Еще один шанс (СИ) - Липкан Елена Сергеевна. Страница 6

– Твои часы идут неправильно! – рявкнул менеджер, побагровев от злости. Его совсем не прельщала мысль, что запланированные им выходные пойдут «коту под хвост».

Маша, не растерявшись, вытащила из сумки мобильный, набрала службу времени и, поставив функцию громкой связи на телефоне, поднесла трубку прямо к уху менеджера.

– В Киеве сейчас восемнадцать часов одна минута, – донесся голос автомата.

Менеджер заскрипел зубами, проклиная вмешательство Швецовой. Несомненно, только что она приобрела в его лице заклятого врага.

– Можете идти работать, – еле выдавил он.

– Жора! – позвала Маша уже удалявшего от них парня.

– Что? – оскалился он.

– Может, все же извинишься перед Виолеттой?

Маша готова была рассмеяться, видя, какие усилия пришлось приложить недобросовестному менеджеру, чтобы выдавить из себя единственное слово: «извини». Его желваки от злости так и дергались, а лицо исказилось, словно он только что съел лимон. Ему все же удалось это произнести и, бросив напоследок испепеляющий взгляд на девушек, Жора стремительно исчез.

Хоть внешне Швецова выглядела спокойной и даже довольной, в душе была разгневана. Маша презирала таких типов, унижающих и использующих всех, кто не умел ответить «нет». В такие моменты она хотела защитить всех несправедливо обиженных.

Маша одернула себя. Снова ведет себя как мать Тереза.

– Спасибо, – тихо проговорила Мышкина, не поднимая глаз.

Первым порывом Маши было обругать Виолетту за то, что позволяет использовать себя таким ничтожествам, как менеджер, но увидев её грустное лицо, девушка остановилась.

– Виолетта, – строго произнесла Швецова, заставив девушку взглянуть ей в глаза. – Ты должна стать сильнее! Никто не вправе указывать тебе! Поняла?

Мышкина неуверенно кивнула и заняла свое место возле кассы. Она тоже была кассиром, а её рабочее место находилось как раз перед Швецовой. Поэтому Маше не раз приходилось слышать обидные слов в адрес девушки.

Виолетта Мышкина полностью соответствовала своей фамилии. Не только характером, но и внешне девушка была похожа на серую мышь. Непримечательная внешность, тусклые волосы – то ли каштановые, то ли темно-русые, которые она затягивала в тугой хвостик, да в придачу очки на пол-лица делали её похожей на старуху. Она была старше Марии всего на два года, но выглядела, как минимум, лет на пятнадцать старше.

Казалось, она абсолютно не следит за собой: ногти были обкусаны почти до мяса, кожа нуждалась в лечении у дерматолога, а старомодная одежда лишь подчёркивала её полноту. Все вещи были либо коричневыми, либо серыми, что только подчёркивало все недостатки фигуры. И хоть Маша тоже не могла себе позволить дорогих вещей, но она умудрялась так их носить, что выглядела прекрасно и женственно. У Швецовой частенько руки чесались, чтобы привести в порядок внешность Мышкиной, но ни сил, ни времени на это не хватало.

Конечно, все можно было бы изменить в Виолетте, сделав её привлекательной, но самой большой проблемой была она сама, а именно – характер.

Более замкнутого, пугливого и неуверенного в себе человека Маша не встречала. Она никогда не могла защититься от несправедливых нападок менеджера и покупателей.

К Виолетте подошла кассирша, работающая по соседству с ней. Ей было около двадцати – стильная причёска, яркий макияж, короткая юбка и сапожки на шпильках, несомненно, шли ей.

– Мышкина, – пренебрежительно обратилась она к девушке, – Жора сказал, что ты отказалась заменить меня. Это так?

Виолетта молчала, вжав голову в плечи и опустив глаза. Скворцова, а именно она это и была, сверлила её взглядом. В ней не было ничего милого, как казалось Мышкиной, она была грубовата и резковата в словах, да и внешность имела скорее вызывающую, нежели яркую.

– Ты ведь не хочешь, чтобы тебя уволили? – угрожающим голосом прошипела она.

Девушка судорожно вздохнула и неуверенно кивнула. Она презирала себя, что не может сказать «нет» наглой девице и знала, что снова согласится и пойдет у неё на поводу. Когда она уже была готова вновь поддаться, то вдруг неожиданно на её плечи опустились чьи-то руки. Пугливо оглянувшись, Виолетта встретилась глазами с Марией, которая подмигнула ей, слегка сжав пальцы, словно передавая немного храбрости.

«Ты должна стать сильнее!» – вспомнила она слова Швецовой.

– Я… я не… не могу подменить тебя, – сумела выдавить из себя Мышкина.

– Молодец! – одобрительно проговорила Маша и впервые увидела робкую улыбку Виолетты, которая оказалась удивительно красивой.

Однако Скворцова не готова была принять отказ. А тут ещё и эта выскочка Швецова, взявшаяся невесть откуда.

– Я сделаю всё, чтобы вас обеих уволили, – пообещала она, тяжело дыша от злости.

– Давай уже, топай отсюда, – отмахнулась Маша от Скворцовой.

Виолетта восхищенно смотрела на свою спасительницу и не могла поверить, что смогла постоять за себя.

С самого детства она была некрасивой и становилась объектом издевательства почти всех, с кем ей приходилось сталкиваться. Её заставляли исполнять немыслимые поручения, а если Виолетта отказывалась, то её ждала печальная участь – быть избитой. Все, что она смогла сделать, чтобы защитить себя, так это закрыться в своей «раковине» и стать незаметной для окружающих. Но и это не помогало. Где бы девушка ни училась или работала, везде находились люди, получавшие удовольствие от унижения других.

Однажды, ещё в школе, ей понравился мальчик. Он был старостой класса – сильный, веселый и добрый, как ей тогда казалось. Он один обращался с ней хорошо, был всегда внимателен и защищал от нападок одноклассников. Виолетта не могла поверить своему счастью: неужели её чувства оказались взаимны? Каждый день она спешила в школу, чтобы поскорее увидеть его, а он встречал её с улыбкой, в которой было столько теплоты. И хоть за её спиной частенько посмеивались, когда она не могла оторвать мечтательного взгляда от любимого, ей впервые в жизни это было безразлично. Каждое мгновение было наполнено радостью – она больше не уродина, ведь он сказал, что влюблён в нее. Их первое свидание должно было стать самым лучшим днём её жизни. Она была безумно счастлива после того, как отдалась ему, чувствуя себя самой прекрасной в мире. Но это было так недолго. На следующий день по всей школе были развешены фотографии, где она была запечатлена обнаженной. И сделал их «её возлюбленный» – тот, кому она доверилась, посмеялся над чувствами и больше никогда не заговорил с ней.

Это был один из самых жестоких уроков в её жизни. Однако самую сильную душевную боль причиняла ей родная мама. Даже она ненавидела свою дочь, проклиная день её рождения. До семнадцати лет Виолетта не понимала, чем заслужила такое отношение. Однажды, когда издевательства сверстников достигли апогея, она не выдержала и, упав на колени перед матерью, разрыдалась. Она изливала всю боль и отчаяние, накопившиеся в ней за столько лет, сквозь слезы шепча одну фразу: «Почему, мама? Почему ты не любишь меня?»