила ее остаться. Девушка не хотела видеть, как тело Томаса сожгут, а пепел потом развеют в Безмолвном городе.

— Я предпочитаю помнить его живым, — сказала она сквозь слезы. — И Агату тоже.

После этого она в тот день уже больше ничего не говорила.

Анклав оставил охрану, несколько сумеречных охотников вызвались присматривать за Академией. «Много пройдет времени, прежде чем они снова совершат какой-нибудь неосторожный поступок», — печально подумала Тесс.

В отсутствие хозяев Тесс убивала время, читая книги, но на этот раз не о нефилимах или жителях Нижнего мира. Она уютно устроилась в алькове и листала «Повесть о двух городах», которую нашла на книжной полке Шарлотты вместе с другими книгами Диккенса. Тесс решительно заставляла себя не думать о Томасе, Агате и… Мортмэйне, а также о том, что Магистр сказал ей в Святилище… Но особенно она старалась не вспоминать о Натаниэле. Любая мысль о брате заставляла ее сердце болезненно сжиматься, а на глаза ее наворачивались слезы.

Но и это было не все, что причиняло ей боль. Два дня назад она была вынуждена предстать перед Анклавом, как и всегда собравшимся в библиотеке Академии. Человек, которого другие называли Инквизитором, снова и снова задавал ей одни и те же вопросы: сколько времени она провела с Мортмэйном, прежде чем он исчез? Что он ей говорил? Что делал? Очень подробно расспросили ее о часах, которые он заставлял ее взять. Знала ли она, кому они принадлежат? Тесс не знала. К тому же, исчезнув, Мортмэйн забрал часы с собой. Они задавали вопросы и Уиллу. В первую очередь их интересовало, что сказал ему Мортмэйн перед тем, как исчезнуть. Сам же Уилл во время дознания проявлял изрядное нетерпение, что, впрочем, никого не удивляло, и в конечном итоге был выставлен за дверь, получив выговор за грубое поведение и неповиновение старшим.

Инквизитор также потребовал, чтобы Тесс разделась, чтобы он мог найти на ее теле ведьмины знаки, однако Шарлотта воспротивилась, и Анклаву пришлось в итоге уступить. Когда Тесс наконец отпустили, она поспешила в коридор в надежде встретить там Уилла, но он уже ушел. С тех пор прошло уже два дня, и за все это время она видела его лишь мельком. При этом они лишь вежливо поприветствовали друг друга и даже не перебросились парой слов. Когда Тесс смотрела на Уилла, он устремлял взор вдаль. Когда же она выходила из комнаты, надеясь, что он последует за ней, он и не думал этого делать. Вся эта ситуация раздражала не на шутку.

Тесс теперь мучил один вопрос: может, ей только казалось, что между ними пробежала искра? Тогда, в Святилище, она вынырнула из темноты намного более страшной и глубокой, чем была во время всех ее изменений, и оказалась в объятиях Уилла. Взгляд у него был безумный, и скажи ей раньше кто-нибудь, что Уилл способен на такие сильные чувства, она бы не поверила. А как он произнес ее имя, как смотрел на нее?

Нет. Все это ей не могло привидиться. Уилл беспокоился о ней, в этом она была уверена. Да, он почти всегда он был груб с ней, но во многих романах отношения главных героев начинались с непонимания. Только взгляните, как груб был Дарси с Элизабет Беннет [115], прежде чем сделал ей предложение. И Хитклифф [116] был груб с Кэти. Хотя Тесс должна была признать, что в «Повести о двух городах» и Сидней Картон, и Чарлз Дарней были очень любезны с Люси Манетт. «И все-таки я не мог и не могу не высказать вам всего этого, мне хочется, чтобы вы знали, какую власть вы обрели надо мной, как вы сумели зажечь эту груду остывшего пепла, превратить ее в пламя…» Но после той ночи в Святилище Уилл больше ни разу не посмотрел на нее с нежностью, ни разу не назвал по имени. Впрочем, ей казалось, что она догадывается о причинах такого поведения. Она замечала жалость в глазах Шарлотты всякий раз, когда та думала, что девушка не смотрит на нее. Она понимала, что все прочие сумеречные охотники ведут себя в ее присутствии подозрительно тихо. Все было очевидно. Ее собирались отослать из Академии. «Что ж, они, конечно, правы. Но неужели нельзя как-то изменить эти правила?!» — с отчаянием думала Тесс. Но Академия была в свое время построена для нефилимов, и жителям Нижнего мира в ней места не было.

К тому же она принесла сюда лишь смерть и разрушения, и это несмотря на то, что не успела прожить в цитадели сумеречных охотников достаточно долго. Один Бог только знал, что случится, если она останется. Конечно, ей некуда идти, и никто ее не ждет, но почему это должно иметь значение для них? Закон есть Закон; его нельзя ни изменить, ни отменить. Возможно, ей в конце концов придется согласиться на предложение Джессамины, и они устроятся в городском доме в Белгравии [117]. Это не так уж и плохо. Во всяком случае, все могло бы сложиться для нее намного хуже.

Колеса экипажа загрохотали по мощенному булыжником двору — нефилимы вернулись из Безмолвного города. Поднявшийся затем шум пробудил Тесс от мрачных мыслей. Софи поспешила вниз по лестнице, чтобы поприветствовать хозяев, а Тесс так и продолжала сидеть на своем излюбленном подоконнике, наблюдая за тем, как охотники один за другим выходят из экипажа.

Шарлотта выбралась из экипажа вслед за мужем и, тяжело опираясь на его руку, пошла к дверям. За ними появилась Джессамина. Ее уложенные в сложную прическу волосы украшали живые цветы. Тесс поразилась тому, как хорошо выглядит Джессамина, а потом в душу ее закралось подозрение: возможно, девушка даже наслаждалась похоронами, потому что знала, как хороша в траурном платье. Потом появился Джем, и за ним уже Уилл. Вдвоем они напоминали шахматные фигуры, светлые волосы Джема и черные, непослушные вихры Уилла — белый рыцарь и черный рыцарь. Тесс невольно ими залюбовалась, а юноши тем временем поднялись по лестнице и исчезли из виду.