В объятиях заката - Браун Сандра. Страница 18

В шуме и суматохе, обычной для стоянки Лэнгстонов, натянутости между Россом и Лидией никто не заметил. Двум петухам отдали должное — не осталась необглоданной ни одна косточка.

Только Буббе, казалось, кусок не шел в горло. Одолев лишь половину тарелки, он исчез в темноте — якобы посмотреть, как там лошади. Спустя несколько минут его обнаружил Люк — Бубба сидел, прислонившись к дереву, с отсутствующим видом очищая от коры ветку.

— Ты чего, Бубба? Живот болит?

— Шел бы ты, — вздохнул Бубба. Одиночество в таком обширном семействе, как их, было вещью редкой — и потому ценной.

— Да я знаю, в чем дело, — заявил Люк. — Ты и есть не мог из-за того, что на сиськи Лидии загляделся.

Бубба вскочил на ноги, готовый к немедленной рукопашной.

— Заткнись, ты, паршивец! — крикнул он. Люк лишь рассмеялся и затанцевал вокруг брата, дразня его и делая вид, что вот-вот его стукнет.

— А не глядеть-то на них, поди, трудно, нет? У тебя небось и так глаза скоро вылезут — ты ж на сиськи Присциллы Уоткинс все время пялишься. У нее здоровые, конечно. Я видел, как она их каждый раз выставляет, когда ты мимо их фургона едешь — а уж ты часто там шляешься. Ты — самый настоящий козел, Бубба, вот чего!

Глубоко выдохнув, Бубба в удобный момент привел правый кулак в соприкосновение с челюстью Люка, и тот мешком брякнулся на землю, но сдаваться не захотел. Схватив Буббу за щиколотку, он повалил его на себя, и началась настоящая битва. Спустя несколько секунд на поле боя появился Росс, взору которого предстали враждующие стороны, барахтающиеся в чавкающей грязи.

— Что здесь такое? — рявкнул он. Схватив за шиворот оказавшегося наверху — в тот момент это был Люк, — он рывком поставил его на ноги. Бубба поднялся самостоятельно. Оба противника тяжело дышали и истекали кровью из разбитых носов, губ и многочисленных царапин.

— Это, значит, и есть ваша работа? — вопросил Росс.

Он знал, чем кончаются эти драки. Сначала — кулаки, потом — ружья. Последовательность, ему хорошо известная. Если бы кто-нибудь сумел вразумить его в юности, может, все и повернулось бы по-другому. Но к тому времени, когда ему было столько лет, сколько сейчас Буббе, он уже стал известен благодаря виртуозному владению пистолетом.

— Бубба, я думал, ты мне поможешь подковать ту кобылу.

Бубба облизнул быстро распухающую губу.

— Конечно, Росс.

— Люк, — коротко приказал Росс. — Отнеси воды к моему фургону. Лидии там нужно кое-что простирнуть. — Думать о том, с какой легкостью сорвалось с его губ ее имя, не было времени. — Но сначала пожмите с братом друг другу руки.

Ребята с неохотой повиновались. Оба трепетали при мысли о том, что придется отчитываться перед матерью за распухшие и исцарапанные физиономии. Она уж задаст им жару.

Лидия была в восторге. Она никогда не думала, что люди могут быть так добры к ней. Соседи останавливались, чтобы с ней познакомиться. Некоторые смотрели на нее с любопытством, некоторые — с видимой осторожностью, но она знала, что ее никогда бы не приняли так хорошо, если бы не семейство Лэнгстонов. К ней хорошо отнеслась Ма — поэтому и всем не оставалось ничего другого. По неписаному закону Ма верховодила всем в этой маленькой общине — почти наравне с самим мистером Грейсоном. Ее материнского чувства, казалось, хватало на весь караван. Она и любила, и карала любого из них — и молодого, и старого — с той же непосредственностью, что и своих собственных отпрысков.

Лидия старалась запомнить все имена и сообразить, какие дети — каких родителей. У Симсов — две застенчивые девчушки, у Ригби — двое ребят и дочка, совсем еще маленькая. Вон у той женщины — близнецы, им уже почти год. Один из двойняшек как раз в этот момент сделал несколько нетвердых шажков к костру. Остальные знакомые — Кокс, Норвуд, Эпплтон, Грир, Лоусон. Все с умилением смотрели на Ли Коулмэна, который мирно дремал все это время.

