Шипы и лепестки - Робертс Нора. Страница 52

— А когда в него входишь, сразу понимаешь, что в нем живут. Именно живут, и более того, обитатели любят этот дом и эту землю. Это одно из моих любимейших мест в Гринвиче.

— И моих.

Джек открыл дверь ресторана. Войдя внутрь, Эмме показалось, что вся спешка и суета остались в другом мире, даже воздух словно замер.

— Отличная работа, мистер Кук, — тихо сказала она.

Метрдотель изящно поклонился им.

— Bonjour, mademoiselle, monsieur.

— Кук, — произнес Джек таким бесстрастным голосом, что Эмма с трудом подавила смешок. — Джексон Кук.

— Мистер Кук, bien sur, прошу за мной.

Метрдотель провел их к накрытому белоснежной льняной скатертью столику с изысканной цветочной композицией, мерцающими свечами, сверкающим хрусталем и серебром и усадил с ожидаемой помпой. Предложил коктейли.

— Дама предпочитает шампанское.

— Замечательно. Я пришлю сомелье. Наслаждайтесь.

— Я уже наслаждаюсь. — Эмма наклонилась к Джеку. — Безумно.

— Все выкручивали шеи, когда ты шла по залу.

Она улыбнулась ему сексуальной изумительной улыбкой.

— Мы очень красивая пара.

— И теперь каждый мужчина в этом зале мне завидует.

— Еще больше наслаждения. Но говори, говори.

— Минуточку.

Джек взглянул на подошедшего к столику сомелье, а когда заказал бутылку, его выбор получил высочайшее одобрение. Джек накрыл ладонью руку Эммы.

— Так на чем я остановился?

— Ты сказал, что я особенная.

— Тебе легко говорить комплименты.

— Ты кружишь мне голову. Продолжай.

Джек засмеялся, поцеловал ее пальцы.

— Эмма, я люблю быть с тобой. Ты превратила мой день в праздник.

Интересно, как ее характеризует то, что от слов «я люблю быть с тобой» у нее начинает бешено биться сердце?

— Почему бы не рассказать мне о начале твоего дня?

— Ну, я раскрыл тайну Картера.

— А была тайна?

— Куда он ходит, что делает? Я бываю там совсем недолго, но в разное время — утром, днем, вечером, — так что мои проницательные наблюдения создают полную картину его дня.

— И каковы же твои выводы?

— Никаких, но множество теорий. Удирает ли он из дома потому, что завел бурный роман с миссис Грейди? Или он играет в азартные игры через свой компьютер?

— Возможно, и то и другое.

— Возможно. Он ловкий парень. — Джек умолк, взглянул на этикетку представленной ему бутылки и одобрительно кивнул. — Дама попробует.

Когда начался ритуал открывания бутылки, Джек наклонился к Эмме:

— А в это время наша любимая, доверчивая Макензи работает не покладая рук и ничего не подозревая. Неужели у невинного и милого с виду Картера Магуайра нет никаких порочных тайн? Я должен был это выяснить.

— Ты замаскировался и прокрался за ним в главный дом?

— Обдумал эту идею и отверг.

Сомелье налил немного шампанского в бокал Эммы. Она сделала маленький глоточек, распробовала и улыбнулась, растопив ледяное высокомерие знатока вин.

— Изумительно. Благодарю вас.

— К вашим услугам, mademoiselle. — Сомелье ловко наполнил их бокалы. — Надеюсь, вы получите удовольствие от каждого глотка. Monsieur. — Он поставил бутылку в ведерко со льдом и откланялся.

— Итак, как же ты раскрыл тайну Картера?

— Дай мне минутку. Из-за шампанского и твоей улыбки я потерял нить. Ах да. Я изобрел гениальный метод. Я его спросил.

— Какая жестокость.

— Он пишет книгу. Что ты наверняка уже знаешь.

— Я вижу Мак с Картером почти каждый день. Мак мне действительно говорила, однако твой метод гораздо веселее. Он пишет книгу урывками уже несколько лет. Но Мак убедила его вплотную заняться книгой вместо летних занятий с учениками. Я думаю, он хороший писатель.

— Ты читала?

— Не то, над чем он работает, но у него есть опубликованные рассказы и эссе.

— Неужели? Он никогда не упоминал. Еще одна тайна Картера.

