Свободная ведьма - Щерба Наталья Васильевна. Страница 50

На поляне воцарилось молчание. Даже пан Чах, привычно лежавший чуть в стороне от костра, заинтересованно поднял голову.

— Ты его… знаешь, — утвердительно закончила свой же вопрос Тай, лишь взглянув на белое, превратившееся в мрамор, лицо Каве. Чара, втянув плечи, кинула виноватым взгляд на пана Седрика.

Тот лишь сердито покачал головой.

— Откуда у вас это зеркало? — Он окинул внимательным взглядом Тай. — Гм-гм… теперь понятно… Случайный подарок от врага.

Каве не шевелилась, продолжая глядеть в зеркальце. Но, судя по выражению ее глаз, она смотрела сквозь него. Ее взор сейчас испугал бы любого: зрачки расширились настолько, что сливались чернотой с радужкой.

— Я бы не советовал доверять тому, что попало к тебе из вражеских рук, — осторожно произнес пан Седрик. — Зеркало явно подкинули. С четкой целью.

Рыжая чара тут же вскинула голову:

— Эта девица, у которой мы отобрали зеркало, была решительно настроена. Она хотела убить Каве, а не дарить ей магические вещи.

— Значит, раз не получилось задуманное, то могли использовать с умыслом любые подручные средства, — не сдавался пан Седрик.

Неожиданно Каве вскочила:

— Я сейчас… мне… скоро приду.

Едва договорив, она повернулась и побежала по узкой тропинке в глубь леска.

Через некоторое время они услышали далекий горестный вскрик — длинный, на одной ноте. Наверняка он переполошил весь лес — в подтверждение этому где-то близко заклекотала сова и ей начал вторить целый хор ночных птиц.

Пан Седрик досадливо цокнул языком:

— Плохо дело…

— Я так понимаю… — медленно произнесла Тай. — Это ее парень так развлекается?

— Не уверен, что имею право об этом говорить.

— Значит, точно парень.

Пан Седрик глубоко вздохнул:

— А кроме того — новый Карпатский Князь. Тот самый, от которого она сбежала, чтобы и ему не достался Золотой Ключ. По всему выходит, я обошелся достаточно сурово, наградив Каве таким подарком. С другой стороны, до меня у нашей ведьмы тоже была несладкая жизнь.

Тай присвистнула.

— Надо спросить у Каве рецепт, чем она берет всех этих князей… Или дело в Золотом Ключе? — Тай прикусила язык под грозным взглядом пана советника.

Но тот вдруг снова разговорился:

— И когда узнала — перед самым турниром… Это может серьезно ее ослабить.

— Что не убивает, от того хребет крепчает, — неожиданно изрек пан Чах, приподняв увенчанную рогом голову. — Утрясется. Лучше пусть сейчас переживет, после быстрее забудется.

После чего вновь лег на лапы и продолжил смотреть на костер, по-прежнему не интересуясь происходящим.

Пан Седрик и Тай ошарашенно глянули на него, как на древнего пророка, вдруг сошедшего со святых небес на грешную землю для оглашения Великого Предсказания.

— Послушайте… — Тай бросила коварный взгляд на пана Чаха. — А у драконорогов как это… ну, это происходит?

Пан Седрик решил не поддаваться на провокации.

— Что — это? — пряча улыбку, серьезно переспросил он.

— Любовь, секс, — сердито рубанула Тай, решив убрать недомыслие. — Отношения между полами.

Пан Чах презрительно хмыкнул.

— Так же, как и у людей, — зло пыхнул он дымом. — Только куда благороднее и возвышеннее… И… и-и… куда искуснее.

— Искуснее? — Тай подняла одну бровь, скептически оглядев Ветротретьего. — Это как понимать?

— Пан Чах имеет в виду трансформацию, — деликатно пояснил пан советник. В его голубых глазах, окруженных мелкими веселыми морщинами, затаился лукавый огонек. — Если у людей с поцелуями и прочими способами выражения любви все более-менее ясно, то драконороги, склонные менять облик по своему желанию, могут предаваться любовным утехам в любом обличье. Конечно, пара должна договориться — мотыльками они хотят быть, теми же людьми или, скажем, представителями русалочьего племени.

— То есть вы умеете превращаться в кого пожелаете? — изумилась Тай. — Тогда вам доступны любые эротические фантазии…

И она глянула на Ветротретьего с особым, деловитым интересом.

— А если драконорога полюбит женщина? — кокетливо, но не без ехидства повела она дальше.

