Сокровенные тайны - Браун Сандра. Страница 87

Ночью дом выглядел совсем по-другому. Как женскому лицу, ему больше шло мягкое освещение, оно помогало скрывать недостатки. Рид вошел раньше ее и включил лампу. Сейчас он сидел на корточках перед камином, пытаясь длинной спичкой поджечь кучку щепок под аккуратно сложенными поленьями.

Когда сухие дрова, потрескивая, разгорелись, он поднялся и спросил:

– Есть хочешь?

– Есть? – Она повторила слово так, как будто впервые его слышала.

– Когда ты последний раз ела? Днем?

– Джуниор принес вчера вечером мне в номер гамбургер. Он сварливо буркнул, направляясь к кухне:

– Не обещаю ничего такого шикарного, как гамбургер. Благодаря племяннице Лупе содержимое кладовки значительно пополнилось, и теперь в ней можно было найти не только арахисовое масло и крекеры. Бегло осмотрев запасы, он предложил на выбор консервированный суп, спагетти, мороженые тамали, яичницу с беконом.

– Яичницу с беконом.

Они дружно и молча приступили к делу. Готовил в основном Рид. Он мало заботился о чистоте и презирал кулинарные тонкости. Алекс с удовольствием наблюдала за ним. Когда он поставил перед ней тарелку и опустился на стул по другую сторону маленького стола, она улыбнулась ему, но улыбка вышла печальной. Он заметил это и в замешательстве подцепил вилкой слишком большой кусок яичницы.

– В чем дело?

Она покачала головой и опустила глаза.

– Так, ничего.

Ответ, похоже, его совсем не удовлетворил. Но не успел он открыть рот, как зазвонил телефон. Рид протянул руку к висевшему на стене аппарату.

– Ламберт слушает. А-а, привет, Джуниор. – Он взглянул на Алекс. – Да, зрелище было не из приятных. – Он молча слушал. – Она, э-э, у нее была с ним встреча как раз перед тем, как это случилось. Боюсь, она все видела. – Он пересказал официальные показания Алекс. – Это все, что мне известно. Ну успокой их, ради бога. Завтра они, как и все остальные, прочтут об этом в газетах. Ладно, ты извини, но у меня был чертовски трудный день, и я устал. Дай Саре-Джо какую-нибудь таблетку и скажи Ангусу, что ему не о чем беспокоиться. – Он поймал хмурый взгляд Алекс, но невозмутимо продолжал:

– Алекс? С ней все в порядке. Ну, если она не подходит к телефону, значит, наверное, принимает душ. Если тебе так уж хочется поиграть в доброго самаритянина, то кое-кому сегодня твоя помощь гораздо нужнее, чем Алекс. Да, Стейси, конечно, идиот. Почему бы тебе не поехать туда и не посидеть с ней немного?.. Ладно, до завтра.

Положив трубку, он вернулся к прерванной еде.

– Почему ты не сказал ему, что я здесь? – спросила Алекс.

– А тебе хотелось бы, чтобы я сказал?

– Не очень. Просто мне интересно, почему ты не сказал.

– Ему не обязательно знать.

– Он поедет к Стейси?

– Надеюсь, но с Джуниором нельзя ни в чем быть уверенным. На самом деле, – сказал он, проглотив кусок, – похоже, мысли его заняты только тобой.

– Мной или тем, что я услышала от судьи Уоллеса?

– Думаю, и тем и другим вместе.

– Ангус расстроился.

– Естественно. Джо Уоллес был его старинным приятелем.

– Приятелем и сообщником. – Однако Рид не схватил наживку, он даже не поднял глаза от тарелки. – Рид, мне нужно поговорить с Ангусом. Я хочу, чтобы ты отвез меня к нему сразу после ужина.

Он невозмутимо взял чашку и, отхлебнув кофе, поставил обратно на блюдце.

– Рид, ты слышал меня?

– Да.

– Значит, отвезешь?

– Нет.

– Но я должна поговорить с ним.

– Не сегодня.

– Именно сегодня. Уоллес показал на него как на соучастника. Мне нужно допросить его.

– Никуда он не денется. Успеешь и завтра.

– Твоя преданность Ангусу похвальна, но ты ведь не можешь защищать его вечно.

Он сложил вилку и нож на пустую тарелку и отнес все в мойку.

– Сейчас я больше беспокоюсь о тебе, чем об Ангусе.

– Обо мне?

