Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит. Страница 10

– Да, сестренка, мы тебя любим, – с улыбкой сказал Тед.

– Да, мы тебя любим, – эхом откликнулся Карл и, подняв глаза от своего проекта, кивнул.

К своему ужасу, Джулия почувствовала, как слезы жгут глаза, и она торопливо отвернулась. Этот день стал поворотной точкой в ее жизни. Мэтисоны распахнули для нее двери своего дома и свои сердца, они доверяли ей и любили ее. Они знали обо всех ее прегрешениях – и все равно любили ее. Джулия почувствовала себя счастливой избранницей судьбы. Чем заслужила она такое счастье? Теперь она знала, что чудеса случаются, и это чудо случилось с ней. Только теперь она по-настоящему поверила в то, что судьба ее не обманула, что эта чудесная семья дана ей навсегда, пожизненно. Они щедро дарили ей тепло своих сердец, и она расцветала от их тепла, как нежный цветок, открывающий лепестки навстречу солнечным лучам. Она с головой ушла в учебу и сама удивлялась тому, как легко ей все дается. А когда пришло лето, попросила оставить ее в летней школе, чтобы наверстать упущенное.

Прошел примерно год с тех пор, как Джулия Смит переехала жить к Мэтисонам. В один прекрасный зимний день Джулию торжественно пригласили в гостиную. Там ее ждали нарядно упакованные подарки – первые в ее жизни подарки на день рождения. Все Мэтисоны с радостным волнением наблюдали за тем, как счастливая именинница разворачивает подарки. Но самый дорогой, самый ценный подарок был припасен напоследок. Этот подарок был в простом коричневом конверте, с виду ничем не примечательном, и представлял собой лист гербовой бумаги с напечатанным витиеватым шрифтом текстом, начинавшимся словами: «Прошение об удочерении».

У Джулии на глаза навернулись слезы. Подняв взгляд, она прижала лист к груди.

– Вы хотите меня удочерить? – выдохнула она.

Тед и Карл, поняв превратно причину ее слез, начали говорить одновременно. В голосах их звучала тревога.

– Мы только хотели, чтобы все это было официально оформлено, Джулия. Чтобы у тебя была фамилия Мэтисон, как и у нас, – сказал Карл, а Тед добавил:

– Я хочу сказать, что, если ты против, ты не обязана соглашаться… – Он замолчал, когда Джулия бросилась его обнимать, едва не сбив с ног.

– Я хочу этого! – крикнула она. – Хочу! Хочу!

Ничто не могло омрачить ее радости. В тот вечер, когда братья пригласили ее сходить с ними и еще с несколькими общими приятелями в кино, чтобы посмотреть фильм с их кумиром Заком Бенедиктом в главной роли, она с радостью согласилась, хотя и не могла понять, что такого особенного они находят в этом актере. Млея от счастья, она сидела в третьем ряду кинотеатра с братьями по обе руки от нее, соприкасаясь с ними плечами, и рассеянно смотрела на экран, где темноволосый парень только и делал, что гонял на мотоцикле и дрался. При этом вид у него был какой-то отстраненный и скучающий.

– Тебе понравился фильм? Правда, Зак Бенедикт классно играет? – спросил Тед, когда они вышли из кинотеатра вместе с другими подростками, которые говорили в основном примерно то же, что и Тед.

Решимость Джулии всегда говорить правду и ничего, кроме правды, едва не рухнула. Она так сильно любила Теда и Карла, что готова была соглашаться со всем, что бы они ни думали.

– Он… Ну, он кажется мне каким-то старым, – сказала Джулия, ища поддержки у трех девочек-подростков, которые пошли в кино вместе с ними.

Тед посмотрел на нее с удивлением.

– Какой же он старый? Ему только двадцать один год! Но он знает жизнь. Я хочу сказать, что прочитал в одном журнале про кино, что он провел детство на ранчо, с шести лет зарабатывал себе на жизнь тем, что ухаживал за лошадьми. Он еще мальчишкой научился джигитовке и вместе с цирковой группой ездил по стране, выступал с конными трюками. Потом увлекся мотоциклами. Зак Бенедикт, – закончил Тед торжественно, – тот идеал, к которому может только стремиться любой мужчина.

– Да, но он мне кажется… каким-то холодным, – возразила Джулия. – Холодным и недобрым.

Девочки громко засмеялись над тем, что Джулии казалось вполне очевидным.

– Джулия, – хихикая, сказала Лори Полсон, – Захарий Бенедикт потрясающий мужчина, к тому же очень сексуальный. Все так думают.

Джулия, которая знала, что Карл втайне вздыхает по Лори, тут же ответила:

– А я так не думаю. Мне не нравятся его глаза. Они у него желтые и очень недобрые.

