Контракт для двоих - Чайлд Морин. Страница 17

  Хорошо, что он так увлечен своим делом. Но почему бы в таком случае не разрешить и ей того же? Ее работа с лошадьми была для нее не менее важна. Это он должен был понимать.

  В любом случае нечего спорить с человеком, который, судя по всему, готов вступить в битву из-за ничего. Джина не собиралась бороться с ним. Напротив. Ей хотелось добраться в нем до того Адама, которого она знала, когда была еще девочкой. Того, который всегда был готов защитить ее.

  Того, который, как она чувствовала, был все еще заперт у него глубоко внутри.

  Поэтому, несмотря на то пламя, что плясало у нее внутри, когда Джина заговорила, тон ее голоса был спокоен и рассудителен:

  —  У меня бывает только несколько человек в неделю, Адам. Им нужно посмотреть на лошадей. А мне — на то, как они с ними обращаются. Я не знаю, как без этого можно обойтись.

  —  Я не хотел бы их видеть здесь.

  —  Мне очень жаль. — Она любила его, но не могла с покорностью подчиняться ему во всем.

  Его рот сжался, превратившись в жесткую складку.

  —  Это все равно не будет работать, Джина.

  —  Это? — Как эхо повторила она. — Что именно? Лошади? Люди?

  —  Наш брак, — коротко произнес он.

  Джина испугалась той силы, с которой были сказаны эти слова. Ее желудок сжался в комок, но сознание продолжало работать. Что случилось? Что могло привести к этому? Она быстро прокрутила в голове весь день, начиная с самого утра, но вспомнила лишь только один радостный визг Дэнни.

  —  Это из-за Дэнни? — ее голос был похож на шепот. — Из-за его крика, да?

  Лицо Адама застыло, и Джина поняла, что не ошиблась. Не так уж трудно было догадаться. Он потерял сына, и детский визг вернул ему воспоминания о другом ребенке. О том малыше, который был потерян для него навсегда.

  —  Успокойся, Джина. Этот мальчик тут ни при чем.

  —  Не отмахивайся от меня, Адам. — Она приблизилась к нему еще на один шаг. Гнев ее сменился сочувствием. — Ты услышал крик Дэнни, и он напомнил тебе о Джереми.

  Складки вокруг его рта углубились, темные глаза расширились. Прежде чем она успела сказать что-то еще, он оттолкнулся от кресла и резко вскочил на ноги.

  —  Это не имеет никакого отношения к моему сыну. Нечего ко всему привязывать прошлое.

  —  Прошлое накладывает отпечаток на настоящее.

  —  Возможно, у тебя это и так. Но на мою жизнь прошлое не влияет. — Адам посмотрел на нее, и Джина увидела, что он действительно в это верит. Но она знала правду: радостный визг маленького Дэнни затронул что-то внутри него, что он держал в тайне ото всех. — То, о чем я говорю, имеет отношение только к нашему соглашению. Мы вступили в сделку, — его голос был бесстрастен, как механический голос компьютера, — и с моей стороны — не сомневаюсь, ты это признаешь, — я делаю все, что возможно.

  —  Да, — сказала Джина, пытаясь унять поток горячего жара, который заструился по венам от одного воспоминания о тех ночах. И если бы она регулярно не использовала противозачаточные пилюли, то давно бы уже забеременела. — Мы оба делали все, что возможно.

  —  Это верно.

  Джина вздрогнула. Не потеплели его глаза хоть на секунду? Не подумал ли он тоже о тех ночах, которые они провели вместе? Или ей это показалось?

  —   Но, — продолжил Адам, — поскольку мы женаты уже больше двух месяцев, а ты все еще не беременна, может быть, стоит пересмотреть наше соглашение?

  —  Что?!

  Этого она не ожидала. Не думала, что Адам мог вот так все бросить. Отказаться от земли, которая была ему так нужна. Но что же ей теперь делать? Собирать игрушки и отправляться домой? Забыть обо всем, что было у нее с ним?

  О, боже!

  Словно для этого разговора им требовалось больше места, Адам сделал несколько шагов в сторону и отступил в затененную часть сарая. Запах лошадей, свежего сена и старого дерева действовал успокаивающе. Джина медленно приблизилась к нему, не отрывая от него взгляда даже тогда, когда он повернул голову в сторону двери, чтобы посмотреть на залитый солнцем двор.

