Зов ангела - Мюссо Гийом. Страница 24

На первый взгляд алиби Флетчера Уолша было очевидно, но при обыске бригада полицейских с собаками обнаружила следы крови в задней части его автомобиля. Образцы были отправлены в судебно-медицинскую экспертизу в Бирмингем, и полиция начала следить за Уолшем двадцать четыре часа в сутки в ожидании результатов.

13 февраля пресс-секретарь полиции Большого Манчестера объявил, что анализ следов крови, обнаруженных в фургоне Уолша Флетчера, не позволяет с уверенностью утверждать, что кровь принадлежит Элис Диксон.

Тогда интерес СМИ к этому делу упал. Силы полиции, привлеченные к расследованию, перебросили на другие дела. Расследование застопорилось.

Каждую ночь Маделин продолжала думать об Элис, ее буквально преследовал взгляд девочки. Каждое утро она вставала, надеясь найти новый факт или еще один след, на который не обратили внимания.

Коллеги и начальство всегда считали ее полицейским с устойчивой психикой, но на этот раз она теряла почву под ногами. Да, у Маделин имелась защитная броня, но это не означало, что она неспособна к подлинному состраданию. И ей было только лучше, когда боль жертв становилась ее собственной, — опасная тактика, но именно она позволяла ей достичь успеха.

Именно так и произошло с Элис. С первого же дня ее исчезновение опустошило Маделин. Эта девчонка слишком уж напоминала ее саму в подростковом возрасте. Тревожное отождествление, смутная связь, внутренняя привязанность. Это чувство, она знала, было вредно, но против него она даже не пыталась бороться.

Это стало ее личным делом. Более того — Маделин была уверена, что она единственный человек, кто на самом деле беспокоится о судьбе пропавшей девушки. У нее было чувство, что она заменила Элис мать и несет теперь всю ответственность за ее исчезновение.

В ту ночь она дала себе обещание: если она окажется не в состоянии найти Элис живой, она никогда не заведет ребенка…

Маделин тонула в бессилии. Иногда ей было даже хуже, чем если бы было объявлено о смерти Элис, ибо она никак не могла перестать думать о том, что должна была чувствовать несчастная девушка. Мрачные и гнетущие картины роились в ее мозгу.

В надежде зацепиться хоть за что-нибудь, она даже ходила советоваться с медиумом. Пощупав платье, которое принадлежало Элис, этот шарлатан заверил ее, что девушка мертва, и дал адрес стройки, где находилось тело. Маделин вызвала команду и прочесала там все до самого дна. Полный провал.

Узнав об этом фиаско, шеф посоветовал Маделин взять несколько дней отпуска. «Надо смотреть правде в глаза: Элис Диксон пропала без вести три месяца назад. Это трагично, но на данный момент, и вы это очень хорошо знаете, шансы найти ее практически равны нулю. А ведь есть и другие расследования и другие дела, которые нуждаются в вашем участии…»

Но Маделин чувствовала себя не в состоянии работать по «другим расследованиям и другим делам». Она была готова на все, лишь бы сохранялась хотя бы хрупкая надежда найти Элис.

А потом она решила лично нанести визит дьяволу.

14

Близкий враг

Маделин припарковала свой автомобиль без опознавательных знаков перед «Черным лебедем», ирландским пабом, принадлежавшим семейству Дойл на протяжении нескольких поколений.

Читэм-Бридж представлял собой небольшой анклав из менее чем десяти тысяч жителей в трех километрах к северо-востоку от центра города Манчестера. Раньше большинство здесь составляли ирландцы, и это был старый промышленный район, где жили мигранты из Индии, Пакистана, с Антильских островов, потом — африканцы, а в последнее время — выходцы из Восточной Европы. Подобная этническая смесь породила тут удивительную смесь культур, но также и составила основу неослабевающих и кровавых войн между различными бандами. Действия полиции тут были затруднены, а уровень преступности внушал ужас.