Миссис Грир подарила ей кое-что из детских вещей.

— Мой уже из этого вырос. Будет жалко, если они пропадут.

Такой доброты Лидия прежде не знала — вся жизнь была для нее бесконечной битвой за выживание. За свою собственность каждый держался крепко — и делиться ею было не принято.

Прежде чем Лидия вернулась к фургону мистера Коулмэна, Ма дала ей одну из рубашек Люка и старую юбку Анабет.

— Они, конечно, смотрятся похуже платья и, видит Бог, вообще ничего особенного — но, думаю, малость удобней в них будет.

Лидия отнесла Ли к их фургону и с удивлением обнаружила там Люка, натягивавшего между двумя стоявшими рядом дубками веревку. Увидев ее, он в смущении отвернулся.

— Меня мистер Коулмэн прислал… ее тут натянуть, чтобы вы, значит, белье могли вешать.

— Большое спасибо, Люк, — ответила она тихо. Она не стала ничего спрашивать о его распухшем и разбитом лице — чувствовалось, что он и так нервничает по этому поводу.

Когда все белье наконец было развешано, Лидия устало вскарабкалась внутрь фургона. Лагерь затихал, костры гасли. Покормив Ли, она уложила его в колыбель. Затем надела ночную рубашку, которую подарила Ма, сказав, что отныне это — ее. Шея ныла — нелегко целый день поддерживать такую копну. Распустив волосы, она принялась их расчесывать. Гребенку тоже подарила ей Ма.

Ей не хотелось ложиться, пока не вернется Росс. Ощущение его присутствия снаружи вселяло в нее спокойствие, хотя причину этого она сама бы не смогла объяснить. Ей приходилось рожать в лесу, спать под открытым небом, в амбаре. И всегда сторожем при ней был ее страх. Он прогонял усталость, заставлял бодрствовать. Но все-таки она ослабила бдительность — и ее настигли.

— Больше никогда, — прошептала она. — Он мертв.

Глаза ее уже слипались, когда снаружи раздались шаги Росса. Было слышно, как он затушил костер и вытряхивает постель на ночь.

Встав на колени и подвинувшись к заднему борту, она выглянула из фургона. Росс, сидя на циновке, стягивал сапоги.

— Доброй ночи, мистер Коулмэн.

Он резко вскинул голову. Покрышка фургона словно окаймляла ее, рубашка в лунном свете была снежно-белой. Волосы вились вокруг головы массой беспорядочных завитков. А голос, донесшийся из мрака, как будто мягко коснулся его щеки.

— Спокойной ночи, — буркнул он и растянулся на своем жестком ложе.

Все дуется, удрученно подумала она, устроившись на покрытом чистыми простынями тюфячке. Наверное, тревожится за переход через Миссисипи. Скоро она, может быть, увидит эту реку. И у него тогда, наверное, настроение будет получше.

VI

Следующие два дня гнали изо всех сил — впереди была Миссисипи. Река словно стала для всех некой вехой, преодолев которую и оставив позади Теннесси, они наконец действительно приблизятся к цели путешествия.

Росс правил сам, поручив присмотр за своим табуном Буббе Лэнгстону. Лидии поводья он не доверил, но показал, как держать упряжь, как поворачивать. Наставления эти были крайне скупыми, и даже во время них Росс старательно отводил взгляд. Но, хотя фасоны рубашки Люка и старой юбки Ма оставляли желать лучшего, Росс явно испытывал облегчение, заметив, что она больше не надевает тесное платье.

Она же, казалось, преисполнилась решимости развеять его дурное настроение и всячески пыталась втянуть его в разговор. Сама она имела о многих вещах самое приблизительное представление, и он снова задался вопросом, все ли в порядке у нее с головой. Свои сомнения он, однако, вскоре отринул. Раз усвоенное накрепко оседало у нее в памяти, и в ее вопрошающем взгляде он ясно видел желание узнать побольше.

— И на войне вы сражались?

Он кивнул.

— За южан.

— Значит, вы хотели, чтобы цветные оставались рабами?

Он недоуменно взглянул на нее.

— Никогда я не хотел, чтобы кто-то у кого-то был рабом.

— А почему вы тогда дрались за южан?

— Потому что жил там — вот и все, — ответил он с нарастающим беспокойством.

Она, похоже, инстинктивно чуяла его слабые места и безошибочно до них добиралась.