Все красное или преступления в Аллероде - Хмелевская Иоанна. Страница 31

– Газет не читают? Вся пресса пишет о нас!

– Ну, во-первых, не вся, монополию захватила Анита. А, во-вторых, наши фамилии нигде не называются. А, в-третьих, по-каковски они должны читать? По-датски?

– А, в-четвертых, любовь их ослепила и оглушила, – ядовито добавила я.

Алиция рассмеялась:

– Чья бы корова мычала…

В ответ на удивленный Зосин взгляд я пояснила:

– Эта язва меня высмеивает. Ты знаешь из-за чего, я тебе говорила в Варшаве. Да ты и сама заметила…

– Как, это у тебя еще не прошло? – удивилась Зося. – А выглядишь вполне нормальным человеком. Ну, а он?

– Более-менее так же…

– Интересно, я когда-нибудь узнаю, кто он такой? – спросила Алиция.

– По слухам, нечто необыкновенное, – ответила Зося. – Впрочем, однажды я его видела, так скажу тебе – вполне, вполне… После этого я перестала удивляться, что Иоанна продержалась всего неделю. Так ведь?

– Пять дней, – честно призналась я.

– Ну, так кто же он в конце концов?

– Да перестаньте вы! – резко сменила тему Зося. – Тут надо срочно решать, что делать с Бобусем и его выдрой. Лично я ради Бобуся не намерена освобождать помещение. Разве что Агнешка уедет. Долго она намерена тут еще торчать? Не выношу ее!

– Вряд ли уедет, – со вздохом ответила Алиция. – У нее нет денег, она ждет, пока ей пришлют родственники из Англии. Кстати, где Павел?

– В Копенгагене. На посту в «Англетере». Зося его погнала, чтобы уберечь от когтей вампирши…

Зося пожала плечами и поинтересовалась, где же упомянутая вампирша.

– Не знаю, – сказала Алиция. – И вообще, я ее сегодня не видела. Думала, она уже спит. А кто из вас видел мой старый халат?

– Если ты имеешь в виду тот, в красный цветочек, так его после ванны надела Агнешка и ходила в нем.

– Хороша! Приехать в чужой дом и без зазрения совести носить чужие вещи! – фыркнула Зося.

– Откуда ей взять свои вещи, если ее рюкзак пропал в катастрофе? Пусть себе ходит в моем халате. Я возьму другой.

Павел вернулся поздно и в очень плохом настроении, ибо искомого брюнета так и не увидел. Я, конечно, могла ошибиться и принять кого-то другого за знакомого Эдика, но в «Англетере» Павел не видел никого, даже отдаленно напоминавшего нашего красавца.

Я встревожилась – терялся единственный след.

– Надо было позвонить Эве, – сказала Алиция, – и проверить, дома ли она или шляется где со своим аферистом. А сейчас уже поздно.

– Почему поздно? Мы можем узнать, когда она вернулась.

– Уже второй час ночи. В Дании в это время звонить не принято.

– А преступления в Дании совершать принято? Раз в твоем доме убивают, ты имеешь право звонить в любое время суток. В конце концов, и Эва и Рой в числе подозреваемых.

Четверть часа понадобилось на то, чтобы убедить Алицию. Она позвонила Эве, разбудила ее домработницу и узнала, что дома нет ни Эвы, ни Роя, причем они находятся в разных местах и оба по делам службы. Эва организует выставку польского фольклора, а Рой – датской археологии. Я, разумеется, не поверила.

– Враки все это. Эва путается с хахалем, а Рой следит за ними. Хотя их обоих я очень люблю и хотела бы верить.

– Может, благодаря этому хоть одно убийство произойдет где-нибудь в другом месте, – высказала Алиция робкую надежду. – Я отнюдь не настаиваю, чтобы все было только у меня.

* * *

– Где Агнешка? – спросил Павел на следующий день после завтрака.

– А тебе что за дело? – сразу вскинулась его мать. – Спит еще небось.

Меня вдруг укололо беспокойство. Осторожно, стараясь не взволновать понапрасну ближних, я сказала:

– Мне очень не хотелось бы снова выступать в роли провидца, но Владя с Марианной еще спали, тетя еще спала, теперь Агнешка еще спит…

Какое-то время Зося с Павлом, не мигая, смотрели на меня, потом сорвались с мест и помчались в последнюю комнату. Я бросилась за ними.

Перед запертой дверью мы затормозили.

– Боюсь! – сказала Зося. – Может, сначала в окно заглянем? О господи, боюсь!

Набравшись храбрости, я постучала в дверь. Ответа не было. Я постучала сильнее. Ну точь-в-точь, как с тетей. Что делать? Двум смертям не бывать. Я открыла дверь и заглянула в комнату. Комната была пуста. На кровати, похоже, не спали.

