Дом в овраге - Варго Александр. Страница 1

Александр Варго

ДОМ В ОВРАГЕ

Часть 1

Дмитрий был в прекрасном расположении духа. Ласковый, солнечный июнь мягко обнимал их небольшой городок, погодка была что надо, и расплывшееся в жаркой улыбке солнце нежилось в лазурном небе. Недавно приобретенный «Лендровер» работал как часы. Мощный автомобиль съехал с трассы и потрусил по лесной дороге, ловко преодолевая всевозможные препятствия в виде кочек и рытвин.

Когда до дома оставалась какая-то сотня метров, в кармане его охотничьей «разгрузки» затренькал мобильный. Мужчина достал телефон и улыбнулся, увидев определившийся номер – звонила его жена.

– Да, Ленок, – пробасил он.

– Как ты, Дима? – раздался в трубке голос супруги, как показалось Дмитрию, немного встревоженный.

– Все нормально, готовлюсь к вашему приезду. А что?

– Да так... – замялась женщина. – Соскучилась.

– Я тоже, – мягко сказал мужчина. – Как Вадик?

– Носится как угорелый, все про тебя спрашивает. Хочешь, я дам ему трубку?

– Скоро увидимся, потерпи, – проговорил Дмитрий. – Ну, пока, золотая, – заторопился он.

Лена сухо попрощалась, и в трубке раздались короткие гудки.

Мужчина не обратил на это внимания – Лена всегда была немного капризной женщиной, но благодаря его усилиям, где-то кнутом, где-то пряником он постепенно подогнал все качества супруги под свой характер. «Бабе дорога – от плиты до порога», – любил говорить он, впрочем, не имея ничего против слабого пола. Наоборот, он всячески старался оградить Лену от попыток устроиться на какую-либо работу, мягко подавляя ее гневные аргументы в части обретения эдакой женской (отчасти мифической) независимости, которой так любят бравировать те работающие женщины, которых, как правило, содержат мужья.

Так было и с Дмитрием – он обеспечивал жену и сына всем необходимым, будучи убежденным, что в нормальной семье жена должна хлопотать по дому, а мужик – пахать. Он был заядлым охотником и специалистом по таксидермии, и это хобби, к его неожиданному открытию, в один прекрасный день стало приносить неплохие барыши. У него было свое хозяйство, он умело и быстро обрабатывал шкуры, мастерил чучела животных, делал кулоны из зубов и когтей хищников, заказы поступали со всего края, и дела у него шли лучше некуда.

Вскоре сосны перед ним расступились, и джип подъехал к громадному бревенчатому срубу. Он торопился навести кое-какой порядок в доме – Лена с Вадиком сегодня ночью прилетали из Турции.

Насвистывая, он вышел из машины и направился к дому. Уже подходя к воротам, он нахмурился. Странно, почему Таран не встречает его лаем? Он зашел на участок, взгляд сразу упал на пустующую конуру. Может, пес где-то за домом? Странно.

Он обошел дом, но собака словно испарилась. Дмитрий был сбит с толку. Ворота были закрыты, двери дома тоже. Куда же подевался Таран?

Он огляделся, и взор его устремился на громадный сарай, который он приспособил под мастерскую. Возможно, Таран играл там и задремал где-то неподалеку?

К мастерской вела дорожка, вымощенная плиткой. Какой-то необычный предмет приковал внимание Дмитрия, и он нагнулся, чтобы рассмотреть его поближе. Это был пушистый шарик оранжевого цвета. Что-то вроде помпона, такие бывают на детских шапках.

Несколько секунд Дмитрий задумчиво рассматривал помпон, после чего машинально сунул его в карман и зашагал к мастерской. Порывы ветра колыхали закрепленные на специальных шестах недавно выделанные шкуры рыси и волка.

Мастерская была незаперта, и мужчина облегченно вздохнул. Точно, Таран наверняка там. Воспользовался тем, что он, растяпа, забыл закрыть дверь (но ты же никогда раньше не забывал этого делать), и, скорее всего, юркнул внутрь, с удовольствием устроившись посреди сваленных шкур. Представляя, какую трепку он устроит псу, Дмитрий решительно вошел внутрь.

– Таран! – крикнул он, вглядываясь в темноту. Рука зашарила по стенке, ища выключатель. – Таран! Та...

Он прервался на полуслове, услышав какой-то шорох.

– Таран, где ты, сучий сын? – спросил Дмитрий, уже не так уверенно. Пальцы нащупали эбонитовый выключатель (щелк!), но свет почему-то не зажигался.

Внезапно из темноты донеслось негромкое хихиканье. Дмитрий застыл на месте. В следующее мгновенье чья-то мягкая ладонь аккуратно, почти с любовью, опустилась на его лицо, прислоняя что-то влажное, и в ноздри ворвался резкий запах хлороформа. Тело мужчины дернулось, но мягкая ладонь, оказавшаяся на удивление цепкой, продолжала настойчиво держать мокрый предмет у самого его лица, и Дмитрий отключился.

– Проснитесь... – услышал он над собой чей-то тихий голос. Разгоряченные щеки ощутили прохладу – кто-то лил на его лицо воду. Он попытался приподнять веки, но они оказались на удивление тяжелыми, будто к каждому приковали по пудовой гире.

– Проснитесь, – повторил странный бесполый голос, и Дмитрий почувствовал, как на лоб легла уже знакомая мягкая ладонь. Закашлявшись, он все же сумел приоткрыть глаза. В голове стучало, перед взором лениво плыли пульсирующие круги, но он смог сфокусировать взгляд на ссутулившейся фигуре, замершей в метре от него.

– К... какого хрена? – хрипло спросил Дмитрий. Он попытался дотронуться до лица, но тут его ждал еще один неприятный сюрприз – обе руки (как и ноги) были прочно привязаны. Он закрутил головой, с нарастающей паникой понимая, что находится на столе в своей мастерской. На столе, за которым он провел бесчисленное количество часов, кропотливо разделывая туши и снимая шкуры, даже не находится, нет, он распят, как лягушка, которую собираются препарировать!

– Кто ты? – выдохнул он, всматриваясь в своего пленителя. Глаза уже привыкли к свету, и в какой-то момент страх уступил место изумлению.

Перед ним стояло невысокое, худощавое существо в грязном халате, который когда-то был белым. Вместо пуговиц халат украшали крупные оранжевые помпоны, точно такие же красовались на огромных, неуклюжих башмаках существа. Но самое главное – это лицо. Точнее, маска. На Дмитрия с нескрываемым интересом пялился клоун. Смешной красный нос на резинке, ярко раскрашенный рот до самых ушей, сбитый набекрень колпак в поблескивающих звездочках, из-под колпака выбивались жидкие пряди фиолетовых волос. Лицо существа покрывал толстый слой грима, настолько густой, что его можно было соскребать половником.