Глинглокский лев. (Трилогия) - Степной Аркадий. Страница 100
?!
Фламенель холодно посмотрел на его вытянувшееся лицо и жестко отрезал:
А к концу сегодняшнего дня пул должен добиться нормы коронных арбалетчиков — два выстрела в минуту. В противном случае будете заниматься всю ночь. Вам все ясно, сержант?
Да, господин унтер-офицер!
Продолжайте занятия, вы и так уже потеряли кучу времени.
Слушаюсь, господин унтер-офицер!
Нахмуренные арбалетчики возвращаются к мишеням. Наученные горьким опытом, они ни на мгновение не сомневаются, что, если они не достигнут поставленной задачи, унтер не моргнув глазом выполнит свою угрозу и им придется сутками торчать на стрельбище.
На куртине, прилегающей к воротам с севера, третья сотня старика Жано час за часом занималась силовыми упражнениями с привычными для глинглокской армии каменными шарами. Крепкие и сильные новобранцы, из которых и была отобрана лучшая в полку сотня, скрипели зубами от боли в натруженных мышцах. И изрыгали про себя тысячу ругательств, с удивлением наблюдая за своим старым унтер-офицером, который без видимого перенапряжения выполнял силовые нормы наравне с рядовыми бойцами своей элитной сотни.
Полк усиленно готовился к встрече с врагом. Новости с севера день ото дня становились все тревожнее. Эльфийская и гномья железные лавины, объединившись, медленно, но верно двигались к югу, опустошая все на своем пути. Времени у лондейлского гарнизона осталось всего ничего, и Рустам с Гартом стремились использовать каждую минуту из отпущенных им небом. Новобранцев выворачивали за день наизнанку, жесткими короткими уроками рукопашного боя выбивая лень и нерадивость из особо непонятливых. А после изнурительного и тяжелого дня сержанты, унтеры и даже сам капитан выходили на дополнительную вечернюю тренировку, которую Гарт проводил настолько жестко и насыщенно, что полковой целитель Трент сбился с ног, каждый день в срочном порядке приводя в порядок командному составу третьего ополченческого вывернутые суставы и разбитые носы.
Дни пролетали непрекращающимся кошмаром, но страшные нагрузки давали свои плоды. Уже в скором времени Рустам почувствовал, что у него в подчинении не толпа из пяти с лишним сотен вооруженных мужиков, а крепкое боевое подразделение. Возможно, еще далекое от идеала, не до конца слаженное и обученное, но тем не менее готовое встретить врага во всеоружии.
Бесшумно ступая мягкими кожаными сапогами на небольшую прогалину, затерянную в чаще, вышли настороженные, полные скрытой угрозы тени. Крепкие руки сжимают короткие составные луки, усиленные костяными накладками. Внимательные глаза изучают окружающий лес, чуткие остроконечные уши просеивают лесные звуки, вылавливая посторонний шум.
Эльфийскому сержанту, возглавляющему передовой дозор, не нужны слова. Легкий, едва заметный жест — и восемь лесных лучников сдвигаются с места, быстрым рывком пересекая прогалину и растворяясь среди деревьев. Все тихо и спокойно, беззаботно поют лесные птицы, а изредка попадающиеся на пути звери непуганы и беззаботны.
Все тихо и спокойно, но лишь до поры до времени. Тихий шепот егерских арбалетов взрывает лесную идиллию. Красными брызгами покрываются зеленые листья. Ломая ветки, из засады выскакивают королевские егеря. Короткий, бешеный рывок, и так и не успевшим выстрелить эльфам приходится вступить в неравный бой с превосходящим их противником. По въевшейся в кровь привычке лесные лучники и егеря дерутся молча. Лишь звон стали да треск сухих веток под ногами сопровождает их яростную схватку.
Живой клубок прокрутился в смертельном водовороте и распался, оставив на траве шестерых мертвых лучников и двух корчащихся от боли егерей.
Оставшиеся на ногах егеря, блестя наконечниками коротких копий и угрожающе покачивая боевыми топорами, взяли в живое кольцо двух уцелевших эльфов.
Взбешенный эльфийский сержант стряхнул с лезвия меча капли крови и, широко расставив ноги, покачивался из стороны в сторону, следя напряженным взглядом за каждым движением окруживших его егерей. Спиной к спине рядом с ним встал пожилой вздорный капрал. Из бедра капрала щедро сочилась кровь, он бледнел прямо на глазах, но и не думал сдаваться. Отбросив потяжелевший щит, он двумя слабеющими руками держал выставленный перед собой меч.