Едва войдя в паб, Маделин услышала иронический голос:

— Привет, Мэдди! А знаешь, у тебя всегда была самая красивая попка во всей полиции Манчестера!

Она повернулась и увидела в задней части заведения Дэнни Дойла, сидящего за барной стойкой перед пинтой темного пива, которую он поднял, приветствуя ее. Он был окружен своими телохранителями, которые щедро отметили смехом его шутку.

— Добрый день, Дэниел, — сказала она, продвигаясь вперед. — Это было давно.

Дэнни «Даб» [23] Дойл был лидером одного из самых могущественных кланов преступного мира Манчестера, крестным отцом семейной криминальной династии, которая последние пятьдесят лет заправляла всем в гнилом царстве Читэм-Бридж. К тридцати семи годам он совершил несколько ходок в тюрьму, и его послужной список был чрезвычайно длинен: пытки, незаконный оборот наркотиков, грабежи, отмывание денег, проституция, нападение на сотрудников полиции…

Дэнни был человеком свирепым, способным распять на бильярдном столе главаря конкурирующей банды. Вместе со своим братом и всей своей группировкой Даб убил два десятка человек, чаще всего во время пыток, которые он всегда проводил с крайней жестокостью.

— Хочешь пива? — предложил он.

— Я предпочитаю стаканчик бордо, — ответила Маделин. — От твоего отвратительного «Гиннесса» меня тянет проблеваться.

Ропот удивления пробежал по ряду телохранителей Дойла. Никто не имел права говорить с ним в таком тоне и меньше всех — женщина. Маделин с презрением посмотрела на свиту главаря. Это была смесь горилл и карликов, которые насмотрелись фильмов типа «Лицо со шрамом» и «Крестный отец». Они старались подражать позам и репликам оттуда, но с их быкоподобными рожами и страшным акцентом они совсем не походили на людей дона Корлеоне.

Не повышая голоса, Дэнни Дойл спросил у бармена, есть ли у него бордо.

— Бордо? Нет. Впрочем… Возможно, в коробках, что Лайам спер у того русского…

— Иди проверь, — приказал Дойл.

Маделин посмотрела ему прямо в глаза.

— Здесь темно. Перейдем на террасу, там так хорошо.

— Иду за тобой.

Дойл был человеком сложным и много повидавшим. Он делил руководство кланом со своим братом-близнецом Джонни, выбравшимся из чрева матери через пять минут после него, но никогда не соглашавшимся со своим статусом младшего. Джонни часто впадал в припадки непредсказуемого насилия, страдал параноидальной шизофренией, и его несколько раз брали, но все это чаще заканчивалось психиатрической клиникой, чем тюрьмой. Из них двоих именно Джонни был кровожадной скотиной, и Маделин всегда думала, что Дэнни дал увлечь себя во весь этот водоворот насилия во многом для того, чтобы сохранить хоть какой-то контроль над братом.

Когда они вышли во двор, какой-то рыжий подошел, чтобы обыскать молодую фараоншу, но Маделин опередила его:

— Прикоснешься ко мне, и я разорву тебя пополам.

Дэнни улыбнулся и поднял руку, чтобы успокоить своих людей. Он сам попросил Маделин отдать ему свой пистолет и убедился, что она не спрятала другой на спине или на щиколотке.

— Не пытайся меня лапать!

— Я просто проверяю свои тылы: все знают, что если копы однажды захотят меня убрать, то именно тебе они поручат сделать эту грязную работенку…

Они сидели друг против друга в очаровательной беседке, увитой плющом, за столом из покрытого эмалью железа.

— Похоже, что мы в Провансе или в Италии, — начал Дойл, желая разрядить напряженность.

Маделин вздрогнула. Не так-то просто сидеть лицом к лицу с дьяволом.

Одно спасало — прежде чем стать дьяволом, Дэнни Дойл был ее школьным другом, а позже, уже в лицее, первым мальчиком, которому она позволила себя поцеловать…