Концерн - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 27

В первый же день один из парней отказался повиноваться Гаврилову, за что был жестоко бит, а затем все же занял свое место в строю с вещмешком на плечах. В другой раз на него набросились сразу четверо, но и они были успокоены не менее жестко.

При всем при этом на заимке царил сухой закон, и новобранцы проклинали тот час, когда согласились на предложение Варлама. Впрочем, тому было ничуть не слаще, так как если он и был привилегированным, то об этом, по прикидкам парней, явно ничего не было известно Гаврилову.

Наконец к исходу второй недели они начали понемногу втягиваться в привычный уклад жизни. Ежедневные пробежки уже не казались таким уж непреодолимым занятием. Физические нагрузки становились постепенно привычными, уже ставшая обыденной острая боль во всем теле начала отступать.

Возможно, они и плюнули бы на все и подались бы восвояси – незнание местности едва ли остановило бы их, так как они понимали, что находятся неподалеку от Владивостока. Но что-то их удерживало. Там, откуда они пришли, у них была вполне разгульная жизнь, когда улыбался фарт, однако они находились под постоянной опасностью быть арестованными и прогуляться до Сахалина. Здесь же у них всегда был сытный обед, который прекрасно готовил хозяин заимки или его сын, добротная одежда, причем не в одном комплекте, добрая банька и чистые постели, а не провонявшие лежаки ночлежек и малин со скачущими блохами и вшами, въедливыми и ненасытными клопами.

Через месяц все уверились в том, что их, несмотря на высказывания Варлама, готовят к какому-то гоп-стопу, так как их начали обучать рукопашному бою. Учиться драться им понравилось, хотя и здесь поблажек не было никаких. Гаврилов при отработке приемов методично выбивал из них дух и требовал того же от них в работе парами.

Правда, отрабатывая те или иные приемы, Гаврилов старался не покалечить их и не нанести другого какого серьезного увечья, но этим его лояльность и ограничивалась. Если он видел, что, работая в паре, кто-то не в меру проявляет мягкость, то тут уж доставалось обоим.

– Запомните, я вас готовлю не для того, чтобы вы на Масленицу вышли на лед и от души намяли бока парням с соседней улицы. Ваша задача – выжить, а для этого нужно быстро и эффективно вывести противника из строя.

– Быстро и как?

Ага, это Панков. Хороший парень, выносливый, сообразительный, родом с Камчатки, когда-то ходил там с купеческими караванами. Потянулся на материк за сладкой жизнью, а в результате… И рад был бы вернуться обратно, да не представлялась возможность: если были деньги, то не было парохода, если был пароход – не было денег. Замкнутый круг. Любитель глупых и не очень вопросов. Ладно.

– Панков, в паре со мной.

– Есть. – Голос парня звучал безрадостно, и он понуро побрел к Гаврилову.

– Быстро и эффективно – это вот так.

Что именно произошло, никто не разобрал, но смысл слова «эффективно» дошел до всех. Никто не успел и глазом моргнуть, как противник Семена уже лежал на земле, издавая болезненные стоны, скрутившись в рогалик и суча ногами.

– Если вы не поняли, что именно произошло, то, значит, я был быстр. А то, что этот умник сейчас лежит и не может сказать «му», называется эффективностью. Еще вопросы есть? Вопросов нет. Вот и ладушки. Разбились на пары. Эй, Панков, потом будешь себя жалеть и выставлять напоказ свои болячки. Была команда разбиться на пары.

Все еще постанывая и роняя тягучую слюну, парень поднялся на ноги и в скрюченном состоянии направился к своему напарнику, которым был парень лет двадцати пяти, носивший фамилию Зубов.

– Сильно досталось? – заботливо поинтересовался он.

– А сам не видишь? – все еще будучи в корчах, вспылил Панков, но только как ни зол он был, из горла все же раздался скорее сип, чем слова.

– Ничего, кореш. Мы этого фраера сделаем. Сегодня же ночью и сделаем. Век воли не видать.

– А ты что, у хозяина бывал? – уже приходя в себя, поинтересовался Панков.

– Нет, – растерянно ответил Зубов.

– Ну так и неча.

– Эй, гаврики, что было непонятно?

– Все понятно, командир, – поспешно ответил Зубов.

– Ну так встали – и работайте.

– Есть.

