Страсти Земные - Крабов Вадим. Страница 6

   - Я-то знаю, а другим рот не заткнешь. Давай выписку и направление.

   Этот разговор проходил при полном игнорировании моей персоны. Я прокашлялся:

   - Простите, выписка и направление у меня.

   И только теперь Вероника Игоревна обратила на меня внимание:

   - Проходите, присаживайтесь, - сказала спокойным доброжелательным тоном, - дайте мне бумаги.

   Я сел на стул напротив её стола. На нем не было ни одной ручки, лежали только карточки и листы бумаги.

   - Маша, заполни на него карту, - врач протянула выписку с направлением медсестре, сидящей в углу кабинета за отдельным столом, - жалобы есть? - это уже мне.

   - На потерю памяти и все.

   Как вас зовут, какой сейчас год, сколько мне лет, где я нахожусь, что помни из детства, помню ли родителей, как сплю, нет ли головных болей и так далее.

   - Я выпишу вам витамины и ноотропы, пропьете. Возьмите направление к психологу и психотерапевту, это у нас в диспансере, Зинаида объяснит. Еще вопросы есть?

   - Так сколько ему лет писать, Вероника Игоревна? - встряла в беседу медсестра.

   - Пиши двадцать пять, правильно? - и снова посмотрела на меня с тщательно замаскированным вниманием.

   Я пожал плечами:

   - Кажется. У меня еще вопрос. Вот, на экспертизу направили - это к вам? - я вытащил из внутреннего кармана летней куртки направление и передал врачу.

   - Молодой человек, - поморщилась она, - это не так просто делается. Пройдете обследование у психолога, психотерапевта и только после этого на комиссию, а её еще собрать надо. Попейте таблетки, сходите к специалистам и через неделю ко мне. Тогда и решим когда комиссия. Мне еще и с главным это вопрос обсудить придется.

   - Спасибо, всего доброго.

   - До свиданья, молодой человек. Зинаида, задержись на минутку, а вы в коридоре подождите.

   Ждать пришлось минут двадцать. Я подсмотрел свободным сознанием: врач ей что-то втолковывала, Зина оправдывалась, а под конец вспылила. Вероника махнула на неё рукой. В буквальном смысле.

   Зинаида выскочила из кабинета раскрасневшаяся и, не глядя на меня, буркнула:

   - Поехали.

   В машине нервно закурила.

   - Егор, если у тебя тайны, то не рассказывай, я пойму, но не обманывай меня! Я больше всего это ненавижу! Признайся только мне, я никому не скажу - ты выдумал амнезию? - сказала, глядя прямо в глаза.

   Я не отвел взгляд. Её темно-карие, почти черные глаза светились решимостью, душа раскрылась вместе со спрятанной в глубине болью. Она примет от меня все и не предаст. Поймет все, кроме обмана. Я метался в поисках выхода и не находил.

   "Она не предаст, она не предаст...", гудело в голове, как набат. А маленькие колокольчики в ответ ехидно звонили: "А поверит ли? Про другой мир, по магию. Ты и показать ничего не можешь, а вы только что от психиатра. Что она ей наговорила? Сиди и не рыпайся, а то точно в дурку загремишь".

   Времени на размышления не было, отвечать надо немедленно иначе - никогда она мне не поверит, ни в чем. Я стану для неё никем, опущусь в её глазах ниже плинтуса.

   - Я не вру, - произнес раздельно, - мою жизнь как перевернуло, я заново родился, - ответил завуалированной ложью, и от этого меня чуть не вывернуло наизнанку. На душе кошки скребли. Гигантскими стальными когтями.

   Зина облегченно выдохнула и уперлась лбом в баранку. Улыбнулась. Длинный пепел с сигареты упал на пол. Она этого не заметила.

   - Я так и знала, я была права! А она мне: мышление связанное, эмоции адекватные, мимика - моторика, жесты - шместы, он совершенно здоров. Симулирует, будь с ним осторожна, Зиночка, - пародировала довольно похоже, - что, говорю, так совсем - совсем не бывает при амнезиях? Она сразу замялась. Бывает, говорит, но очень редко. Когда-то, где-то она читала, что были единичные случаи полного здоровья при амнезии. Но в её практике у всех обязательно сопутствующие симптомы были. Короче, она тетка прагматичная и в сказки, в отличие от меня не верит. Но я была права! - Зина победно стукнула рукой по многострадальной баранке, - прокатимся с ветерком! Ты как?