Егеря не торопились, не желая понапрасну рисковать в выгодной для себя ситуации. Наступившее молчание прерывало лишь тяжелое, хриплое дыхание, даже раненые перестали стонать, придавленные натянувшимся струной напряжением. Пауза не затянулась, струна лопнула — у ослабевшего капрала подломилась раненая нога. Он упал на колено, лезвие короткого меча непроизвольно качнулось к земле… подняться ему уже не дали. Наконечник копья вонзился в грудь и, ломая ребра, разорвал сердце.
В то же мгновение на сержанта набросились со всех сторон, выбили из ладони меч, повалили на землю, скрутили руки. Вскинув голову, он зарычал от боли и выкрикнул:
— У-у-у, скоты! Конец вам, твари! Коне…
Его пнули по рту, и крик захлебнулся, но ярость, клокотавшая в его груди, требовала выхода. Выплевывая кровь и осколки зубов, он осклабился и, дико захохотав, прокричал:
— Мало я ваших жен топтал, мало детей ваших резал! Все ваше племя выведем под корень, сучь…
Его сильно ударили по голове, в глазах полыхнуло искрами, не успели искры погаснуть, как его ударили еще раз и еще. Сознание помутилось, стремительно проваливаясь в серую пелену, тело обмякло.
— Хватит! — остановил избиение властный голос— Не забейте его насмерть, он нам живым нужен. — Крепкий коренастый егерь, оттянув веки эльфа, осмотрел запавшие зрачки, пощупал жилку на шее и удовлетворенно кивнул: — Жив пока.
Один из корчившихся на земле егерей уже затих навсегда. Второй, с перебитым позвоночником, вытянулся на земле и тяжело дышал, с трудом проталкивая воздух в измученные легкие. Егерский сержант опустился рядом с ним на колени и, пригладив взъерошенные волосы, успокаивающе прошептал:
— Тихо, тихо, малыш. Все будет хорошо. Все будет хорошо…
Острое лезвие егерского кинжала, проскользнув между ребрами, пронзило сердце. Раненый егерь вздрогнул, вытянулся, прижимаясь к земле, и умер. Сержант провел по его лицу ладонью, закрывая широко раскрытые голубые глаза, погасшие навсегда.
Все будет хорошо, малыш. Все будет хорошо, — прошептал он с заметной горечью, вытирая об траву окровавленное лезвие.
Сержант, мы собрали оружие, — обратился к нему один из егерей. — Что будем делать с ребятами? Похороним?
Сержант качнул головой, возвращаясь мыслями в забрызганную кровью действительность, и, поднявшись на ноги, сказал:
— Нет, просто оставим здесь.
Но, сержант…
У нас мало времени, — отрезал сержант. — Берем пленного и уходим, это приказ.
Через несколько минут лишь причудливо раскиданные мертвые тела напоминали лесу о произошедшей трагедии. Об еще одном маленьком эпизоде на фоне большой войны.
Мрачные, низкие своды подземелий графского дворца освещены неровными отблесками пламени чадящих факелов. Обнаженный по пояс палач орудует над раскаленной докрасна жаровней. За деревянным столом раскладывает бумаги пожилой безучастный писарь.
Злотарь вытер платком пот со лба и спросил:
— Он уже очнулся?
Штатный целитель тайной королевской службы провел ладонью над лицом прикованного цепями к стене эльфа и усмехнулся:
— Да, но делает вид, что все еще без сознания.
После этих слов эльфийский сержант открыл красный, налившийся кровью глаз и с ненавистью посмотрел на целителя. Тот еще раз усмехнулся и, со скучающим видом отойдя в сторону, сел рядом с писарем.
Злотарь аккуратно свернул платок и спрятал его в карман. Подойдя к распростертому на стене сержанту, он спросил:
— Твое имя и звание?
Эльф ощупал языком кровоточащие осколки, некогда бывшие зубами, и сплюнул кровью.
— Зовут меня Клеандр. А звание… — эльф криво усмехнулся, — смерть людская, жнец рода человеческого. Слышал о таком звании, толстяк?
Приходилось, — добродушно улыбнулся Злотарь, — и не однажды. А что ты в нашем лесу-то делал, Клеандр?