– Есть, – вторил ему болезненный голос Панкова. Господи, да когда же закончится этот день и наступит ночь!

Казалось бы, уже привыкли к нагрузкам, и бег и спортивные снаряды уже давались куда легче, они начали втягиваться в ритм. И вот – новая напасть. Нет, заниматься рукопашным боем было интересно и увлекательно, но, как выяснилось, это было связано со значительно возросшими нагрузками и болью. Господи, как же это было больно – учиться побеждать противника без применения оружия!

Семен вышел из-под навеса, где принимал пищу с остальными, хотя и за отдельным столом. День прошел штатно, правда, он не раз и не два наблюдал злобные взгляды со стороны Панкова, не предвещавшие ничего хорошего, ну да к этому он уже привык. Нужно просто не подставляться – и все будет тип-топ. Что за…

Семен едва успел уйти в сторону и перехватить руку с обломанным суком, острый конец которого вполне мог пропороть его шкуру и намотать на себя внутренности. Парней предусмотрительно держали подальше от всего колющего и режущего, но, как видно, голь на выдумки хитра.

Гаврилов с силой вывернул руку, сжимающую острую ветку, и, заломив ее, мертвой хваткой вцепился в горло – так, чтобы не передавить трахею, но и чтобы жизнь медом не казалась, а так, с овчинку. Вторая тень метнулась в его сторону весьма стремительно, и нападающий вроде все сделал, как учили, вот только его острая большая щепа, оригинал, вспорола воздух, самого его немного пронесло вперед, а затем в его поясницу врезалась нога Семена. Как он сумел столь ловко среагировать, будучи занят другим противником, который только своим наличием должен был стеснять движения командира, никто так и не понял. Но Гаврилов извернулся и, превышая удерживаемого по массе, смог оторвать его от земли и крутануться, не только уйдя с линии атаки, но и, обернувшись вокруг своей оси, нанести с разворота удар правой ногой в район поясницы второго нападавшего. Чего это стоило первому, лучше и не думать, так как он немилосердно захрипел, уже закатывая глаза, а рука слегка хрустнула – или разрыв связок, или вывих. Гаврилов оттолкнул его в сторону уже лежащего.

Оба нападающих, скуля как побитые собаки, валялись на земле. Семен мгновенно перетек в сторону, готовый к новому нападению, но остальные стояли неподалеку, наблюдая за происходящим с открытыми ртами. Ага, нападений больше не предвидится. Так кто там? Панков и Зубов – эти двое познакомились уже здесь, но успели сдружиться.

– Зубов, пошевели ногами. Я говорю, пошевели ногами, или я их тебе сейчас оторву. Ага, позвоночник цел, остальное мелочи. Панков, как рука? Пошевелить можешь?

– А-а-хр-р!!!

– Давай глянем.

Семен присел и стал вдумчиво ощупывать плечо. Вроде вывих, может, и разрыв связок – лучше бы не надо, не то надолго выбудет из строя, а сейчас это нежелательно. Чертовы умники, если бы не догадались вооружиться палками, глядишь, и увечить не пришлось бы. Послышался противный хруст, и Панков, закатив глаза, потерял сознание. Семен еще раз ощупал плечо и после того, как принесли бинт, наложил тугую повязку.

– Запомните, парни: если есть оружие – используйте его, если нет – используйте все, что под рукой, если нет ничего и руки перебиты – у вас есть зубы. – Когда оба горе-нападавших пришли в себя, Семен решил провести разъяснительную работу: просто так оставлять это было нельзя. – Панкову и Зубову за сообразительность объявляю благодарность. За нападение на своего боевого товарища – пять нарядов на работы.

Благодарность – это хорошо, а вот с нарядами на работу… Дядька Антип уже и позабыл, когда он управлялся по хозяйству. Вся скотина была обихожена, так что просто лоснилась, сажки для свиней сияли чистотой, вгоняя в шок бедных пятачков. Две коровы недобро косились на парней, подрядившихся чуть не каждый вечер или утро очищать их от лепешек, в которые они всякий раз ложились, да и сами стойла были даже отскоблены – куда там полам в доме самой рачительной хозяйки! Да и кто их только не доил. Бедные животные сначала было хотели показать свой норов, да пришлось огрести по бокам и терпеть неумелые, грубые руки. Все это парни проделывали только после отбоя или до подъема, так как время тренировок на всякие глупости Семен тратить не хотел.