— Я не думаю, что можно знать все о человеке, даже если давно и хорошо его знаешь. Всегда найдется что-то неизвестное.

— Думаю, мы отличное тому доказательство.

В ее глазах искрились смешинки, когда она снова пригубила шампанское.

— Я тоже так думаю.

— Официанты недостаточно высокомерные. Ты их так очаровала, что они наперебой стараются тебе угодить.

Эмма зацепила ложечкой капельку шоколадного суфле.

— По-моему, они достигли идеального уровня снобизма. — Суфле проскользнуло между ее губами, сопровождаемое соблазнительным тихим стоном удовольствия. — Почти так же вкусно, как у Лорел, но все же ее суфле вкуснее всего, что я пробовала.

— Вот именно, пробовала. Почему ты просто не съешь его?

— Я смакую. — Эмма зачерпнула еще чуточку суфле. — Ужин состоял из пяти блюд. — Она вздохнула над чашкой кофе. — Мне кажется, что я слетала в Париж.

Джек провел пальцем по тыльной стороне ее ладони и подумал: она не носит колец. Видимо, из-за своей работы и не хочет привлекать внимание к своим рукам.

Странно, его они восхищали.

— А ты была?

— В Париже? — Эмма положила в рот еще крошку суфле. — Первый раз совсем маленькой, и запомнила только, как мама катит меня в прогулочной коляске по Елисейским Полям. А потом, когда мне было тринадцать, с Паркер, ее родителями, Лорел, Мак и Делом. В последнюю минуту Линда запретила Мак лететь с нами, придравшись к какой-то мелочи. Это было ужасно. Но мама Паркер поговорила с Линдой и все уладила. Она так и не призналась нам, каким образом. Это была незабываемая поездка. Несколько дней в Париже, а потом две изумительные недели в Провансе.

Эмма позволила себе целую чайную ложечку суфле.

— А ты?

— Пару раз. Летом, после первого курса в колледже, мы с Делом отправились в турпоход по Европе. Тоже незабываемый опыт.

— Ой, я помню. Почтовые открытки, и фотографии, и забавные емейлы из разных интернет-кафе. Мы тоже собирались в Европу. Вчетвером. Но когда погибли Брауны… Это было ужасно. И на нас обрушилось столько дел… Паркер удалось построить фундамент для «Брачных обетов», но к той затее мы так и не вернулись. — Эмма откинулась на спинку стула. — Честно, я больше не смогу проглотить ни капельки.

Джек подал знак принести счет.

— Открой мне один из своих карманов.

— Моих карманов? — удивилась Эмма.

— Расскажи что-нибудь, что я о тебе не знаю.

— А-а. — Эмма засмеялась, отпила кофе. — Хм, дай подумать. О, есть. Ты наверняка не знаешь, что я была победителем окружного конкурса Фэрфилда по спеллингу сложночитаемых слов [3].

— Не может быть. Правда?

— Чистая правда. На самом деле я участвовала и в конкурсе штата и была совсем близко… — Эмма показала ему эту чуточку, почти сведя вместе большой и указательный пальцы. — Вот так близко к победе, когда сделала роковую ошибку.

— И какое слово тебя погубило?

— Автокефальный.

Джек недоверчиво прищурился.

— Хочешь сказать, что такое слово существует?

— Из греческого, означает «независимый, никому не подчиняющийся». — Эмма произнесла слово по буквам. — Может, из-за стресса я сказала и вместо е и вылетела. Но я всегда выигрываю в Скрабл.

— А я сильнее в математике, — с вызовом сказал Джек.

Эмма наклонилась к нему.

— Теперь твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе.

— Я тоже не промах. — Джек сунул кредитную карточку в кожаную папку, тактично оставленную у его локтя. — Могу посоперничать с твоим конкурсом.

— Позволь мне судить.

— Я играл Керли в школьной постановке «Оклахомы»!

— Серьезно? Я слышала, как ты поешь. Отлично поешь. Но я не знала, что ты увлекался театром.

— Я и не увлекался театром. Я увлекался Зоуи Маллой, которой досталась роль Лори. С ума по ней сходил. Поэтому я из кожи вон лез, когда пел «О, какое прекрасное утро», и получил роль.

— А Зоуи ты получил?

— Получил. На несколько счастливых недель. А потом, в отличие от Керли и Лори, мы расстались. Так печально закончилась моя актерская карьера.