Два любящих сердца - Тейлор Джуди. Страница 17

Через полгода к ней в гости приехала подруга из Америки и отбила у нее папу. Ее звали Саманта, и она очень хорошо знала, КАК нужно обращаться с детьми. Их нужно наказывать почаще и по любому поводу. К тому времени я уже подрос, но справиться с ней еще не мог. Ограничивался мелочами — вроде дохлых мышей на ее туалетном столике и мерзкого поведения за столом при гостях. В общем, она меня быстро скрутила. Убедила папу, что мальчик должен учиться в закрытой школе. Сама ее подыскала, уже в Штатах.

— А… твой отец? Он ведь любил тебя…

— Да, любил. Очень любил. Но и ее он тоже любил, а потому верил. Часто навещать меня Саманта не позволяла, но он ко мне все-таки приезжал. Боюсь, в те годы я был не слишком добр к нему. Бедный мой папа. Он чувствовал, что виноват передо мной, но был патологически мягкосердечен.

Потом Саманта сильно разбилась на машине, несколько месяцев пролежала без движения и умерла. Папа пробыл вдовцом совсем недолго, ибо женился на сиделке Саманты, впрочем, о ней я ничего не могу сказать, ее я даже не видел. Видимо, решительная и хитрая была женщина, потому что через год прибрала к рукам остатки папиного состояния и сбежала от него с шофером. А вскоре папа умер.

Обучение мое было оплачено до конца, Саманта в этом отношении была ответственной особой. После школы я был предоставлен самому себе. В Италии у меня ничего не осталось, в Штатах — тоже. Я пошел работать, начал учиться в университете. В каком-то смысле мне было легче, чем остальным, ведь у меня была Цель. Я должен был вернуть Монте Адзурро. В те годы я пахал как проклятый, спал по четыре часа в сутки, сдавал экзамены экстерном, окончил два факультета одновременно, открыл свое дело… Наверное, Серджио, я шел по трупам. Не помню, честно говоря. Я вообще плохо помню тот период. Все было подчинено работе. В двадцать пять лет я был уже миллионером, выкупил замок Читрано, оставался только Монте Адзурро. Вот тут Гаэтано и уперся. Дальше ты знаешь. Твое здоровье.

Последовала долгая пауза. Затем слегка подрагивающий голос Сержа Тоболовски произнес:

— Как странно. Я думал, что в курсе твоих дел. На самом деле… Как же ты выдержал эту сумасшедшую гонку, Сандро? Нет, не отвечай. Это риторический вопрос. Выдержал — потому что ты Читрано. Знаешь, давай выпьем за тебя. За твою удачу.

Звяканье бокалов. Тишина. Потом снова Серж:

— Джуди… Она не знает эту историю?

—  Нет.

—  Почему? Или это не мое дело?

— Скажем так — мы не успели. Джуди была для меня… Знаешь, тебя посылают пешком пройти Сахару, причем ты точно знаешь, что помощи не будет, кавалерия не придет и воды у тебя хватит только на полдороги, но ты должен дойти — и точка. И вот ты идешь, знаешь, что скоро придется туго, но все равно идешь, экономишь воду — и вдруг бац! Посреди пустыни оазис с холодной водой и свежей листвой, а еще вертолетная площадка и веселые, добрые люди, готовые бесплатно доставить тебя на тот конец Сахары. Ты сначала не веришь своему счастью, потом осторожно пробуешь воду, начинаешь пить, улыбаться, радоваться, выкидываешь ненужную больше флягу… Вот, чем была для меня встреча с Джуди.

— Красиво. А потом?

— А потом? Потом ты просыпаешься и видишь, что оазис с вертолетной площадкой был миражом, а добрые люди — разбойниками, ты без фляги и в одних трусах, а до другого края Сахары еще идти и идти.

—  Алессандро, мне показалось, что она и ты… Ты ведь сам говорил, что ты ее…

— Все. Хватит. Я правду говорил. Я любил ее. Очень сильно. Так, наверное, нельзя. У меня ведь всю жизнь в качестве примера был папа. Я знал, что влюбляться нельзя. А вот в нее влюбился. И кончилось у нас все так страшно, так стремительно… наверное, я до сих пор пытаюсь понять, что произошло. Смешно. Сотни людей знают Алессандро Кастельфранко как циничного и хладнокровного охотника, безжалостного и стремительного, никогда не упускающего своей выгоды. А ведь я, Серджио, опять был готов поверить ей. Поверить в то, что они с Рендером… Все. А то я разнесу самолет. Надо поспать.