  — Ты хочешь расторгнуть наш договор? — спросила она и моргнула, едва расслышав свой тихий непослушный голос. — Но если это так, я не могу с тобой согласиться.

  Но ей придется. Какая женщина могла бы оставаться с мужчиной, которому она не нужна? Где ее достоинство? Ее фамильная гордость? Но как только в голове у Джины возникли эти вопросы, она тут же нашла ответ.

  Ее гордость была полностью поглощена любовью. И это не было свободным выбором Джины. Как и то, что она не выбирала, кого ей полюбить. Она любила Адама большую часть своей жизни. Иногда ей казалось, что это чувство было в ней с рождения. И эти два месяца, проведенные с ним, только укрепили ее в этой уверенности.

  Конечно, Джина знала, что далека от совершенства. И Адам совсем не тот человек, с которым легко. Однако он никогда не был намеренно жестоким. В его глазах скрывалась боль, но его редких улыбок было достаточно, чтобы растопить ее сердце даже тогда, когда она собиралась оставаться непреклонной.

  Наконец Адам произнес:

  —  Нет, я не хочу расторгнуть наш договор.

  Джина глубоко вздохнула, почувствовав облегчение. В то же время беспокойство все еще медлило уходить, оставаясь где-то рядом.

  —  Но если так, — сказала она, — тогда о чем ты?

  —  Я думаю, будет в наших общих интересах уточнить сроки соглашения, — пояснил он. — Ты еще не беременна...

  —  Прошло только чуть больше двух месяцев.

  — Да. Но что, если это займет год? Или два?

  Джина ничего не ответила — как раз это-то ее не беспокоило. Чем больше она проведет времени с Адамом, тем больше у нее шансов заставить его поверить, что они подходят друг другу. Что они могут быть вместе.

  —  Я думаю так, — сказал Адам, отбрасывая со лба волосы. — Мы должны установить время для этой нашей попытки.

  —  Попытки?

  Казалось, ее сарказм ничуть не смутил его.

  —  Если через шесть месяцев ты все еще не забеременеешь, мы расторгнем наш брак и наше соглашение.

  —  Ты откажешься от земли, которую жаждешь получить?

  Неужели ему так не терпится поскорее убрать ее из своей жизни? И разве ей не удалось коснуться хоть каких-то его чувствительных струн?

  Ей удалось. Джина знала это. Она чувствовала это каждую ночь. Так почему же он продолжает так отчаянно бороться? Почему все время держит ее возле барьера? Почему намеренно лишает их шанса на счастье вместе?

  И почему она до сих пор здесь? Как может она продолжать любить мужчину, который, не скрывая, даст ей понять, что ждет, чтобы она ушла?

  —  Я найду другой способ получить эту землю. Уверен, твой отец когда-нибудь изменит свое мнение на этот счет. — Засунув руки в карманы джинсов, Адам тряхнул головой. — Поверь, это единственно правильное решение. Какой смысл тянуть? Только создавать лишние сложности для самих себя.

  — Спасибо за заботу.

  Он улыбнулся. Скорее это была не улыбка, а легкое движение губ — своего рода подтверждение. Что-то дрогнуло у нее внутри.

  —  Ты мне нравишься. Джина. Всегда нравилась. И я хотел закончить это дело, пока мои чувства не изменились... Если через полгода ты не забеременеешь, никто из нас ничего не выиграет.

  —  Значит, я тебе нравлюсь?

  - Да.

  Джина сдержала смех. Он любим. Она ему нравится. Большая разница.

  — Нам следует, - сказал Адам, - ограничиться определенным сроком, чтобы мы могли строить планы на будущее.

  —  Конечно, — кивнув, она проглотила слюну, пытаясь подавить горький комок досады. — Ты всегда готов планировать. Неужели тебе никогда не хотелось хоть немного отдохнуть от этого?

  — Джина...

  —  Нет, нет!

  Взмахнув руками, она нервно заходила по комнате, не понимая, на кого была больше зла, на себя или на Адама. Он так чертовки упрям, а кем она является для него? Козлом отпущения?

  — А ты не думал, насколько нелепо это выглядит? Значит, по-твоему, если я не беременна, то надо установить сроки, и это решит все дело. — Джина уронила поднятые руки, хлопнув ладонями по бедрам. — Послушай, а может, тебе следует дать команду моим яйцеклеткам? Что-нибудь такое короткое и милое вроде «Чего вы там медлите? А ну, быстро всем выстроиться в ряд и приготовиться к оплодотворению!» Так?