Остановись, мгновенье - Робертс Нора. Страница 58

Мак взбила подушки, натянула простыни, аккуратно разгладила покрывало. Ну, вот, если делать это каждое утро, то хватает и двух минут. Удовлетворенно кивая, Мак обвела комнату взглядом стороннего наблюдателя.

Ни разбросанной одежды, ни валяющихся под стульями туфель, ни украшений, беспечно брошенных на комод. Комната взрослой женщины с прекрасным художественным вкусом, женщины, контролирующей свою жизнь.

После душа Мак аккуратно повесила полотенце, прошла в спальню и открыла шкаф. Одно удовольствие даже просто стоять и смотреть на его безупречные внутренности.

Одежда висела ровненько, рассортированная по назначению и цвету. Каждая пара ее впечатляющей обувной коллекции свила уютное гнездышко в сложенных штабелями прозрачных коробках. И здесь все рассортировано: вечерние туфли, повседневные туфли, босоножки, сапоги, а внутри каждого вида — подвиды: обувь на шпильках, удобных каблуках, платформах или на плоской подошве.

Красота и комфорт.

Сумки, также распределенные по функциональности и цвету, устроились в отдельных ячейках. В глянцевых белых ящиках лежали аккуратно сложенные шарфы, когда-то обреченные на прозябание в спутанных, узловатых кучах. Свитера и белье занимали отведенные им ящики и полки.

Процесс одевания превратился из неумолимо повторяющегося стресса в удовольствие. Не надо больше перекапывать груды непонятно как оказавшихся рядом вещей, не надо судорожно вспоминать, куда девалась голубая блузка с манжетами под запонки, и в конце концов надевать голубую блузку попроще.

Теперь голубая блузка с манжетами под запонки красовалась на своем законном месте.

Мак влезла в джинсы, натянула на белую майку джемпер с треугольным вырезом — удобный наряд для утренней работы и дневной съемки — и, гордо расправив плечи, направилась в студию… Спохватившись, вернулась, сунула пижаму в бельевую корзину и спустилась в студию как раз в тот момент, когда с улицы вошла Эмма.

— У меня кончился кофе. Спасай.

— Конечно. Я как раз собиралась… О, Картер, кажется, сварил кофе перед уходом.

— Я искренне не желаю ненавидеть тебя за то, что кто-то варит тебе кофе, пока ты спишь, но мне необходим кофеин. Я должна разбудить альтруистическую часть моего «я». — Эмма налила кофе в кружку и с наслаждением не просто отхлебнула, а словно вдохнула первый глоток. — О, жизнь снова прекрасна.

Мак налила кофе себе, попробовала и мысленно согласилась с Эммой.

— Хочешь посмотреть мой шкаф?

— Я его видела уже три раза. Это самый королевский шкаф на планете.

— Королевский у Паркер.

— У Паркер божественный. Да, звонила субботняя невеста. Она раздумывает, не поменять ли корзинку с бледно-розовыми лепестками для девочки-цветочницы на ярко-розовый помандер.

— Мне казалось, что она уже меняла помандер на корзинку.

— Ну, да. А еще букет-полумесяц на каскадный и обратно. — Эмма закрыла глаза, покрутила шеей. — Скорей бы покончить с этой свадьбой.

— Эта невеста подтверждает мнение сестры Картера.

— Шерри?

— Нет, его старшей сестры, которая считает, что усилия и деньги, затраченные на свадьбы, абсолютно не оправданны. Ведь это все на один день.

— Но на главный день. И к тому же это наши средства к существованию.

— Согласна. Однако субботняя невеста слишком суетится. Вчера она выслала мне факсом фотографию из журнала. Она хочет точно такую же. Пожалуйста, нет проблем. Разве что у нее совершенно другие платье, фигура, прическа и фата. О, и у нас нет каменной арки, как в старинном ирландском замке. Во всяком случае, под рукой.

— Она просто нервничает. Все ее капризы от нервов. Уф, еще немного, и я смогу работать. — Эмма подлила себе кофе. — Кружку я верну.

— Ты всегда только обещаешь.

— Я верну тебе всю коллекцию, — пообещала Эмма и поспешно ретировалась.

Оставшись одна, Мак открыла шкафчик и увидела перед коробкой с печеньем глянцевое красное яблоко. К яблоку была приставлена записка: Съешь и меня!

Мак хихикнула, положила записку на стол, надкусила яблоко. Какой Картер милый. И забавный. Что бы такого сделать для него на этом этапе, кроме того, как выйти за него замуж?

