Сокровенные тайны - Браун Сандра. Страница 26

– Известие это вас потрясло. Как, справитесь с шоком?

– Не беспокойтесь, со мной все прекрасно.

– Но вид у вас не самый прекрасный.

Ее голубые глаза были полны слез, губы чуть подрагивали. Она стиснула руками талию, будто силой заставляла себя не рассыпаться. Вот тут его и потянуло обнять ее, прижать к себе всю, с мокрыми волосами, влажным полотенцем, купальным халатом, босыми ногами – всю.

Вот тогда он шагнул вперед и, сам не понимая, что делает, властно опустил ее руки вдоль тела. Она сопротивлялась, будто хотела прикрыть ими кровоточащую рану.

Она не успела воздвигнуть эту преграду, он обхватил ее и привлек к себе. Алекс была влажная, теплая, душистая, ослабевшая от горя. Казалось, она поникла прямо у него на груди. Руки ее безжизненно опустились.

– О господи, пожалуйста, не вынуждай меня пройти и через это, – прошептала она, и он ощутил, как затрепетали ее груди.

Она бессильно уронила голову, Рид почувствовал на своей груди ее лицо и слезы, смочившие ему рубашку. Он слегка откинул голову, чтобы ей было удобнее. Полотенце у нее размоталось и упало на пол. Возле самого лица поблескивали ее волосы, влажные и ароматные.

Теперь он твердил себе, что не целовал их, но губы его, он знал, скользнули по ним к ее виску и там замерли.

В тот миг жестокое вожделение охватило его с такой силой, что он сам удивился, как это он сумел ему не поддаться.

И он ушел, чувствуя себя последним дерьмом: сначала сообщил ей такое, а потом ускользнул, как змея. О том, чтобы остаться у нее, не могло быть и речи. Его стремление обнять ее отнюдь не было благородным порывом, он и не пытался обманывать себя на сей счет. Он жаждал наслаждения. Ту улыбку страдания и отваги он хотел крепко и жарко зацеловать.

И теперь он сыпал проклятиями над приборной доской своего „Блейзера“, мчась по шоссе прочь от дома. Дворники не успевали соскребать мокрый снег, он замерзал на стекле. Для такой погоды Рид ехал слишком быстро – под колесами не дорога, а сплошной каток, – но он не сбавлял скорости.

Все это ему явно не по возрасту. Какого черта он вдруг предается сексуальным мечтам? С ним этого наяву не бывало с тех пор, как они с Джуниором занимались онанизмом, распуская слюни над порнографическими картинками. Но сколько он помнит, никогда еще не посещали его столь яркие сексуальные видения.

Напрочь позабыв, кто такая Алекс, он представлял себе, как его руки, раздвинув белый халат, скользят по гладкому телу цвета слоновой кости; сидел твердые розовые соски, мягкие золотисто-каштановые волосы. Бедра будут шелковистые, раздвинув их, он увидит нежную гладкую плоть.

Чертыхнувшись, он на миг зажмурился. Она ведь не первая встречная, которая оказалась на восемнадцать лет моложе его. Она дочь Седины, и он – бог ты мой – годится ей в папочки. Он ей не отец, но мог бы им быть. Вполне мог бы. От этой мысли его слегка замутило, но напряжение в низу живота, от которого едва не трещала ширинка на джинсах, не ослабло.

Он свернул на пустую стоянку, заглушил двигатель и взбежал по ступенькам к двери. Дернул за ручку и, поняв, что дверь заперта, забарабанил в нее обтянутым перчаткой кулаком.

Наконец дверь открылась; на пороге стояла женщина с широкой, как у голубя, грудью. На ней был длинный белый атласный пеньюар, в котором она вполне сошла бы за невесту, если бы в уголке рта у нее не торчала черная сигарета. Она держала на руках кота, лениво поглаживая его роскошный, абрикосового цвета мех. И женщина, и кот злобно смотрели на Рида.

– Какого черта вам здесь нужно? – грозно спросила она.

– Ну для чего сюда приезжают мужчины, а, Нора Гейл? Бесцеремонно отодвинув ее, он вошел в дом. Будь на его месте кто угодно другой, он получил бы пулю в лоб из пистолета, который неизменно был засунут у нее за пояс для чулок – Ты, видно, не заметил: сегодня клиентов так мало, что мы закрылись пораньше.

– С каких это пор мы с тобой стали обращать на это внимание?

– С тех самых, как ты стал использовать служебное положение в личных интересах. Вот как сейчас.

