Та, которой не стало - Браун Сандра. Страница 97

Никаких родственников у него не осталось. Родственники его матери умерли много лет назад, а с друзьями из резервации Харт не поддерживал отношений с тех пор, как закончил школу и уехал учиться в колледж. Инадо сказать честно, что с этой частью своей жизни он простился без особого сожаления, пребывая в глупой уверенности, что никогда и ни за что не вернется назад и не обратится к тем, кого когда-то знал.

Был у него, правда, один знакомый – бывший астронавт, – который вышел в отставку и поселился в Альбукерке, однако просить его о помощи Харту тоже не хотелось. Он по-прежнему надеялся, что в НАСА не узнают, в какую историю он попал. Конечно, бывший коллега не предал бы его, и все же Харт решил не прибегать к его услугам без крайней необходимости, ибо на карту было поставлено нечто большее, чем его репутация. Речь шла о его жизни – и Мелины тоже, – и Харту хотелось иметь хоть какой-нибудь резерв на крайний случай.

Примерно так рассуждал он, когда принял решение позвонить Декстеру Лонгтри. Харт прекрасно понимал, что просит об одолжении, за которое придется расплачиваться, и все же он почти не колебался. Когда Лонгтри ответил, он вкратце обрисовал ему положение и спросил:

– Вы сможете мне помочь?

В ответ Лонгтри сказал, что Харт может прилетать, что на аэродроме их встретят и доставят куда надо. От предложения Харта заплатить за услуги Лонгтри отмахнулся, чем поставил его в затруднительное положение. Харт предпочел бы представить это дело как своего рода торговую сделку, за которой не тянутся нити моральных обязательств, однако Лонгтри сказал, что не собирается брать деньги за любезность, которую человек оказывает своему знакомому. «Как бы не так – „за любезность“, – подумал Харт. В конце концов ему все же удалось настоять на своем, и Лонгтри согласился принять от него небольшую денежную компенсацию за потраченное время и причиненное беспокойство.

Это, впрочем, не успокоило Харта. Он не был наивным человеком и понимал, что в конечном итоге ему будет представлен счет куда больший, чем он в состоянии оплатить. Нет, разумеется, никто бы не потребовал от него невозможного – просто далеко не все возможное было ему приятно, но никакой альтернативы у него не оставалось. Сейчас Харт вынужден был принять любые условия, какие вздумалось бы выдвинуть Лонгтри. К счастью, ему удалось скрыть от старого индейца, насколько полным хозяином положения он является. Харт, во всяком случае, от всего сердца на это надеялся.

В кухне было намного светлее и теплее, чем в гостиной. Войдя внутрь, Мелина сразу спросила, чем она может помочь, но Лонгтри без лишних слов придвинул ей массивное кресло, обтянутое потрескавшейся хромовой кожей. С благодарной улыбкой Мелина опустилась в него, и Лонгтри любезно осведомился, что она будет пить. Мелина попросила чаю.

– А вам, полковник?

– Мне – кофе, если можно. – Он сел на стул напротив Мелины. Через пару минут у него в руке появилась кружка с горячим кофе. Пока Лонгтри хлопотал у плиты, Харт осторожно прихлебывал раскаленный напиток и исподтишка разглядывал кухню. Оборудование в ней было старым, кухонные шкафы и тумбы потрескались и облупились, линолеум на пороге и у стола заметно потерся.

Сам Лонгтри тоже был одет в старые вылинявшие джинсы и ботинки, которые, похоже, носили не жалея на протяжении нескольких лет. Нагрудный карман синей фланелевой ковбойки был продран, и хотя осанка и жесты Лонгтри были все так же величественны и исполнены достоинства, все же это был не тот самоуверенный и богатый человек, с которым Харт встречался в баре роскошного «Мансона».

Допив чай, Мелина спросила, где находится ближайшая резервация, и Лонгтри ответил, что они находятся на индейской территории, с тех пор как приземлились в горах.

– Я этого не знала, – медленно ответила Мелина. – И вообще мне казалось, что резервации должны быть… э-э-э… гораздо меньше. Простите меня за мое невежество, вождь.

– Хотел бы я, чтобы все суждения в отношении индейцев были столь невинны, – ответил Лонгтри, наградив Мелину улыбкой, на которые он был так скуп.