– Можешь открыть глаза, – сказала я Зосе. – Нет тут ее, ни живой, ни наоборот. И, кажется, вообще не было. И, выходит, ночью я понапрасну бегала вокруг дома.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула Зося. – Не люблю я ее, но худого ей не пожелала бы. И куда она могла деться?

– Понятия не имею, со вчерашнего дня я ее не видела. После того, как она отправилась мыться в ванную.

– Не утонула же она в ванной! Но, постой, я ведь ее тоже вчера весь вечер не видела. Может, стоит позвонить Алиции?

– Может, и стоит, да нельзя. Алиция носится по городу по своим наследственным делам. Ничего, узнает, когда вернется, а до тех пор Агнешка, может быть, еще и проявится.

Мы с Павлом собрались поехать в гостиницу «Англетер», чтобы вдвоем поохотиться на черного парня, но Зося заявила категорически, что ни за что не останется одна в этом кошмарном доме, где люди не только становятся жертвами преступлений, но и исчезают самым непонятным образом. На всякий случай мы обыскали дом, заглянули под все кровати, во все шкафы и сундуки. Павел тщательно осмотрел сад. Агнешки нигде не было. Атмосфера тревоги и беспокойства овладела нами.

Позвонила Эва, чтобы узнать, почему мы среди ночи будим ее домработницу. Она, Эва, беспокоится. Алиции нет на работе, не стряслось ли чего…

Разозлилась я жутко. Какое отвратительное лицемерие! И это Эва, которую до сих пор я считала совершенно неспособной на такого рода ханжеское двуличие. Внимательно вслушиваясь в каждое произносимое ею слово, я пыталась в самом тоне найти подтверждение страшным подозрениям.

– А что с этим твоим… бывшеньким? – осторожно поинтересовалась я.

– Ох, ничего! – небрежно бросила Эва. – Ох, не знаю… Доставил он тут мне хлопот, но, кажется, удалось развязаться. И не напоминай мне о нем больше, я хочу забыть о его существовании!

И в тоне, каким было это сказано, прозвучала такая искренность, что вполне можно было ей поверить…

После Эвы позвонила Анита, не скрывая надежды услышать что-нибудь новенькое. Будь я убийцей, подумала я, тоже звонила бы в притворно беззаботном предвкушении новостей. Ей я сказала об исчезновении Агнешки. Анита очень этим заинтересовалась и вынудила меня поднапрячься, чтобы уточнить время, когда мы видели ее в последний раз. Получалось, что Агнешка исчезла с глаз людских вчера около восьми часов вечера. Интересно, куда она могла подеваться в такое время, да еще в Алицином халате?

Затем позвонила Алиция с сообщением: Бобусь с Белой Глистой прибудут еще сегодня вечером часов в девять. Делайте что хотите, сказала Алиция, разбейтесь в лепешку, но хоть какой-нибудь ужин должен быть. Она, Алиция, не переживет компрометации в глазах этой… И даже довольно точно определила, какой именно.

В ответ я тоже сделала сообщение – исчезла Агнешка. Алиция велела мне самой связаться с господином Мульдгордом, ей сейчас не до того. Я попыталась выполнить эту задачу и позвонила по тому телефону, что он нам оставил, но его там не оказалось. Впрочем, не исключено, он там все же был, да только датские полицейские не нашли ничего общего между ним и его фамилией в моем произношении.

Затем звонили еще всякие знакомые Алиции и на разных языках просили передать ей разные вещи. Я аккуратно записывала, обещая передать. Зося яростно гладила выстиранное вчера белье, ворча под нос:

– Она совсем сдурела, разве так можно, а тут еще Агнешка как сквозь землю провалилась, а на голову сваливается Бобусь со своей Глистой… Не известно, кто следующий… Удивляюсь, почему полиция не протестует, ведь кто ни приедет, раз – и готов. По всем больницам распиханы. Постельное белье и полотенца, постельное белье и полотенца – не напасешься, как в гостинице.

Павел, очень недовольный жизнью, угрюмо раскапывал второй курган. Пришлось заниматься этим мало интересным делом вместо захватывающей слежки за преступником. А тут еще вчера Алиция устроила ему скандал, оскорбленная подозрением, что у нее водятся крысы. Если быть точным, то Алиция протестовала против наличия крыс не только в ее доме, но и во всей Дании, что же касается скандала, то его выполнила в основном Зося в рамках своих воспитательных родительских обязанностей. Ее не смягчило наше с Павлом чистосердечное раскаяние в отношении крыс и тот факт, что мы без малейшего возражения согласились сменить их на ласку, барсука и даже выдру. Впрочем, мы согласились бы считать наш могильник жилищем носорога, если бы это могло доставить Зосе с Алицией удовольствие.