—  Алессандро, мне надо бы тебе кое-что сказать…

— Потом, Серджио. Все потом. Ты уладишь дела в Милане, потом оформишь для нее все бумаги и прилетишь через несколько дней на Монте Адзурро.

—  Если вы к тому времени не поубиваете друг друга.

— Ей нужен развод. Мне — остров. Остальное неважно.

Джуди метнулась на свое место и закрыла глаза, притворяясь спящей. Сердце бешено колотилось где-то в горле. Она не знала, что и думать.

Восемь лет назад она полюбила этого красивого, смуглого, синеглазого короля, полюбила всем сердцем, но не особенно задумывалась, какую он прожил жизнь до нее. Ее не волновали его деньги, это чистая правда, но и его прошлое ее тоже не волновало. Собственно, что она знала об Алессандро, кроме того, что он красив, сексуален и не имеет себе равных в постели? Хотя, с чем ей сравнивать…

Мысли Джуди метались из стороны в сторону, словно загнанные зайцы. Значит, это не банальная блажь миллионера — во что бы то ни стало приобрести клочок земли, который другой миллионер не хочет уступать из принципа?

Родной дом Сандро. Маленький мальчик у постели мертвой бабушки. В синих глазенках нет слез, насмерть закаменели смуглые скулы. Мужская клятва, которая была слишком тяжелой ношей для осиротевшего ребенка. Гордость и честь.

Она резко открыла глаза. Алессандро сидел напротив нее и смотрел ей в лицо. Джуди мысленно стиснула кулаки. Что ж, игра есть игра. И Алессандро не должен знать, что она уже готова ему подыгрывать. Не такой он человек, чтобы принять чью-то жалость. В особенности — ее.

—  Уйди отсюда, видеть тебя не могу.

—  А я ничего, смотрю, даже нравится.

—  Куда мы летим?

— Мы летим туда, где есть возможность смешать бизнес с удовольствием.

— В Италию?

 — Да.

—  К Спардзано?

—  К Спардзано.

—  Зачем туда лечу я?

—  Ты моя жена.

—  Ты обещал развод.

Он смотрел на Джуди, и возбуждение разгоралось в нем темным пламенем. Даже мысль, даже само слово «развод» вызывали в нем отвращение. Эти черные глаза, эти точеные плечи, высокая грудь, длинные стройные ноги — какой, к дьяволу, развод?! Она должна быть в его постели, сейчас, немедленно — и всегда!

Он почти заставил себя вспомнить о Рендере, об измене Джуди восьмилетней давности, о маленьком кусочке картона, выпавшем из кармана ее пиджака… Будем взрослыми и трезвыми людьми. Посмотрим правде в глаза. У него был миллион любовниц, а то, что ни одна из них не задержалась в его постели дольше, чем на ночь — это никого не касается. Он здоров, красив и богат, он женится на ком-нибудь подходящем, а любовь совсем ни при чем, от любви одни только страдания.

Она тоже давно живет собственной жизнью. Он может сколько угодно называть ее солнышком, рыжей белочкой, принцессой — на самом деле она взрослая, зрелая, хитрая и успешная баба. То, что она провела эти годы не в монастыре, очевидно. Ее ребенку не больше пяти лет, даже меньше. От Рендера ли, от другого мужчины — но она родила, наверняка и сейчас у нее кто-то есть.

Так почему же ты не можешь справиться со своими гормонами, Алессандро? Почему не можешь оторвать горящих глаз от ее груди, почему ласкаешь и раздеваешь ее взглядом, почему ненавидишь даже мысль о разводе, который ты ей дашь, потому что обещал, а ведь ты всегда выполняешь обещания?..

— Я спросила насчет развода. Если ты посмеешь сказать, что пошутил, — я выкинусь из самолета. Или устрою у Спардзано такую сцену, что даже слепоглухонемой заподозрит, что у тебя не все в порядке с семейными ценностями!

— Я не шутил. Ты получишь свою плату за работу. Серж отправится в Милан, потом подготовит все бумаги и привезет их нам. Я прошу тебя оказать мне последнюю услугу и еще немного поработать. На Монте Адзурро нам некоторое время придется изображать супругов.

—  Насколько живописно?

—  Настолько, чтобы Спардзано ничего не заподозрил.

— А где я буду спать?

— Мы будем жить в гостевом доме, там полно комнат. От тебя требуется только время от времени произносить на людях что-то типа «Чудесно, дорогой!» и «Конечно, милый!».