– Лучше не хами мне сегодня. – Он уже поднялся по лестнице и направился к ее комнате. – Разговоры со мной водить незачем. И развлекать меня тоже ни к чему. Мне нужно потрахаться, ясно?

Упершись кулаком в широкое, но красивой формы бедро, мадам крикнула ему с насмешкой:

– А кота сначала выпустить я успею?

Заснуть Алекс не могла, лежала с открытыми глазами, когда вдруг зазвонил телефон. В такой поздний час? Она забеспокоилась. Не включая ночника, нащупала в темноте трубку и поднесла ее к уху.

– Алло, – хрипло сказала Алекс, она наплакалась, и голос сел. – Алло.

– Здрасьте, мисс Гейтер.

Сердце у нее отчаянно заколотилось от волнения, но она недовольно спросила:

– Опять вы? Надеюсь, сейчас вы намерены хоть что-то сказать, вы ведь меня разбудили, я крепко спала.

От Грега она слышала, что свидетели, не склонные давать показания, становятся более сговорчивыми, если принизить значимость того, что они имеют сообщить.

– Вы со мной нос-то не шибко задирайте. Я кой-чего знаю, что вам пригодится. И очень даже.

– А именно?

– А именно – кто укокошил вашу мамочку. Алекс изо всех сил старалась дышать ровно.

– По-моему, вы мне голову морочите.

– Не-а.

– Тогда говорите. Кто же это?

– Вы меня, дамочка, за дурака, что ли, держите? Думаете, Ламберт вам „жучка“ в телефон не поставил?

– Вы просто кино насмотрелись. – Тем не менее она с подозрением покосилась на зажатую в руке трубку.

– „Последний шанс“ где – знаете?

– Найду.

– Завтра вечером. – Он назвал час.

– Как я вас узнаю?

– Я вас сам узнаю.

Она не успела больше ничего сказать, он повесил трубку. Алекс с минуту сидела на краешке кровати, глядя в темноту. Ей вспомнилось предупреждение Рида о том, что в его городке ей может не поздоровиться. Воображение стало рисовать всевозможные ужасы, которые поджидают одинокую женщину. Когда она наконец легла, ладони у нее были влажные и сна – ни в одном глазу.

Глава 13

– Ни за что не догадаетесь, что она теперь затеяла. Шериф округа Пурселл поднес кружку с дымящимся кофе ко рту, подул и отхлебнул глоток. Кофе обжег язык, но он и внимания не обратил. Ему до зарезу требовалась доза кофеина.

– О ком мы толкуем? – поинтересовался он у помощника, который, глупо ухмыляясь, стоял в дверях кабинета; эта ухмылка чертовски раздражала шерифа. Он вообще не любил, когда ему задают загадки, а в то утро настроение у него было и вовсе не для шарад.

Мотнув головой, помощник указал на другое крыло здания.

– О поселившемся у нас прокуроре с голубыми глазками, нахально торчащими титьками и с ногами, которым конца нет.

Он звонко и смачно чмокнул губами.

Рид медленно опустил на пол ноги, лежавшие на уголке стола. Глаза его сверкнули ледяным огнем.

– Вы имеете в виду мисс Гейгер? Помощник, хоть и не был обременен излишком серого вещества, все же понял, что зашел слишком далеко.

– Гм, ага. То есть да, сэр.

– И дальше что? – мрачно спросил Рид.

– Звонили из похоронного бюро, сэр, некий мистер Дэвис, ну так он, сэр, жуткий шум из-за нее поднял. Она сейчас там, просматривает архивы и все такое.

– Что?

– Да, сэр, он именно так и сказал, шериф. Прямо остервенел весь, потому что…

– Позвони ему, скажи, еду.

Рид уже натягивал куртку. Если бы помощник не отступил от двери, шериф сбил бы его, когда выскакивал из кабинета.

Ненастная погода, из-за которой закрылись школы и многие предприятия, Рида волновала мало. Если б только шел снег, это бы еще полбеды, куда хуже толстая ледяная корка, покрывшая все вокруг. К сожалению, участок шерифа обязан работать в любую погоду, в любое время дня и ночи.

Встретивший его у дверей мистер Дэвис ломал от волнения руки.

– Я уже больше тридцати лет занимаюсь своим делом, и ничего подобного – ничего похожего, шериф, со мной прежде не случалось. Ну, пропадали гробы. Ну, грабили меня. Меня даже…