Потом он поставил на стол тарелки с едой и сел сам. – Прошу, – пригласил он. Мелина откусила кусочек.

– Ум-м, как вкусно! – воскликнула она.

Это была просто яичница-болтушка с помидорами и беконом, но Харт почувствовал, как рот у него наполняется слюной. Ему стоило огромного труда справиться с собой и не наброситься на еду, словно изголодавшийся волк.

– Действительно вкусно, – поддержал он Мелину.

– Мне пришлось научиться готовить, после того как умерла моя жена, – сказал Лонгтри.

– Это произошло недавно? – с сочувствием спросила Мелина.

– Довольно давно, – ответил Лонгтри.

– А дети? У вас были дети?

Прежде чем ответить, Лонгтри немного помедлил, потом сказал:

– Нет.

Трапезу они закончили в молчании. Когда яичница была съедена, Лонгтри собрал тарелки и отнес к мойке, затем налил Харту в кружку свежего кофе, принес Мелине чаю и снова сел за стол.

– Что ж, расскажите, что привело вас сюда.

Харт посмотрел на Мелину:

– Рассказывай ты. Тебя это касается больше, чем меня.

Она придвинула к себе кружку с чаем и заговорила. Это был сокращенный вариант рассказа обо всем том, что произошло с ней с тех пор, как она в последний раз обедала с сестрой, однако она сумела упомянуть все сколько-нибудь значимые факты и события. Когда она сказала, как теперь жалеет о том, что поменялась с сестрой местами, Мелина сделала небольшую паузу, ожидая, что Лонгтри как-то отреагирует, но его лицо даже не дрогнуло, и в конце концов она была вынуждена продолжать. Закончила она словами:

– Быть может, вы решите, что мы с Вождем слишком переоцениваем наших врагов – я имею в виду способ, с помощью которого они следят за нашими перемещениями, – но я уверена почти на сто процентов, что они действительно используют спутниковую систему глобального поиска. Мы… видели этих людей в действии. Это настоящие профессионалы, мистер Лонгтри. То, как они расправились с Линдой Крофт и Джемом Хеннингсом, только подтверждает это.

– Перед смертью Хеннингс признался, что работает на какую-то Программу, – вставил Харт. – Насколько мы поняли, эта программа является чем-то вроде широкомасштабного эксперимента по улучшению человеческой породы. Мы подозреваем, что за этим стоит брат Гэбриэл и его Церковь Благовещения. Если это действительно так, то последствия могут быть самыми ужасными, особенно если учесть, каким влиянием в мире пользуется эта многочисленная и хорошо организованная секта.

Пока они говорили, Лонгтри сидел неподвижно, как скала. Только теперь он пошевелился и заговорил:

– Насколько я понял, вы оба совершенно уверены, что за, всем этим стоит брат Гэбриэл, но доказательств у вас нет.

– Доказательств действительно нет, – призналась Мелина. – Во всяком случае – у нас нет. Мне не хотелось бы, конечно, оскорбить кого-то незаслуженным подозрением, тем более что дело очень серьезное, но ведь Джем признался, что он и Дейл Гордон работали на брата Гэбриэла. Пациентки клиники, подходящие по каким-то критериям, оплодотворяются не той спермой, которую они выбрали, а какой-то другой – это предположение высказал агент Тобиас, и сейчас его наверняка проверяют. За сперму отвечал Дейл Гордон – это входило в его служебные обязанности. После зачатия за такими женщинами наблюдали люди, подобные Джему Хеннингсу. Их задача заключалась в том, чтобы оберегать женщин от возможных неприятностей.

– Вроде ночи, проведенной с посторонним мужчиной, как это было со мной и Джиллиан, – с горечью вставил Харт. – Вы никогда не видели телевизионных проповедей брата Гэбриэла, Лонгтри? Он собирается создавать новый, совершенный мир. По-моему, для этого ему и нужна так называемая Программа, которая предусматривает рождение десятков, может быть, даже сотен детей с заранее определенными свойствами. Именно поэтому, кстати, он так ревностно следит за тем, чтобы зачатие проходило строго по плану – по его плану – и чтобы никакие полукровки не могли испортить тщательно подобранный генетический материал.