Он взглянул на ее тарелку и, с удовлетворением убедившись, что она пуста, убрал ее со стола.

– Ты сегодня видела себя в зеркале? На тебя больно смотреть. Несколько раз я готов был подхватить тебя, боялся, что рухнешь.

– Я нормально себя чувствую. И если ты отвезешь меня в мотель, я…

– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Сегодня ты ночуешь здесь. Отоспишься немного, и репортеры тебя не достанут.

– Думаешь, они так и набросятся на меня?

– Смерть судьи – уже сенсация. А самоубийство судьи – тем более. Ты ведь была последней, кто говорил с ним перед смертью. К тому же ты ведешь расследование, которое очень беспокоит Комиссию по бегам. Так что репортеры непременно устроят на тебя засаду в кустах у мотеля.

– А я запрусь у себя в номере.

– А я не собираюсь рисковать. Я ведь тебе уже сказал: не хочу, чтобы любимицу Харпера убили в моем округе. И без того за последние несколько недель округ по твоей милости получил слишком много публикаций криминальной хроники. На кой черт нам еще? Голова-то болит?

Опершись головой на руку, она машинально потирала виски.

– Да, немного.

– Прими что-нибудь.

– У меня ничего нет с собой.

– Дай-ка посмотрю, не найдется ли у меня чего-нибудь от головной боли.

Он обхватил руками спинку се стула и вместе с ней оттащил от стола. Встав, она сказала:

– Ты держишь наркотики? Ты же знаешь, это противозаконно.

– А ты только о законе всегда и думаешь? Что правильно, а что не правильно? Ты всегда четко видишь грань между тем и другим?

– А ты нет?

– Если б видел, то мне частенько пришлось бы голодать. Я ведь воровал еду для себя и своего папаши. По-твоему, это было не правильно?

– Не знаю, Рид, – сказала она устало.

Спорить ей не хотелось, от напряжения болела голова. Она машинально шла за ним, не понимая, куда он направляется, пока он не включил свет в спальне.

Очевидно, на ее лице отразилась тревога, потому что он язвительно усмехнулся.

– Не беспокойся. Совращать тебя не собираюсь. Я лягу на диване в гостиной.

– Правда, Рид, мне не следует здесь оставаться.

– Пора нам обоим относиться к этому по-взрослому, если ты, конечно, считаешь себя взрослой.

Ей было не до шуток, и она решительно заявила:

– Есть миллион причин, по которым я не могу здесь ночевать. И первая – мне нужно немедленно допросить Ангуса.

– Дай ему великодушно одну ночь отсрочки. Кому это повредит?

– Потом, Пат Частейн, наверное, ждет моего звонка.

– Я сказал ему, что ты падаешь с ног от усталости и свяжешься с ним утром.

– Я вижу, ты обо всем позаботился.

– Не хочу рисковать. Очень опасно, когда ты разгуливаешь на свободе.

Она прислонилась к стене и на минуту закрыла глаза. Гордость не позволяла ей признать себя побежденной, но и сопротивляться уже не было сил, она пошла на уступки.

– Ответь мне, пожалуйста, только на один вопрос.

– Валяй.

– Можно воспользоваться твоим душем?

Пятнадцать минут спустя она выключила воду и протянула руку за висевшим на вешалке полотенцем. Взяла пижаму, которую одолжил ей Рид. Пижама выглядела совсем новой.

– Мне ее принес в больницу Джуниор, когда несколько лет назад мне удаляли аппендикс, – объяснил Рид. – Я надевал ее, только чтобы не носить халат, который даже задницы не прикрывал. А вообще-то я пижам терпеть не могу.

Улыбаясь при воспоминании о недовольной гримасе, которую он при этом скорчил, она продела руки в рукава голубой шелковой пижамной куртки и застегнула пуговицы. В этот момент Рид постучал в дверь ванной.

– Я нашел таблетки от головной боли. Куртка закрывала ее до середины бедер. Она открыла дверь и взяла у него пузырек с таблетками.

– Это сильное средство, – заметила она, прочитав этикетку. – Боль, видимо, была очень сильной. Это при аппендиците?

Он покачал головой.

– Корень зуба воспалился. Ну что, тебе лучше?

– Да, душ меня освежил. И голова уже не так сильно болит.

– Ты вымыла голову.

– Нарушила врачебный запрет. Доктор не велел мне этого делать еще неделю, но я не вытерпела.