Пан Чах так возмутился, что закрыл глаза и, сердито пыхтя, сделал вид, что засыпает.

Пана Седрика вопрос по-настоящему позабавил.

— Для этого драконорогу надо сначала обратиться в человека, чтобы леди могла его… кхм… полюбить. Ведь это естественно, не находите? Или же даме стать драконорожицей, а вот это будет уже посложнее. Если бы человек мог запросто стать одним из нас, то расы людей и драконорогов давно бы перемешались. Поэтому, к большому облегчению, подобные случаи любви довольно редки.

Из лесной тьмы выступил ослепительно-белый силуэт Каве. Огонь, бросающий на ее платье дрожащие отблески, еще более усиливал мистическое впечатление. С появлением девушки разговор тут же прервался.

Все уставились на нее, даже пан Чах вновь приоткрыл один глаз.

— Со мной все в порядке, — прошептала Каве. Ее голос предательски сорвался, но она справилась с этим.

— Все хорошо, — кашлянув, сказала она еще громче. — Но я спать пойду.

— Иди, — разрешил пан Седрик, одновременно жестом руки останавливая Тай, пытавшуюся что-то добавить. — Утро вечера мудренее. Да и голова свежее.

Девушка кивнула и удалилась в свой шалаш.

— Она же не ела… — прошипела Тай пану Седрику. — Пусть бы…

— Все равно не захочет, — так же тихо ответил тот. — Да и сон для нее сейчас более важен, чем самая лучшая еда в мире.

Эта ночь стала самой страшной в ее жизни. Сквозь ветки шалаша проскальзывали красноватые тени от пламени догорающего костра. А в душе разгорался настоящий пожар.

То, чего она боялась больше всего на свете, свершилось. Разрушилась последняя крепость, зачах последний красный уголек, до этого так надежно теплившийся в сердце и, как оказалось, согревавший его все это время. Огонек зачах, осталась зола, разлетевшаяся в никуда сухими листьями, — то единственное, что давало ей силы бороться и побеждать любые обстоятельства. Потеряв Лешку навсегда, она вдруг поняла, как же сильно ей будет не хватать его. Но! Чем скорее она простится с ним, тем будет лучше. И как можно скорее отпустит навсегда, иначе сама не выживет.

Казалось, вокруг ее души бродят толпой черные, страшные призраки. В темных одеждах, сотканных из горя. Они пели в ее голове заунывными голосами, водили странные печальные хороводы, шептали гадости ей на ухо, смеялись и плакали, размножая гулкое, жуткое эхо, достававшее до самого дна ее разбитого вдребезги сердца.

Свернувшись калачиком, мелко дрожа, но не от холода, Каве думала о том, что это просто нужно пережить. Такое бывает в жизни с каждым, хотя бы раз. Предательство друга, угасшая любовь, оскорбление от самых близких… Обида и унижение, влекущие за собой страх, ярость, бешенство и — успокоение. Правда, очень хочется плакать, но слез просто нет. Они высохли вместе с горестью, как уходит вода из заброшенного колодца. Уходит навсегда…

Это надо пережить. Потому что завтра все равно встанет солнце и начнется новый день.

Глава 17

ВРАГИ

Алексей Вордак очнулся в полной темноте. Рана ужасно ныла, отдаваясь тупой болью во всем теле, но парень чувствовал себя вполне сносно. В этой комнате было душно, пахло сухими травами и чем-то горьким, лечебным.

Когда глаза попривыкли, он разглядел очертания низкого потолка и провалы узких окон: снаружи царствовала глухая ночь.

Лешка приподнялся на локте, рука нащупала край матраса — набит соломой, жестковат, но удобный. Кто-то заботливо укрыл его ноги легким шерстяным одеялом.

Парень попытался принять сидячее положение: с трудом, но у него получилось.

Где же он находится? Последнее, что мог припомнить, — это полет на белом орле. Раненый, почти потерявший сознание от боли и ужаса, летел в когтях птицы, и они все неслись сквозь серые, грозовые тучи… Где же сейчас он очутился? Кто спас его от ужасной смерти… Если бы орел не пришел на помощь, проклятый во всех легендах чупакабра, неизвестно из каких нор вытащенный Лютогором, высосал бы всю его кровь. При воспоминании об этом Вордака ощутимо передернуло. Вот как предводитель диких решил разделаться с младшим Вордаком, сыном убитого им врага. Он не только хотел забрать у него власть и титул Карпатского Князя, но и пожелал ему самой страшной смерти, которую только и могло измыслить извращенное нутро этого гада…