Она ошеломила его «Ла Перлой», может, приготовить ему настоящую еду? О… та фотография!

Мак метнулась к своему рабочему столу, включила компьютер. Она не забыла о третьей части своего подарка. Она просто еще не решила, какой снимок выбрать и как его подарить.

— Я должна работать, я должна работать, — бормотала она. — Но это займет одну минуточку.

Это заняло более сорока минуточек, но снимок она выбрала — тот, что после поцелуя, когда они — щека к щеке — смотрят в объектив. Картер выглядел таким расслабленным и счастливым, и она, кажется, тоже…

Мак распечатала фотографию, обрезала, вставила в рамку, положила в плоскую коробочку, перевязала красной лентой… и воткнула в бантик маленький шелковый ландыш.

Потом она распечатала еще один снимок для себя, выбрала рамку, а готовое фото сунула в ящик. Пусть полежит там, пока Картер не увидит свой подарок.

Затем она включила музыку, приглушив звук так, чтобы создать фон, и принялась за работу и работала в полном согласии с миром и с самой собой, пока не запищал таймер, напоминая о студийной съемке.

Предсвадебный портрет. Она — врач, он — музыкант. У Мак возникли кое-какие идеи, и она попросила жениха принести гитару. Туманно-серый фон, невеста с женихом сидят на полу и…

Входная дверь распахнулась. Мак обернулась, прижимая к животу пухлую подушку для пола. В студию ураганом ворвалась ее мать в новом жакете из серебристой стриженой норки.

— Макензи! Взгляни на меня! — Линда покружилась и замерла в эффектной позе, выставив бедро.

— Мама, только не сейчас, — решительно сказала Мак. — Я жду клиентов.

— Я — клиент. Я приехала на консультацию. Я заглянула к тебе первой, но нужно немедленно собрать всю команду. О, Мак! — Линда бросилась к дочери, сверкая точеными ножками, роскошными туфлями и шикарным мехом. — Я выхожу замуж.

Пойманная в душистые материнские объятия, Мак просто закрыла глаза.

— Поздравляю. В очередной раз.

— О, не ехидничай. — Линда отстранилась, надулась — примерно на полсекунды — и снова закружилась, заливаясь звонким смехом. — Радуйся, радуйся за меня. Я так счастлива! Смотри, что Ари привез мне из Парижа.

— Да, чудесный жакет.

— Великолепный. — Опустив голову, Линда потерлась подбородком о шелковистый воротник. — Но это не все! — Она вытянула руку, пошевелила пальчиками. На третьем сверкал огромный квадратный бриллиант в платиновой оправе.

Булыжник, подумала Мак. Большой булыжник.

— Впечатляет.

— Мой дорогой Ари. Он так страдал без меня. Он звонил из Парижа днем и ночью. — Линда обхватила себя руками, снова покружилась. — Разумеется, первые три дня я с ним не разговаривала. Я так злилась, что он улетел без меня. И, разумеется, отказалась встречаться с ним, когда он вернулся.

— Разумеется, — согласилась Мак.

— Он умолял меня приехать в Нью-Йорк. Он прислал за мной лимузин с шофером… салон был полон белых роз… и бутылку «Дом Периньон». Но еще до этого он каждый день присылал дюжину роз. Каждый день! Мне пришлось уступить и поехать к нему. О, это было так романтично.

Закрыв глаза, Линда скрестила руки на груди.

— Как во сне или в кино. Мы обедали одни у него дома. Он заказал в ресторане все мои любимые блюда, и еще шампанское и розы, и свечи. Он сказал, что не может без меня жить, а потом подарил вот это. — Линда снова вытянула руку. — Ты когда-нибудь видела что-либо подобное?

— Надеюсь, вы будете очень счастливы вместе. И я рада, что ты счастлива сейчас. Но у меня съемка.

— Подумаешь, — отмахнулась Линда. — Перенеси. Самое главное — твоя мать выходит замуж.

— В четвертый раз, мама.

— В последний раз. Именно за того мужчину, который мне предназначен. И вы должны сделать для меня все, на что только способны. Ари велел не мелочиться. Я хочу роскошь, романтику и элегантность. Изысканность и пышность. Думаю, мне очень пойдет что-нибудь розовое, винтажное от Валентино. Или что-нибудь в стиле старого Голливуда. И, пожалуй, прелестную шляпку вместо фаты.