Невинность и соблазн - Джордан Николь. Страница 36

– Ты ведь не боишься меня, верно?

– Я… я не знаю.

– Не стоит, дорогая. Мы шли к этой минуте с той ночи, когда впервые встретились.

Она тоже это чувствовала. Все вело к этой минуте. Нежные, воспламеняющие прикосновения его рук заставили ее дрожать и хотеть большего. Внутри бушевал пожар.

Она не заметила, как его пальцы обвели ее плечо и стянули вниз сорочку. Он взял ее груди в теплые ладони и стал посасывать соски. Язык обводил крохотные бугорки, еще сильнее воспламеняя ее.

Розлин выгнулась, охваченная лихорадочным желанием.

Арден поднял голову, глядя на нее горящими глазами. Потом, не сводя с нее взгляда, распластал ладонь на ее животе, скользнул вниз, словно точно зная, в каком именно месте она жаждет его прикосновения, и пальцы запутались во влажной поросли завитков, украшавших венерин холмик.

Девушка что-то несвязно пробормотала. Он отыскал крохотную набухшую горошинку, и ее кровь превратилась в жидкий огонь.

Но тут он проник двумя пальцами в ее тесную пещерку, и Розлин громко застонала.

Она тяжело, прерывисто дышала, когда он, наконец, придавил ее всем телом. Но вдруг остановился, хотя его разгоряченная плоть уже лежала в мягких завитках, и впился глазами в раскрасневшееся, изумительно красивое лицо Розлин. Она лежала под ним, разведя бедра. Кожа отливала жемчужным блеском. Синие глаза пылали желанием. Да, она горит страстью! И более чем готова принять его. Ее тело податливо и нежно в его руках.

И все же он медлил. Потому что никогда еще не обладал женщиной, на которой собирался жениться. И если у него еще остались сомнения, сейчас самое время отступить… прежде чем он предъявит на нее права, как на свою жену.

Но отступать он не собирался. И отчетливо это сознавал.

Он осторожно откинул светлые локоны с ее прекрасного лица. Его поражала та нежность, которую он испытывал к Розлин. Сейчас он сожалел только о том, что должен причинить ей боль… Боялся, что не сможет дать ей наслаждение, которого она заслуживает.

Ее глаза закрылись, он начал медленно, осторожно проникать в нее.

Розлин сжалась, тяжело дыша. Сопротивление ее тугого лона служило верным признаком девственной невинности.

Осыпая легкими поцелуями ее лицо, Дру долго оставался неподвижным, позволяя ей привыкнуть к проникновению своей плоти.

Постепенно ее напряженное тело расслабилось, а влажное лоно приняло его. Женские мышцы сжали его плоть, окутав обольстительным жаром.

Дру с бесконечной осторожностью погрузился еще глубже, потом вышел и медленно вонзился снова, длинными, неспешными выпадами все больше воспламеняя их обоих. К его восхищению, Розлин стала двигаться под ним, поднимая бедра, чтобы попасть в его ритм. Каждый раз, когда он вонзался в нее, его трясло от наслаждения. От слепящей потребности назвать ее своей.

Когда яростные волны экстаза стали накатывать на нее, он тоже их почувствовал. Ее крик был больше похож на всхлип, а его тело задрожало в сокрушительной разрядке.

Он лежал, зарывшись губами в ее волосы. Вдыхая ее пьянящий аромат. Пытаясь понять, что сейчас произошло. Они осуществили свой союз в сокрушительном взрыве чувств и эмоций, закрепившем его права на эту женщину.

Глубокое удовлетворение охватило герцога. Теперь ей придется стать его женой. Сознавая это, он задыхался от непонятною счастья.

Арден поднял голову, горящими глазами озирая ее спутанные волосы, распухшие от поцелуев губы, высокие упругие груди.

– Как ты? – хрипло прошептал он.

– Со мной все хорошо, – заверила ошеломленная Розлин. – Но я впервые в жизни испытала нечто…

– Нечто?

– Столь поразительное.

В глубине души Дру признал, что она права. Он, с его – огромным опытом по части женщин, лишь сегодня познал всепоглощающее наслаждение. Безумную страсть. На его памяти такое случилось впервые. И впервые он был охвачен подобной эйфорией. Его затянуло в водоворот эмоций, которым он пока не подобрал названия. Нежность? Жажда? Стремление обладать…

Нет, сейчас не время задумываться над этим. Твердо, он знал лишь одно: он никогда не отпустит ее. Никогда с ней не расстанется.