   - Я за! - весело сказал я с натянутой улыбкой. В этот момент я себя ненавидел.

   Можно было признаться, можно! Толстая тетенька-врач в легкую меня вычислила, как учительница нашкодившего детсадовца и главное - сказала Зине, что я здоров! Зина бы после этого мне поверила. Теперь поздно. Как не хочется обижать девушку, а она, если узнает... нет, когда узнает - не простит. Сердце сдавила жалость к ней, досада на себя и на весь этот чертов мир с его сложностями.

   Мы мчались по полупустой загородной трассе, лихо обгоняя все попутные машины. Зина весело шебетала, смеялась, а я так и застыл с натянутой улыбкой.

   - Заедем на "вертолетку"? - дошла до меня её последняя фраза.

   - На что?

   - Придорожное кафе популярное у наших бандюганов, там неплохо кормят. Отметим твое психическое здоровье. Ты как? Не боись, днем там никого не бывает.

   - Давай отметим, я не против. Запишешь на мой счет.

   Она весело рассмеялась:

   - Вот и дождалась кавалера! Запишу.

   В здание заходить не стали, пристроились на открытом "летнике" под тентом. Сегодня стояла не августовская жара. Кроме нашего, были заняты два столика из шести, по виду - дальнобойщиками. Зина заказала шашлыки, кафешка ими славилась, и разных салатиков с закусками. Себе взяла минералку, мне безалкогольного пива: "Тебе еще в милицию за справкой. Без бумажки ты кто? Правильно. Вечером выпьем".

   - Откуда ты так здорово в психологии разбираешься? - спросил я между делом, жуя действительно неплохой шашлык.

   - Не льсти мне, ни бельмеса я в ней не смыслю.

   - Откуда тогда "мышление", "эмоции" и чего еще там.

   - Запомнила, что Вероника Игоревна говорила. У меня память на слова хорошая, а смысла я до сих пор не понимаю. И пародировать умею, заметил?

   - Ага, здорово. А у меня память фотографическая: что увижу - с первого раза запоминаю.

   - Вот это да! Так мы два уникума! Давай за это выпьем! - мы шутливо чокнулись высокими стеклянными стаканами.

   Она искренне, я вымучено. Все с той же натянутой улыбкой, которая словно прилипла ко мне.

   Из здания кафе в летник вышли четверо крепких коротко стриженных молодых людей одетых, не смотря на жару, в расстегнутые короткие кожаные куртки. Они заняли соседний столик. На двоих были массивные золотые цепи "привет из девяностых".

   - Верка, неси быстрее, щас с голоду помрем! - крикнул самый маленький из них и повернулся к остальным, - ну че, пацаны, отметим это дело! - сказал, потирая руки.

   Зина с досадой поставила стакан на стол.

   - Принесла нелегкая! Как чувствовала - не надо сюда ехать! Собирайся, Егор, обед нам испорчен.

   - Подожди, Зина, кто это, - я сидел к ним спиной и видел квартет только во время их прохода к столику.

   - Местная "бригадочка", считают себя крутыми, а на самом деле - шестерки, одни понты. Пойдем, обязательно привяжутся. Ну их, нервы дороже.

   - Сидим, - твердо сказал я и накрыл её руку своей. Гримаса улыбки сошла с моего лица. Злость на весь мир нашла себе вполне конкретное воплощение.

   - Егор, не дури. Они все бывшие боксеры и в кожанках не зря. Там кастеты и ножи могут быть. Они беспредельшики, Егор! - чтоб не услышали соседи ей приходилось шептать, наклонившись ко мне чуть ли не вплотную.

   - Шестерки - беспредельщики и на свободе? - продемонстрировал я свою киношную осведомленность из жизни криминального мира. И попал!

   - Ты точно уловил, - Зина посмотрела на меня подозрительно, - у одного из них папа - председатель районных депутатов.

   - Должно быть, стыдно ему за сына.

   - Слушай, давай потом я тебе весь расклад дам, а сейчас поехали!

   Но стало поздно.

   - Толян, ты посмотри кто за соседним столом! Баба Славика с каким то педиком! Они че, сосутся что ли? - раздался голос того, самого мелкого. Видно он был у них самим глазастым, горластым и несдержанным.