Мрачный шепот (ЛП) - Шоуолтер Джена. Страница 33

— Ты можешь как-нибудь заткнуть своего дружка? Он меня раздражает.

— Крутой нрав. Мне нравится. И демона нельзя назвать моим другом, — Сабин скользнул пальцами по ее ключице. Он наклонился к ней, прижав рот к уху, осторожно лаская дыханием.

— Я не собираюсь менять тему, но говорил ли я тебе, что считаю тебя удивительно красивой?

Гвен сглотнула, не зная, что ответить. Часть ее всё еще желала поощрить его, а другая половина — оттолкнуть прежде, чем она забудет, почему ей следует сопротивляться ему. Он представлял собой всё, что она не любила в своей жизни. Темноту, насилие, хаос. Даже более того, он планировал использовать ее, чтобы причинить вред своим врагам. Ничто не превосходило его ненависть к Ловцам, даже любовь к женщине.

— Приступим, да? — Сабин отпустил ее, и она крепко сжала губы, чтобы удержать всхлип. Потом эти чувственные пальцы зарылись в ее волосы, втирая в них шампунь с запахом лимона. Она в экстазе закрыла глаза. Неудивительно, что он всегда так вкусно пахнет.

— Ты превращаешься в Гарпию, когда напугана. А когда возбуждена? Или испытываешь оргазм?

Такой грубый, личный вопрос. Но он умудрился задать его вовремя. И так как они были обнажены, она всё же ответила:

— Ин-ногда она дает о себе знать. Я стараюсь проявлять осторожность, и останавливаю ее.

— Не пытайся останавливать ее со мной, — прежде, чем она успела ответить, он снова сменил тему.

— Уильям рассказал тебе о моем демоне, — он поменял положение бедер и его возбужденная плоть коснулась изгиба ее спины. Это вышло случайно? — Анья рассказала тебе о моем прошлом?

Гвен задрожала.

— Ты говоришь о том, как ударил друга ножом в спину? Нет. Она опустила эту деталь.

Он вонзил ногти в кожу ее головы, и она вскрикнула. Тут же он отпустил ее, бормоча:

— Прости.

Черт. Она просто никогда не могла удержаться от сарказма в самый неподходящий момент. Вскоре кто-то (давай же, Сабин, признавайся) в виде исключения попытается вырвать ей язык. И в самом деле, ей обычно несложно было сдержаться. Она же занималась этим всю свою жизнь. Впервые, однако, в ней вскипело негодование. Если бы она не была трусихой и плаксой, то не боялась бы реакции людей и просто стала бы сама собой.

Собой. А знала ли она себя настоящую?

— Опусти голову под воду, — грубовато приказал Сабин.

Он не дал ей времени подчиниться, но коснулся рукой ее затылка и толкнул под горячую струю. Мыльные капельки попали ей в рот, и она сплюнула их.

— Закрой глаза, или туда попадет…

— Ой, ой, ой! — она крепко закрыла глаза.

— Мыло, — усмехаясь, закончил он.

Гвен терла глаза, возмущенная его отношением ко всему этому. Он ревновал к Уильяму, по крайней мере, только это чувство объясняло его поведение. Его глаза зажглись обещанием несравнимого наслаждения, когда он раздел ее.

Так почему он не стал ее лапать?

Легкими деловитыми прикосновениями, он намылил ее с ног до головы. Его ладони, не задерживаясь, прошлись по ее груди и твердым соскам, потом нырнули ей между ног. Хотя его прикосновение было бесстрастным, она задрожала, тяжело дыша и мучаясь от желания.

— Я сама могу вымыться, — проворчала она.

— У тебя была возможность сделать это вчера и позавчера. Черт, да даже сегодня утром. Ты ею не воспользовалась, — он снова поменял положение, и она снова почувствовала мимолетное прикосновение его возбужденного члена.

— Почему?

Ее кровь закипела, и она крепко сжала губы. Не стоит говорить ему то, что он желает знать. Он в любой момент всё сам поймет. И, если честно, она хотела посмотреть на его реакцию. Он уже признался, что считает ее симпатичной. Что он подумает о ней, когда с нее сойдет маска грязи? Может, наконец-то, сделает первый шаг?

Когда он закончил мыть ее, то застыл на месте. Он, казалось, затаил дыхание, и она почувствовала, как ее охватывает головокружительный жар, распространяясь, усиливаясь. И вот она, его реакция. Он заметил:

— Твоя кожа…

— Я пыталась предупредить тебя.