– Глаза у него не желтые, а золотистые. У него невероятно чувственный взгляд, спроси у кого хочешь, тебе каждая скажет!

– Джулия в этом не разбирается, – вмешался в разговор Карл. – Она еще маленькая.

– Не такая уж я маленькая, – возразила Джулия, взяв братьев под руки. – И я точно знаю, что этому Заку Бенедикту до вас далеко. Вы оба намного красивее.

Лесть возымела действие. Карл снисходительно улыбнулся своей тайной пассии и сказал:

– Беру свои слова обратно. Джулия очень зрело мыслит для своего возраста.

Тед все еще был полностью поглощен мыслями о своем кумире.

– Представь, что тебе с детства приходится зарабатывать себе на жизнь на ранчо, объезжать лошадей…

Глава 4

1988 год

– Уберите отсюда этих чертовых быков, от их вони и труп загнется! – раздраженно бросил Захарий Бенедикт, окинув животных неприветливым взглядом.

Быки находились в загоне, временно сооруженном в непосредственной близости от основательного деревенского дома, изображающего жилище состоятельного владельца ранчо. Зак делал пометки в сценарии, сидя на раскладном стуле с надписью РЕЖИССЕР. От съемок в павильоне студии было решено отказаться в пользу съемок натурных, хотя на бюджет фильма это повлияло не лучшим образом. Для натурных съемок и был арендован этот дом, вернее, не просто дом, а целая роскошная усадьба в сорока милях от Далласа, с тенистой аллеей и просторной конюшней. Впрочем, источником благосостояния техасского миллиардера, у которого была арендована эта самая усадьба для съемок фильма, было отнюдь не ранчо, а расположенный неподалеку участок, украшенный нефтяными вышками. Фильм, под рабочим названием «Судьба», который сейчас снимался вблизи Далласа, если верить журналу «Варьете», должен был принести Заку очередной «Оскар» за лучшую мужскую роль и за лучшую режиссуру, при условии, конечно, что удастся его закончить, – картину с самого начала съемок преследовал злой рок.

До вчерашнего вечера Зак считал, что хуже дела уже идти не могут. Изначально утвержденный бюджет в сорок пять миллионов долларов был превышен на семь миллионов, и четыре месяца, отпущенные на съемки, давно истекли. И теперь, после нескольких месяцев бесконечных задержек, оставалось снять лишь две сцены, но чувство облегчения и удовлетворенности, которое должен был бы испытывать Зак в предвкушении завершения главного этапа создания картины, сводила на нет едва сдерживаемая ярость, мешавшая ему сосредоточиться на изменениях, которые он собирался внести в следующую сцену.

Справа от него, возле главной дороги, сейчас устанавливали камеру так, чтобы захватить то, что на экране должно было выглядеть как пламенеющий закат с панорамой Далласа на горизонте. Через открытые двери конюшни Зак мог видеть рабочих, устанавливающих в нужных местах снопы сена, и помощников осветителя, которые сновали со своими приборами туда-сюда, выполняя указания оператора. За конюшней, вне зоны досягаемости камер, двое каскадеров отгоняли машины с опознавательными знаками техасской дорожной полиции, которые назавтра предстояло снять в сцене погони. По периметру лужайки, под сенью дубов широким полукругом стояли трейлеры, где гримировались и отдыхали актеры, снимавшиеся в главных ролях. Жалюзи на окнах были опущены, кондиционеры по случаю беспощадной июльской жары работали на полную мощь. Припаркованные поблизости палатки на колесах вели бойкую торговлю охлажденными напитками, их охотно раскупали истекающие потом члены съемочной группы и страдающие от перегрева актеры.

Рабочая группа фильма состояла исключительно из профессионалов – людей, привычных к тому, что порой приходится много часов проводить в ожидании съемок короткого эпизода, и всегда готовых явиться к режиссеру по первому его зову. Обычно атмосфера на съемочной площадке была довольно теплой и дружеской, а перед окончанием съемок так вообще праздничной. При нормальном стечении обстоятельств те люди, которые сейчас, явно испытывая неловкость, переминались, разбившись на мелкие группки, возле палаток и молча поглощали прохладительные напитки, уже окружили бы Зака плотным кольцом, перебрасываясь шутками и прибаутками, вспоминая пережитое за время съемок, или с энтузиазмом делились бы соображениями по поводу завтрашнего празднования окончания съемок. Однако после того, что произошло вчера, никто не хотел общаться с Заком по доброй воле, по мере возможности избегая любого контакта с ним, и, разумеется, праздника по поводу окончания съемок никто не ожидал.