Дру лег на бок и прижал Розлин к себе, так что ее лицо спряталось в изгибе его плеча, а его подбородок уперся в ее макушку.

Он закрыл глаза, лениво чертя круги на разогретом шелке ее кожи и поражаясь удивительному воздействию, которое она производила на него. Наверное, его пыл угаснет в холодном свете дня. И все же он знал, что его голод не так легко утолить, недаром чресла вновь затвердели, а плоть восстала.

Но он не может взять ее так скоро. Хотя ее страсть вырвалась на волю, все же он взял ее девственность. У Розлин, наверное, все саднит между ногами…

– Я сделал тебе больно? – спросил он.

– Нет, – вздохнула Розлин. – Не настолько, как я ожидала. Фанни говорила, что в первый раз всегда бывает больно.

Дру про себя поклялся сделать все, чтобы в следующий раз ей было лучше. Для него было вопросом гордости – дарить наслаждение своим возлюбленным, но сейчас это просто настоятельно необходимо. Он намерен так вскружить голову Розлин, чтобы она сама не захотела покинуть его постель.

Но ему не понравились ее обреченные вздохи! Дру слегка отодвинулся, чтобы взглянуть на нее, и при виде мрачного лица понял, как сильно хочется ему разгладить морщинку между бровями.

– Я не хочу, чтобы ты жалела об этом, Розлин.

Не в силах ответить, она снова уткнулась лицом в его плечо, все еще дрожа от пережитого наслаждения.

Дождь почти иссяк, ветер стих, но она не хотела ухолить отсюда. Не хотела признать весь ужас того, что сделала.

Ей следовало бы рыдать и каяться, поскольку все ее заветные планы были непоправимо разрушены. Теперь она не выйдет за лорда Хэвиленда. Джентльмен вправе ожидать от невесты невинности и добродетели, а ее отныне нельзя назвать добродетельной. Но, как ни странно, она не была так подавлена, как следовало бы. Возможно, потому, что уже решила не выходить за Хэвиленда.

Но каковы отныне ее отношения с герцогом? Она сильно подозревала, что он намерен снова сделать ей предложение. Потому что видела, сколько удовлетворения было на его лице, когда он брал ее…

Резкий стук в дверь заставил Розлин вздрогнуть, а Дру – напрячься. Когда в дверь снова заколотили, он быстро вскочил и накинул покрываю на обнаженную Розлин.

– Иди в спальню, – велел он, застегивая панталоны. – Я отошлю прочь всех, кто сюда ломится.

Но было уже поздно. Едва он успел накинуть на плечи второе одеяло и шагнуть к двери, как она распахнулась.

Дородный джентльмен, переступивший порог, замер, видя, что место уже занято. Его взгляд скользнул с Ардена на Розлин, которая только что встала с коврика у камина.

Узнав сквайра Гуди, одного из самых крупных землевладельцев в округе, Розлин пожелала себе провалиться сквозь землю. Она плотно завернулась в одеяло, но спутанные волосы падали на плечи, а из-под одеяла виднелись босые ноги, не говоря уже о том, что почти вся ее одежда сохла на колышках.

– Мисс Лоринг? – ахнул сквайр, вытаращив глаза. – Что…

Арден поспешно загородил ее собой, но Розлин уже увидела, что обычно красная физиономия сквайра побагровела: очевидно, бедняга догадался, что вторгся к любовникам в самый неподходящий момент.

– В-ваша светлость… прошу меня простить, – проблеял од.

– Мистер Гуди, не так ли? – учтиво осведомился герцог. – Мы, кажется, вчера встречались на балу у лорда Хэвиленда.

– Да сэр… ваша светлость. Я не хотел… Мы с моей мис-сис ехали домой и увидели дым над крышей, поэтому я решил проверите, в чем дело. Она ждет в экипаже…

Но не успел он выговорить последние слова, как в дверях появилась толстуха, стряхивавшая с плаща дождевые капли.

– Ральф, почему так долго… о Господи!

Розлин одновременно хотелось умереть и выругаться. Какое ужасное невезение: попасться на глаза миссис Гуди, самой заядлой сплетнице в округе! Она воображала себя первой дамой местного общества и всегда высокомерно посматривала на сестер Лоринг. Теперь она явно злорадствовала при виде Розлин. Подумать только, самая сдержанная и воспитанная из сестер стоит перед ней растрепанная и в одном одеяле! Какой кошмар!