— Ну, тебе стоило быть более убедительной, — он развернул ее лицом к себе, быстро осматривая, затем… более медленно.

Увидев его, она поняла, как ошиблась. В нем не было ничего обычного. Его глаза ослепительно сияли, горели словно огонь, тонкие морщинки напряжения залегли вокруг губ.

— Твоя кожа… — повторил он.

Ей нет нужды глядеться в зеркало, чтобы знать, что без грязи ее кожа блестела. Полупрозрачное сияние сделало ее похожей на свежеотполированный опал.

Как будто в трансе, Сабин осторожно потянулся к ней. Кончиком пальца он провел по ее подбородку, шее, между грудями. Она не отступила. Нет, наоборот, сделала шаг вперед. Ближе. Желая большего. Не в состоянии остановиться. По коже побежали мурашки, и все мысли о сопротивлении улетучились.

— Гладкая, теплая, сияющая, — почтительно прошептал он. — Зачем ты прятала… — он стиснул зубы, и прямо у нее на глазах почтительность превратилась в гнев. — Мужчины не могут держаться от тебя подальше, верно?

Она не смогла ответить из-за комка в горле, лишь покачала головой. Что же еще Сабин сделает или скажет? У него настроение меняется чаще, чем у любого из ее знакомых. «Прикоснись ко мне».

Но он еще не закончил с вопросами:

— А у твоих сестер такая же кожа?

— Да.

— У всех Гарпий?

— Да, — надеюсь, что теперь он закончит с этим.

— Ты им звонила?

Нет. Не закончил.

— Пока нет.

— Ты им позвонишь сразу же, как мы выйдем из душа. Я хочу, чтобы они через неделю были в этой крепости.

Шокированная до глубины души, она посмотрела на него. Она была обнажена, ее кожа притягивала словно магнит, а он хочет поговорить о ее сестрах? Встретиться с ними? Почему он, — тут она внезапно догадалась об ответе, и на лице появилось понимание. Разумеется, он хотел, чтобы они жили здесь. Он, вероятно, думал, что они помогут ему в войне. Или, возможно, хотел завести гарем из Гарпий.

Что-то темное, мощное зародилось в груди Гвен. Что-то отвратительное. Из-за этого ее ногти удлинились, Гарпия закричала, а ее зубы стали острыми. Перед глазами красная пелена.

— Ты злишься, — он озадаченно посмотрел на нее. — Почему?

— Я не злюсь.

«Я убью тебя, если попытаешься с ними переспать».

— Ты так крепко сжимаешь, что моя рука кровоточит.

Одной ее половине он не показался ей расстроенным или напуганным. Но вторая в ярости не собиралась восхищаться его смелостью перед лицом опасности.

— Ты хочешь переспать с моими сестрами, — зарычала она. Зарычала? Она, Гвендолин Робкая?

Он изумленно посмотрел на нее:.

— Нет, я хочу, чтобы с ними спали мои друзья.

Она моргнула, не совсем… понимая.

Оу? Оу! Ярость пропала также быстро, как и изумление, оставив лишь замечательное удовольствие. Если его друзья будут заняты ее сестрами, то оставят Гвен в покое. В Сабине настолько сильно чувство собственника?

— Ты ревновала? — спросил он, словно заинтригованный.

— Нет. Разумеется, нет, — не стоило ему об этом знать, ведь он мог использовать правду против нее, так что в настоящий момент, лучше солгать.

— Я думала… о Тайсоне, желая быть с ним.

Сабин прищурился, но всё равно под ресницами она заметила, как в коричневых зрачках мелькнул алый свет.

— Ты не будешь о нем думать. Поняла? Я запрещаю.

— Я… ладно.

Она не знала, что еще сказать. Никогда Сабин не выглядел настолько способным на убийство. Но почему ее это не испугало?

Хотя ее ответ, казалось, успокоил его.

— Я уже решил пометить тебя, — резко заявил он. Такая ледяная, твердая настойчивость, что она засомневалась, что что-то способно поколебать ее. Даже молот.

— Но это… — он окинул ее взглядом. — Боги, я буду ставить на тебе клеймо каждый день, если мне придется. Ты будешь думать только обо мне.

— Ч-что ты имеешь в виду, поставить на мне клеймо? Как взыскание? Наказание? — теперь она без проблем отшатнулась. И как это, каждый день? И сколько ей придется терпеть?